Пять ликов богини - Александр Свирин

точный и мощный хук, от которого он отшатнулся и отошёл на несколько шагов назад.

Да, решение проблемы оказалось простым. Раз Гаджиев-сенсей может предсказывать удары Проснувшегося по сигналам, которые тот отправляет своему телу, значит, они должны стать неожиданностью даже для самого Проснувшегося. Если вирус Гусака Петро написали на теклане, то точно так же можно создать и другие программы. А поскольку его мозг теперь электронный и тесно связан с текланом, то ничто не мешает вживить такую программу в собственный разум. И Проснувшийся использовал теклан, чтобы внедрить себе небольшой рандомайзер, который перенаправлял посылаемые телу сигналы в другие конечности случайным образом. Гаджиев-сенсей считывал, что Проснувшийся собирается бить правой ногой, но тот вместо этого бил левой рукой. На противника посыпался град непредсказуемых ударов.

— Дурацкое решение, — сказал сенсей, блокируя каждую атаку. — Ты ведь тоже не знаешь, куда ударишь дальше, а потому и контролировать бой не можешь.

Без сомнения, он уже разгадал главный секрет случайных атак Проснувшегося. Удар случался какой угодно, но не запланированный. Это немного облегчало защиту противнику.

«Правой ногой по его левой ноге, сбить равновесие!» — подумал Проснувшийся.

Сенсей уловил этот сигнал и сосредоточился на всём, кроме левой ноги. Но внезапно именно туда Проснувшийся и ударил, да так сильно, что Гаджиева-сенсея подкосило и начало валить назад. А пока противник падал, Проснувшийся успел добавить удар в живот с разворота.

Гаджиева-сенсея отбросило на добрые пять метров. Проснувшийся ухмыльнулся. Никто не говорил, что он не может выключить свой рандомайзер в любой момент, чтобы сбить противника с толку.

Гаджиев-сенсей поднялся на ноги, Проснувшийся вновь встал в стойку, готовый продолжать бой. Но внезапно сенсей выставил ладонь перед собой и сказал:

— Стой. Довольно.

Он сложил руки за спиной и улыбнулся.

— Я горжусь тобой, Менке, — сказал Гаджиев-сенсей. — Ты попал в почти безвыходную ситуацию против врага, который сильнее тебя, но не сдался, не отступил и нашёл решение. — Он низко поклонился. — Я признаю тебя мастером. Больше задерживать не смею.

Проснувшийся несколько секунд неподвижно держал стойку и удивлённо смотрел на учителя. Потом сообразил, что происходит, опустил кулаки и быстро поклонился в ответ.

— Спасибо, Гаджиев-сенсей. За всё.

Учитель улыбнулся ещё раз на прощание и побрёл прочь. Проснувшийся какое-то время смотрел ему вслед, а потом отправился дальше искать свою могилу.

Она оказалась недалеко, да и заметил её он ещё с нескольких метров. А всё потому, что её вовсю уже раскапывали два небольших робота, вооружённых лопатами. Проснувшийся не стал им мешать. Он просто встал рядом, сложил руки на груди, и наблюдал, как за него работают другие. Когда тело, без гроба, в одном хлопковом саване, показалось из-под земли, Проснувшийся запрыгнул в могилу, оттолкнул роботов и прогнал их. Потом он присел на корточки рядом с собственным трупом, отвернул кусочек савана сверху и увидел отрубленную голову Менке Рамаяна. Он взял её в руки, а верхняя часть, как крышка, съехала и шлёпнулась на землю, открыв идеально ровный и чистый срез. Мозги отсутствовали, сквозь пустые глазницы виднелась задняя стенка черепа. Он смотрел на голову несколько секунд, но так ничего и не почувствовал. Он отбросил её в сторону, потом полез ниже, откинул побольше савана и забрался в боковой карман куртки. Нашёл!

Проснувшийся достал оттуда ринфо и, не медля ни секунды, подключился к нему. Там лежал всего один файл с эмошкой.

Проснувшийся закрыл глаза, открыл файл и на какое-то время превратился в собственную мать.

Ума Должинова. Эмошка.

Какой же он красивый и добрый мальчик. Такой милый, когда задумывается. Сразу серьёзный. Как взрослый. Сидит тут и решает пример, который я дала. Внимательно наблюдаю, вдруг ошибётся. Но пока всё хорошо. Менке умный. Я уверена — он справится. Со всем.

— Готово, — сообщает он. Протягивает мне сенсбук.

Проверяю. Всё верно.

— Молодец. Так, теперь...

— А-а-а? Ещё один? — Он кривится, будто гадость съел. — Во всех вирфильмах и книжках летом каникулы. Мне положено отдыхать.

— Хочешь вырасти серой посредственностью? — Строгость даётся легко. Маска давно вросла в лицо. — Будешь лениться — в космос не полетишь.

— Я и так туда не полечу. — Менке складывает руки на столе, опускает на них подбородок. — Сама же говорила, что людей туда уже не посылают. Только роботов.

— Никогда не знаешь, что случится завтра. Надо быть во всеоружии.

Он молчит. Обдумывает. Я невольно любуюсь им. Хочу протянуть руку, погладить по волосам, коснуться щеки. Сдерживаюсь. Поворачиваю голову, смотрю в окно. Солнце, чистое голубое небо. Не удивительно, что его тянет туда.

— Хорошо. — Я забираю учебники, складываю их в стопку. — До прихода Гаджиева-сенсея много времени. Чем хочешь заняться?

— Порисовать.

Я нарочито морщусь.

— Ладно, но только немного.

Менке вскакивает со стула. Обнимает меня и целует в щёку. Я протягиваю руку, чтобы обнять в ответ, но отстраняю его прочь. Он всё равно улыбается. Волшебный ребёнок.

Менке убегает наверх, в свою комнату. Я остаюсь внизу.

Сегодня последний спокойный день. Завтра я должна совершить непоправимое. У какой матери хватит сил намеренно извратить чистую душу родного сына? Внутри всё дрожит. Одиннадцать лет я смиряла сердце, чтобы в один миг лишиться его навсегда. Хочу ли я этого? Да кого волнует. Я просто орудие в чужих руках. Безвольное. Бессильное. На меня взвалили непосильную ношу, а я, словно муравей, тащу её на плечах и не жалуюсь.

Смотрю на свою руку. Тошнит. Исторгаю из себя беззвучный крик. Тело порывается вскочить, взмыть на второй этаж, схватить Менке, собрать вещи, уехать. Убежать. Только куда? На всей планете нет спасения, нигде не безопасно, нигде не укрыться. Я заложница заранее определённой судьбы. Как и все.

Меня окружают выцветшие обои и облупившиеся от времени стены. Старые половицы скрипят, когда на них наступаешь. Столы исцарапаны. За одиннадцать лет дом превратился в развалину, которую вот-вот снесёт очередное дуновение ветра. Всё здесь липкое, мерзкое, сырое. Ненавижу.

Слышу, как раздражающе тикают часы. Секунды складываются в минуты. Минуты обращаются в час. А я просто сижу всё это время за столом. Думаю. Договариваюсь с совестью.

Слышится топот ног, сбегающих по лестнице. Радостный, весёлый, солнечный