Девятый Замок - Хаген Альварсон

— Идите откуда пришли. Была вам удача в бою с Людьми Пустоши, но таких кочевников я ем по утрам, так что не будет проку испытывать судьбу. У меня дома котята, и я не имею большого желания оставлять их одних надолго. И не стану играть с вами. Я буду убивать быстро.

— Я тоже! — зарычал Эльри. — Я дрался не только с дерьмоедами из Песков, но и с красными ормингами, и с чёрными, а то бойцы каких поискать! И ещё меня прозвали Убийцей Щенков, и я доберусь до твоих милых котяток!

От тех его слов меня пробрал озноб. Из глаз Эльри смотрел настоящий дракон, чудовище, волк, что радуется крови.

А Тидрек молвил:

— У меня есть резцы из когтей финнгалка! Да, я сам их вырвал из живой лапы! Так что не смей даже думать о вашей любимой игре в загадки!

И злые слёзы блестели на его глазах, срывались, падали на поверженного деревянного друга…

Видно, мы пришли сюда за потерями.

* * *

Финнгалк распрямился — и ударил крыльями, целя жалом в Корда. Дэор схватился за лук, запела тетива, стрела впилась в шкуру, но зверь только морщился, несясь к цели.

— Дохлое дело, — посоветовал Эльри. — У них раны заживают мгновенно, бей в глаза.

— Легко говорить! — зло бросил охотник.

Корд'аэн издал дикий, пронзительно-хриплый вопль, ударил посохом оземь, и навстречу финнгалку выскочил здоровенный серый пёс с белым пятном на груди. Звери сшиблись, упали на камни и принялись терзать друг друга.

— Славный пёсик, — слабо проговорил Асклинг. — На нашего Элька похож…

Тидрек склонился над бочонком, улыбаясь сквозь слезы.

— Жив, засранец ясеневый? — и обнял своего странного, но дорогого друга.

— Больно… больно забывать… — простонал тот.

Аллиэ шагала прямиком к Асклингу, поигрывая волосяным кнутом, улыбаясь, как багровое солнце. Солнце пожаров, голода и чумы. Холодное солнце последнего часа.

— У меня есть для тебя слова, — солнце остановилось, словно кровь в неживом сердце. — Выслушай, а потом уйди или умри.

— Говори, — прошептал Тидрек, но сердце его было закрыто.

— Я была на Альстее. Я выполнила свою часть договора. Родичи Тиримо дали согласие на вашу свадьбу. Но Ласточка улетела в другое гнездо. И тут мы не властны. Есть один способ…

— Хватит! — гневно перебил Тидрек. — Я помню наш последний разговор! Я говорил уже, и скажу еще раз: сын Хильдара не станет пить кровь и пепел из Чёрной Чаши, кровь любимой и пепел ясеневого идола! И Ласточка не станет пить это зелье. Я не стану поить её дрянью, и знаешь, почему? Пусть я — слепец и раб. Но она пусть будет свободна.

— Тогда ты взойдёшь на костёр, — проронила Аллиэ.

— Тьфу, — Тидрек улыбнулся ледяным дождем. — Всего-то…

— Пепел к пеплу, — чародейка раскрыла ладонь. — Тидрек… ты горишь.

Пламя взвилось над ним, но он не заметил. В его руке сверкнул роскошный кинжал с розой в хьяльте. Лезвие кровожадно облизнулось. И пламя опало, и чародейка отступила, побледнев.

— Она вернула… — непонимание и страх, зелёные волны…

— Дроттегьёф нельзя отдать, — Тидрек шагнул навстречу Аллиэ. — Мир жесток. Прости.

Одновременно к ней рванулись Борин и Дарин. Эльри и Дэор кружили возле финнгалка и наносили редкие, но страшные удары, помогая псу прикончить кошку. Мне подумалось, что котята не дождутся маму. Я старался справится с головокружением и слабостью. Ноги не держали, руки тряслись. Меня тошнило. Не то было под стенами нашего борга в Норгарде. Совсем не то. Там мы защищали свою землю. А тут?..

Я опустился на колени и благополучно вырвал.

А когда поднял глаза, ужаснулся.

Ибо Корд'аэн и Дейрах стояли очень близко и смотрели друг на друга. Стояли тысячу лет и страшно молчали. И воздух между ними с гулом сворачивался в тугие вихри. И не могло быть мира между двумя парами глаз.

А потом они одновременно, тихо и сладко-ненавистно проговорили:

— Наконец-то!..

Я закрыл глаза. Две луны с грохотом сошлись на одном небосводе. Месяц изведал силу свою.

* * *

Воздух выл, истязаемый плетью, что Аллиэ сплела из собственных волос. Во все стороны летели искры и снежинки. Багровая туча окутала её, и тени метались внутри облака пламени. Слова заклинания пронзали небо и землю. Кнут врезался в двергов, рассекая кожу и одежду, повергая наземь.

Вот упал, хватаясь за кровоточащую рану, Борин, и одежда его тут же занялась пламенем. Вот звонко закричал Дарин, зажимая бок, рухнул, встал, снова упал на колено, будто хотел присягнуть на верность гордой Аллиэ О'Кирелл. Кровь его застыла вишнёвым льдом, края раны, складки одежды смёрзлись, князь штолен покрылся инеем, белой изморозью, застыл ледяным изваянием. Тидрек же просто стоял и улыбался. Кровь густо лилась с разбитой головы на две половинки тирольки, рассечённой ударом хлыста. Он стоял и безумно хихикал, глядя пустыми глазами на полыхающее пламя в глазах ведьмы.

А потом упал.

На спину.

И более не смеялся.

— О да, Тидрек Хильдарсон, ты прав, — Аллиэ медленно шла вперед и говорила хрипло и словно в бреду, — ты прав, мир воистину жесток. Мир способен на такую жестокость, на которую не способны никакие звери, люди или тролли, никакие боги, демоны и чудовища. Потому что мир знает боль. И может преодолеть себя. Но кое-кто перестанет быть его частью.

Она смеялась. Я видел, как слёзы катятся по её щекам. Но единственное, на что меня тогда хватило, это было изо всей мочи заорать:

— Корд! Корд'аэн! Помоги!!!

…Корд'аэн обернулся. Обожжённое лицо с холодной, вежливой улыбкой. Зря я его позвал.

— Еще трое? — удивлённо взглянул на павших спутников. — Это перебор. Мне хватит одного.

…Дейрах заклял его огнём и тьмой, кровью жертв и пеплом священной рощи, шаром омелы и криком младенца, и Корд'аэн пошатнулся. Но устоял — и заклял Дейраха крестом, и солнцем, и молнией, и морской бурей, но это мало кому повредило. Тогда друид взял крови Рольфа Ингварсона и сотворил из неё алую птицу, и птица принялась клевать Дейраха, но тот направил на неё жезл с Кровавым камнем, и камень поглотил птицу. Затем ударил жезлом тень друида. Тот упал на колени. Дейрах снял с себя золотую ветвь омелы и возложил на Корд'аэна. Корд закричал, ибо много мерзости ему привиделось, и поджёг свой красивый резной посох, и ударил им чародея. Заклял его Мировым Древом, Мировой Горой, сердцем Дракона, и уже готов был добить его, когда услышал отчаянный крик…

И отвлёкся от врага.

Склонился над Борином, погасил пламя взглядом. Дуновением растопил ледяной панцирь вокруг Дарина. Прикосновением дымящегося посоха затянул рану на голове Тидрека. И посмотрел в глаза Аллиэ.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});