Остров Разочарования (Рисунки И. Малюкова) - Лазарь Лагин

Затем Егорычев отправился с Гамлетом проверить, бодрствуют ли дозорные, выставленные еще накануне, сразу после ливня, на всех подступах к Новому Вифлеему, и обнаружил, что посты остались только на южных и восточных подступах. Северные дозоры отец Джемс ночью собственной своей властью снял, так как по-прежнему был непоколебимо убежден, что опасность может грозить его селению только со стороны людей Эльсинора, Эльдорадо и Зеленого Мыса, но никак не из Священной пещеры.

Пока Гамлет побежал восстанавливать снятые посты, Егорычев поспешил обратно в пещеру. Надо было предупредить Смита, чтобы он ни в коем случае не выходил безоружным. Надо было, кроме того, договориться ни в коем случае не оставлять боеприпасы без присмотра.

Уже, в какой-нибудь полусотне шагов от пещеры Егорычев услышал за спиной еле заметный шорох. Он резко обернулся и увидел перед собой вынырнувшего из кустов Гильденстерна, полного жалкой ярости отчаяния. В правой руке возлюбленный брат мистера Фламмери высоко занес складной нож с плоским стальным черенком, тот самый, которым вчера был зарезан бедняга Джекоб Кид.

Некогда было выхватывать пистолет из кобуры. Егорычев метнулся в сторону, сбоку схватил Гильденстерна за руку, пытаясь вырвать нож, и в то же время подставил ему подножку. Гильденстерн мягко рухнул на траву, увлекая за собой и Егорычева. Теперь ему, наконец, удалось вызволить руку. Он неловко размахнулся и ударил Егорычева ножом в правую ногу, потом изловчился и полоснул по тому месту кителя, где под глухо звякнувшими орденами и медалями бешено стучало сердце.

От резкой боли Егорычев на минуту-две потерял сознание. Но Гильденстерн, убежденный в безотказной смертоносности оружия, врученного ему самим белоголовым, решил, что Егорычев мертв. Он вскочил на ноги, вложил два пальца в рот и пронзительно свистнул. Это был сигнал притаившемуся на просеке, почти у самого входа в деревню, Фремденгуту, что первая и, пожалуй, наиболее решающая часть похода против анархии и безбожия на острове Разочарования успешно решена. Марксистский смутьян и террорист Константин Егорычев больше уже не стоял поперек пути западной цивилизации. Сопротивление ее победоносному продвижению на острове было обезглавлено.

Ах, как счастлив был в эту минуту Гильденстерн Блэк! Уж теперь-то он обязательно будет старейшиной, самым первым, самым старшим, самым главным, самым важным, важнее Полония, важнее этого простофили Розенкранца!..

Хотелось Гильденстерну насладиться вдоволь лицезрением поверженного в прах желтобородого, который принес ему столько огорчений и тревог, да нельзя было мешкать. Надо было поскорее спешить к своим, к могущественным белым, к его новому мудрому, сердитому богоподобному другу, к другому его другу с желтыми пятнышками на красном лице, к третьему его другу, толстому, очень толстому другу с сиянием на макушке… Приказано было убить желтобородого — и сразу к своим!

Если бы Сэмюэль Смит, заслышав победный свист Гильденстерна, выскочил на воздух двумя секундами позже, Гильденстерн остался бы жив.

Но и то, что он с размозженным черепом брякнулся наземь, нисколько не отразилось на дальнейшем развертывании операции, так тщательно разработанной накануне в Священной пещере.

Лишь только до хрящеватых, приплюснутых ушей Фремденгута донесся сигнал, возвещавший о гибели Егорычева, как передовой отряд западной цивилизации, возглавляемый майором войск СС Фремденгутом, вырвался из тесной просеки на оперативный простор широкой, поросшей травой площади Нового Вифлеема. Первым делом Фремденгут с пистолетом и Мообс и Кумахер с автоматами в руках бросились к Большой мужской хижине. Но никаких следов ни Смита, ни боеприпасов, ни багажа в Большой мужской хижине не оказалось. Сведения, данные Фремденгуту тремя отщепенцами Нового Вифлеема, по-видимому, устарели. Судя по всему, Егорычев со Смитом куда-то предусмотрительно перебазировались.

Выглянувшие на шум островитяне, завидев людей в черных одеждах, не мешкая, снова нырнули в свои хижины.

Только преподобный отец Джемс, хотя и его подмывало спрягаться подальше от этих неприятных гостей, заставил себя все же приблизиться, чтобы приветствовать их в Новом Вифлееме и узнать, не может ли он оказаться им чем-нибудь полезным.

— Куда они девались? — спросил его Фремденгут, еле кивнув в ответ на приветствие колдуна. Как всегда во время подобных операций, майор был по-профессиональному деловит и немногословен.

— О ком вы спрашиваете, сэр? — осведомился старик, выгадывая время, чтобы собраться с мыслями. Он беспокойно оглянулся. Если не считать незваных пришельцев с Северного мыса и Полония с Розенкранцем, воровато выглядывавших из полумрака просеки, на площади никого не было. Конечно, если говорить о взрослых. Мальчишки были не в счет. Мальчишек собралось человек пять. Они словно выросли из-под земли и сейчас о чем-то тревожно шушукались, держась на почтительном расстоянии от сердитых белых, размахивавших своими страшными мушкетами. Нужно ли говорить, что среди них был и юный Боб Смит?

— Ты знаешь, о ком я говорю, — сказал Фремденгут. — Говори, старая лиса, куда они перебрались! Они нам очень нужны, оба ваших белых…

— С добром или злом пришли вы сюда? — спросил отец Джемс, чувствуя, что у него подгибаются колени.

— Не твое дело, дубина! — пощекотал его Мообс дулом автомата, и старик похолодел от ужаса. — Тебя спрашивает белый, отвечай без лишних разговоров.

— Они гости Нового Вифлеема, — сказал отец Джемс.

— Ты что, шутить с нами собираешься, старая скотина?! — учтиво улыбнулся Фремденгут, взводя курок пистолета. Его беспокоило, что где-то поблизости должен был находиться Смит, вооруженный автоматом.

— Они гости Нового Вифлеема, сэр! — твердо повторил старик, слишком поздно понявший, что не следовало ему, пожалуй, снимать дозоры с северных подступов. — Не в обычаях Нового Вифлеема подвергать своих гостей опасности. И еще…

— Что еще? — дал, наконец, волю своим нервам Фремденгут. — Что еще?…

— И еще, сэр, я хотел бы сказать, что я человек, а не скотина. А человек создан по образу и подобию…

Он не успел договорить до конца, по чьему образу и подобию создан человек, потому что майор фон Фремденгут выстрелом в упор уложил старика на месте.

Это был на редкость тихий выстрел, как всегда, когда дуло пистолета приставлено к самой груди человека. И нет поэтому ничего удивительного, что ни Егорычев, ни Смит, склонившийся над только что пришедшим в себя Егорычевым, этого выстрела не услышали.

Как раз в это время из просеки вышел на площадь мистер Эрнест Цератод. Его немножко поташнивало от возбуждения. При виде убитого колдуна, валявшегося возле Большой мужской хижины, ему чуть не стало дурно. Очень большим напряжением воли он все же взял себя в руки.