Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Мортон

Я воображаю, как два ученика следуют за слугой с кувшином воды по крутому склону, поднимаются на мощеные террасы, напоминающие те, что сегодня можно найти на современной улице Давида, и наконец доходят до дома, который одна из наиболее устойчивых и удивительных христианских традиций в истории христианства ассоциирует с Тайной Вечерей. Сегодня он стоит в нескольких шагах от Сионских ворот, и с римских времен известен как кенакул (Сионская горница). Если это здание — именно то, чем считает его традиция, это праматерь всех христианских церквей. А традиция сама по себе замечательна. До 400 года святой Епифаний утверждал, что когда император Адриан посещал развалины Иерусалима в 135 году н. э., «у христиан уже была маленькая церковь… в которой собирались апостолы после Вознесения нашего Господа. Она стоит в квартале Сион, который уцелел, когда весь город был разрушен».

С того момента и возникает устойчивая традиция в отношении этого дома, который поднимался, рушился, снова возникал на том месте, где была «верхняя церковь апостолов» — горница. Это здание и есть Горница евангелий, в которой состоялась Тайная Вечеря и где явился Иисус. Это и «горница» Деяний апостолов — дом, в который Петр бежал после освобождения из темницы, дом, в котором случилось чудо Пятидесятницы.

Все ранние паломники, прибывавшие в Палестину, упоминали прекрасную церковь, выстроенную на этом месте. Это одно из самых святых мест в мире. В XVI веке распространилось известие, что под церковью находится могила Давида, наполненная сокровищами, и францисканцы, которые охраняли святыню, были изгнаны оттуда мусульманами. Они захватили церковь и превратили ее в свое святилище. Оно и по сей день остается мусульманским. Его называют Неби Дауд — Могила Давида. Я сам ее видел. Здание Горницы — работа крестоносцев. Христианам не разрешают преклонять в ней колени, и мусульманский проводник энергично торопит европейского гостя. На первый этаж, где полагается быть могиле Давида, доступ христианам категорически запрещен.

Естественно, задаешься вопросом: каким был этот дом, когда Петр и Иоанн вошли в него вслед за водоносом?

Если это был дом «Марии, матери Иоанна, чье прозвище было Марк; где многие собирались для молитвы», когда Петр бежал туда после темницы, согласно Деяниям апостолов, это должно было быть просторное строение, способное вместить значительное число гостей. Мы также знаем, что служанка, отвечавшая у двери, носила имя Рода. Возможно, Горница Тайной Вечери представляла собой плоскую кровлю дома Марии, над которой был установлен навес или временная кровля.

Если так, мы должны вообразить, как Петр и Иоанн поднимаются на крышу дома, в Горницу, и находят все приготовленным, а потом спускаются и идут, чтобы рассказать об этом Учителю.

10

Еврейская Пасха — веселый, бурный праздник. Возбудимость толпы, которая собирается в Иерусалиме на это ежегодное торжество, легко представить на основании евангельского рассказа.

Во время римского правления в Иудее пасхальная неделя была временем, когда правительство, опасаясь бунтов и беспорядков, вводило в Иерусалим дополнительные войска. Вот почему Понтий Пилат, наместник Иудеи, присутствовал во время Распятия в Иерусалиме, а не в своей резиденции в Кесарии. У него были обязанности двоякого рода: он лично прибыл, чтобы отвечать за военные меры, и его разрешение требовалось для передачи первосвященнику ритуального облачения, которое хранилось под замком у римлян, в каменной комнате крепости Антония.

Праздник привлекал в Иерусалим огромные толпы. Это были евреи не только со всех концов Палестины, но и из обширного еврейского квартала Александрии, и даже из Европы; все они хотели зарезать пасхального агнца в единственном месте, где могли совершаться жертвоприношения: на алтаре Храма Ирода. Язычники из разных стран также приезжали в Иерусалим, движимые любопытством, потому что это было лучшее время для посещения города. Габриель Миро в своей блестящей книге «Образы Страстей нашего Господа» представляет Пилата как хозяина большой и разнообразной компании богатых римлян, которые с интересом наблюдали за странными обычаями иудеев. Книга необычайно живо и достоверно описывает события.

Чтобы убедить Нерона в важности еврейского народа, Гестий Галлий, наместник Сирии, однажды подсчитал количество жертвенных агнцев, зарезанных в течение одной Пасхи, и получил число 256 500. Если предположить, что минимальное количество людей, съедавших одного барашка, равно десяти, получается невероятный результат: 2 565 000 собравшихся на праздник. Город был переполнен, и паломники разбивали шатры вокруг стен. Как мы знаем, Иисус оставался с друзьями в Вифании; интересно узнать из Талмуда, что среди мест, особо известных своим гостеприимством к паломникам, было и это селение, и соседнее — Виффагия.

Скопление таких огромных толп в одном месте, причем толп возбужденных, переживающих самое радостное событие года, создавало особую, легко воспламеняющуюся атмосферу, в которой обиды и недовольства могли вспыхнуть в любой момент. На самом деле ежегодное паломничество, когда евреи собирались вокруг алтаря Бога, было порой, особо почитаемой проповедниками, которые не упускали случая продемонстрировать ненависть и протест против языческого правления. Чрезвычайная нестабильность настроений, которая сближает пасхальную толпу с любой другой толпой в истории, ясно видна в евангелиях, когда одни и те же люди сперва кричат «Осанна!» Иисусу, а потом требуют: «Распни его!»

Пасхальных агнцев резали в четырнадцатый день месяца нисан, в день первого весеннего полнолуния. Для того чтобы тысячи животных могли быть зарезаны, освежеваны, разделаны и приготовлены для вечерней трапезы, дневные жертвоприношения в Храме начинались на час раньше обычного.

Тысячи людей вели своих агнцев, заполняли все дороги, ведущие к Храму. Агнцу полагалось быть без изъянов, не моложе восьми дней от роду, но не старше года. Каждого агнца полагалось съедать в компании не менее десяти человек, но не более двадцати.

Праздничные толпы делились на три группы, и каждая по очереди допускалась в Храм. Когда группа входила, храмовые врата закрывались, а люди и животные пересекали огромный Двор язычников в направлении Двора священников. Два ряда босоногих жрецов в белых одеждах стояли вдоль тропы к алтарю всесожжений, один ряд держал золотые, а другой серебряные сосуды. Каждый человек в толпе резал собственного барашка, и как только он делал это, ближайший жрец собирал кровь в сосуд и передавал дальше по ряду, получая взамен пустой сосуд. Священники во главе линии выливали кровь к основанию алтаря, и красные потоки по подземным каналам стекали в Кедрон. Звуки трубы разносились над Храмом, отмечая каждое жертвоприношение, и левиты вели за собой толпы, распевая молитвенные гимны.