Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы - Николай Седых

Затем Сталин подробно остановился на основных типах боевых самолетов военно – воздушных сил Германии, Англии, Франции и США. Он говорил об их скоростях, вооружении, боевой нагрузке, скороподъемности, высотах. Все это он излагал на память, не пользуясь никакими записями, чем немало удивил присутствовавших на совещании специалистов и летчиков.

Свое выступление он закончил словами:

– Изучайте новые самолеты. Учитесь в совершенстве владеть ими, использовать в бою их преимущества перед старыми машинами в скорости и вооружении. Это единственный путь.

Совещание как бы повернуло весь командный состав, всех летчиков лицом к новой технике. Эхо этого совещания разнеслось по всем частям. Больше стали требовать новых самолетов, которых в то время в части еще поступало слишком мало. Однако для освоения новой техники почти не оставалось времени. В первый период войны я не раз убеждался в том, что летный опыт молодых пилотов на современных самолетах, отправлявшихся на фронт, был слишком мал. И мы много из-за этого потеряли.

Однако тогда мы еще не знали, когда разразится война, хотя подготовка к ней шла полным ходом. Мы работали с огромным перекалом, с невероятным напряжением, которое людям младшего поколения просто трудно себе представить…

Сталин почти ежедневно занимался авиационными делами…

Теперь может показаться странным, но мы не уходили из своих кабинетов до двух – трех, а то и до четырех – пяти часов утра. Так было заведено. Вероятно, можно было работать и по другому распорядку. Но тот, кто был непосредственно связан со Сталиным, работал именно так, потому что так работал и сам Сталин».

Однако так работали не все, поэтому появлялись так называемые жертвы культа личности. Но А. И. Шахурин, когда уже писал свою книгу, уже «перестроился», причем, получив от И. В. Сталина «свое» за низкое качество выпускаемых самолетов, за частые аварии и катастрофы с гибелью летчиков. В своих воспоминаниях Шахурин по понятным причинам старался сгладить острые углы, хотя таких «углов» накануне войны было более чем достаточно.

Таким образом, И. В. Сталин, как оказывается, был далеко не дилетант в военном деле, вместе с тем он понимал, что отсутствие у него системного военного образования и практического опыта непосредственного руководства войсками, требовали от него весьма осторожного вмешательства в руководство Вооруженными Силами, к тому еще в условиях войны.

Поэтому уже 23 июня, на другой день войны, при организации Ставки Главного командования, он настоял, чтобы председателем этого высшего специального руководящего органа для стратегического руководства военными действиями был назначен профессиональный военный – народный комиссар обороны маршал С. К. Тимошенко, а сам И. В. Сталин, как и начальник Генерального штаба генерал Г. К. Жуков, В. М. Молотов, маршалы К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный, нарком Военно – Морского Флота адмирал Н. Г. Кузнецов, стали только членами этого органа.

Конечно, первым неприятным сюрпризом, вызвавшем сомнения у И. В. Сталина о высоком уровне профессионализма высшего командования Красной Армии, ее маршалов и генералов, в первую очередь, наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Г. К. Жукова, было невыполнение его, Генерального секретаря ВКП(б) и Председателя Правительства СССР, непосредственного указания о приведении войск Западных округов в боевую готовность.

Казалось бы, нарком обороны и начальник Генерального штаба, как никто другой, должны понимать всю сложность военного положения на западной границе, тем более – возможные последствия от несвоевременного доведения до исполнителей директивы о приведении войск в полную боевую готовность в случае внезапного нападения противника на нашу страну.

Как никто другой, они должны были знать время, необходимое для подъема по тревоге подчиненных им войск. Эта была их первейшая обязанность. Для этого в армии систематически должны были объявляться учебные тревоги, в процессе которых выявлялись все недостатки и упущения в работе штабов, а само время доведения приказа о подъеме войск по боевой тревоге должно быть определено до секунды и сокращено до минимума. Ведь практически все военные ученья всегда начинаются именно с подъема войск по тревоге.

Поэтому строки из воспоминаний Г. К. Жукова, где он описывает свои чувства: «какой-то сложной раздвоенности» и сомнения, что директива о приведении Западных округов «могла запоздать» не может не вызвать удивления. Выходит, что ни нарком обороны, ни начальник Генерального штаба не знали, сколько же времени требуется на то, чтобы войска были подняты по боевой тревоге. В таких вопросах доводить дело до чувств «сложной раздвоенности» и сомнений» – величайшее государственное преступление

Скорее всего, как один из основных виновников провала начального периода войны Г. К. Жуков, описывая события последних мирных дней и часов накануне войны, сильно лукавит, чтобы показать себя в более выгодном свете, чем был он на самом деле. Хотя, понятно, что данный провал является не следствием его злого умысла, а результатом отсутствия у него соответствующих знаний и опыта, необходимых для занятия такой высокой должности – начальника Генерального штаба Красной Армии.

Представляется, что именно по этой же причине бывший народный комиссар обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, дважды удостоенный звания Героя Советского Союза (до и после, но не во время Великой Отечественной войны), так и не написал своих воспоминаний о войне, в которой он принимал непосредственное участие, хотя времени для этого у него было более, чем достаточно. После войны он командовал войсками ряда округов, а в последние годы жизни (умер в 1970 году) занимал весьма необременительную должность – председателя Советского Комитета ветеранов войны.

Тем не менее, в отличие Маршала Советского Союза Жукова Г. К., практически у всех многочисленных авторов учебников истории Великой Отечественной войны и мемуаров (включая генерал – лейтенанта, члена – корреспондента Академии наук СССР П. А. Жилина, под редакцией которого Институтом военной истории Министерства обороны СССР был издан краткий научно – популярный очерк «Великая Отечественная война» Москва, Политиздат, 1973 г.), задним числом никогда не возникало сомнений в том, что «директива о приведении советских войск в боевую готовность была дана слишком поздно».

Абсолютное большинство современных историков убеждено, что для поднятия западных военных округов в боевую готовность 5 часов 40 мин. (согласно книги регистрации посетителей, Тимошенко с Жуковым вышли из кабинета И. В. Сталина в 22.20 21 июня 1941 г.), времени было слишком мало, хотя будущему Генералиссимусу Советского Союза И. В. Сталину казалось, что этого времени должно быть вполне достаточно для решения поставленной задачи.

Скорее всего, в тот момент, накануне войны, примерно так же считали и высшие руководители Красной Армии С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков. Иначе не понять, почему они, бывая на приеме у И. В. Сталина чуть ни каждый день, не смогли доказать руководителю нашего государства необходимость своевременного направления директивы о приведении войск западных военных округов в боевую готовность. По крайней мере, они были обязаны накануне войны предупредить И. В. Сталина (если он, действительно, препятствовал своевременному приведению наших войск в боевую готовность) о возможных последствиях его действий, однако этого Тимошенко и Жуков не сделали. Это потом, задним числом, они стали такие умные.

Важно обратить внимание на то, что современные историки, дружно соглашаясь с тем, что «директива о приведении советских войск в боевую готовность была дана слишком поздно», однако не дают ответа на само собой напрашивающийся в таком случае вопрос: а когда, с их ученой точки зрения, эта директива отправлена была бы вовремя, например: за 6 часов, за сутки, за двое, месяц или год до начала войны?

На этот вопрос трудно ответить даже сейчас. Задним числом не смог на него ответить и сам автор «Воспоминаний и размышлений» маршал Г. К. Жуков, будущий министр обороны Советского Союза, как наиболее сведущий в этих делах человек. Другой, непосредственный свидетель событий последних мирных часов, от которого непосредственно зависело приведение наших войск в боевую готовность и, следовательно, результаты начала войны, нарком обороны С. К. Тимошенко, как уже указывалось, не счел нужным ответить на этот, важнейший для истории, вопрос; ушел в иной мир нераскаянным. Стало быть, не слишком боялся Бога за загубленные солдатские души.

Задним числом и самому Г. К. Жукову стало очевидно, с учетом реальной боеготовности войск под его командованием, что директива о приведении советских войск в боевую готовность была дана поздно. Однако почему она была отправлена поздно, начальник Генерального штаба анализом себя особенно не утруждает, частично берет грех на себя, но основную вину перекладывает на И. В. Сталина.