Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Мортон

В солнечном свете мелькнули мечи. Процессия притормозила. Был сформирован круг, в центре которого оказались двое мужчин с мечами и щитами. Это был наполовину танец, наполовину схватка, они согласованно ударяли по щитам, раз-два, раз-два, как актеры в шекспировской дуэли. Толпа громко аплодировала.

Затем появились группы диких длинноволосых фанатиков, принимающих наркотики до бесчувствия, они танцевали, выкидывая странные коленца, и повторяли фразу, известную как зикр, или «напоминание». Это ритмическое повторение слов: «Ла иллала илла лла… ла иллала илла лла… ла иллала илла лла…», что означает «Нет Бога, кроме Аллаха». Бесконечное повторение и сопровождавший его причудливый танец будто опьяняли участников. Они падали на колени, отирали пот с лиц, отбрасывали назад длинные волосы, при этом губы их все время повторяли «напоминание», а глаза затуманивались, показывая, что люди находятся в состоянии транса.

Были там и другие группы, доходившие до разной степени экстаза. Люди забирались на плечи друзей, сновали туда-сюда в пределах процессии, выбирая свободные проходы, время от времени отмеряя время взмахом руки или палки, как заправские хормейстеры, распевали что-то, — и толпа с энтузиазмом отвечала им. Я спросил у человека рядом со мной, что говорят эти люди.

— Они проклинают сионистов, — ответил он. — Они поют: «О, сионисты, какие права у вас на эту страну? Что у вас общего с нами? Если вы останетесь в этой стране, вы все найдете здесь свою могилу».

Это дало мне ключ к пониманию процессии. Это, собственно говоря, не было арабское шествие! Это было типичное явление, описанное в Ветхом Завете. Так еврейские фанатики танцевали и выкрикивали проклятия в адрес филистимлян и ханаанеев. Радикальное олицетворение почтенных мусульманских старцев, возглавлявших процессию сельских жителей и вращавшихся под звуки бубнов и хлопки, — это, конечно, Давид:

«Когда ковчег завета Господня входил в город Давидов, Мелхола, дочь Саулова, смотрела в окно и, увидев царя Давида, скачущего и веселящегося, уничижила его в сердце своем»112.

Мне кажется, что процессия Неби Муса сохранила атмосферу праздника, облик толпы, которая «пела в Сионе» в главные дни года. Это была такая же толпа, возбужденная, буйная, крестьянская в своей основе, заполнявшая улицы Иерусалима, когда Христос присоединился к паломникам, прибывшим в город на пасхальную неделю. Именно такое скопление людей требовало: «Распни его!»

Я случайно перевел взгляд с толпы на высокий коричневый силуэт Башни Давида. Там, на вершине я заметил горцев Сифорта. На них были шлемы и походная форма. Последний реликт правления Ирода укрепили спокойно и ненавязчиво, это та самая тонкая грань между религией и политикой, которую столь просто перейти, особенно когда представители трех вер проводят свои праздники в легко воспламеняющейся атмосфере Святого Города. Караульные на башне смотрели вниз, их розовые, типично шотландские лица широко улыбались; так могли стоять солдаты Пилата, наблюдая за буйными толпами девятнадцать веков назад.

По странной иронии истории, паломники, плясавшие и скакавшие, как Давид, и распевавшие с яростью библейских пророков, проходили по Иерусалиму, призывая беды на головы сионистов, как предки сионистов призывали беды на головы вторгшихся в их страну римлян.

8

Неподалеку от Гефсиманского сада, но чуть выше по Елеонской горе, я обнаружил место, куда никто не приходит. Несколько олив растут среди скал, а бедная почва покрыта зарослями диких маков. Если посидеть некоторое время без движения, у самых ног появляются и играют ящерицы, которые окрашены намного ярче тех, что обычно мелькают среди черных кусков базальта, рассыпанных по всей Галилее. Мне было приятно отдалиться от нарастающего возбуждения, царившего в Иерусалиме, этого вавилонского смешения языков, призывных воплей разгоряченных проводников, высокомерных и самоуверенных туристов, приехавших в город на один день, и прогуляться за ворота Св. Стефана в сторону открытого и спокойного пространства напротив Иерусалима.

Декан Стэнли однажды сказал, что путешествие в Святую Землю подобно странствию в темноту. Вы пересекаете великие дороги страны, где не сохранилось никаких очевидных признаков прошлого, за исключением того, что вы ступаете по той же земле и дышите тем же воздухом, что и персонажи истории. А затем внезапно, словно в яркой вспышке — на мгновение башня, дерево и поле предстают перед вами ясно и четко.

Иерусалим, в агонии трех религий, в бурях политического энтузиазма, — и есть та самая вспышка. Странное смешение невежества, цинизма, простой и безыскусной набожности, ученых рассуждений, тупости, постоянно наполняющих Иерусалим, кажется мне точным отражением Иерусалима Христа.

Если бы я мог писать красками, думал я, сидя под оливами, глядя на Иерусалим, я бы поместил на холст тот город, который увидел Иисус, прибыв на пасхальной неделе, чтобы быть распятым. Его заполняли бы такие же пестрые толпы: бесчисленные провинциалы, простые галилеяне, любопытные греки, процветающие иудеи из Александрии (похожие на богатых сионистов из Лондона и Нью-Йорка), интересующиеся диковинами римляне, одетые в белое жрецы и левиты, прилизанные саддукеи, образованные фарисеи в пышных одеяниях, нарочито набожные, римские солдаты в шлемах и туниках каштанового цвета, с копьями в руках, отчужденные и откровенно иноземные, как современные шотландские гвардейцы.

Нетрудно представить себе те картины и звуки, что окружали Иисуса, когда Он пришел на величайший еврейский праздник в честь Исхода, привлекающий всех, кто посещает Иерусалим для совместного пасхального пира.

Его вестники задолго до праздника разошлись по всей стране. Все дороги и мосты были отремонтированы после зимних дождей. Все склепы заново побелили, они сияли на солнце, и это снижало риск церемониального осквернения. Иисус, осуждая книжников и фарисеев, указывал с высоты Храма на множество рядов выбеленных склепов, расположенных на склонах Елеонской горы, и приводил поразительное сравнение, характерное для Него: «Уподобляетесь окрашенным гробам, — восклицал Он, — которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты»113. Вид этих выкрашенных в белое склепов — одна из наиболее броских примет приближающегося праздника Пейсах.

Затем в каждом городке и деревне по всей Иудее и Галилее появились шульханы — менялы, сборщики храмовой пошлины. Они повсюду устанавливали пункты сбора денег и брали по полшекеля (примерно один шиллинг и два пенса) с каждого еврея-мужчины от 12 лет на содержание Храма. Они и сами получали хорошую прибыль, потому что платежи совершались в шекелях, а в обращении были деньги Тира, Греции, Рима, Египта и Персии. За каждый обмен валюты при уплате пошлины шульханы брали по полтора или по два пенни. Обязательный налог собирался по регионам и направлялся в сокровищницу Храма. Любой человек, отказавшийся платить, рисковал потерять свое имущество. Ежегодно на Храм собирали на современный счет около 75 000 фунтов стерлингов. Эти деньги шли на оплату ежедневных жертвоприношений от имени народа (до Вавилонского пленения эти расходы брали на себя цари) и многие другие потребности культа.