Ксеноцид - Орсон Кард

Единственное возражение исходило от Эндера. Он напомнил всем, что прежняя Десколада ввела пеквенинос в воинственное состояние, пробудила в них насилие, и новый вирус может застопорить в таком состоянии всю расу. Но Эла и Квара дружно ответили, что поэтому-то они и использовали для модели более старый штамм вируса, сохранившийся в лабораториях еще с тех времен, когда пеквенинос вели себя не так враждебно, были больше «похожи на себя». Пеквенинос, участвующие в проекте, согласились с этим. Времени советоваться с кем-нибудь еще не оставалось, поэтому, заручившись согласием Корнероя и Человека, сочли, что этого достаточно.

Одна группа ученых работала над предоставленными Кварой сведениями о природе Десколады, другая же трудилась над особой бактерией, которая должна была мгновенно распространиться по планете, отыскать нормальные вирусы Десколады в любом месте и в любом виде и разорвать их на мельчайшие частички, то есть уничтожить. Старую Десколаду бактерия узнает по тем самым элементам, которые будут отсутствовать в новой версии вируса. Достаточно будет выпустить одновременно Реколаду и бактерию, чтобы через пару дней вся планета очистилась от ужасной Десколады.

Оставалась одна только проблема, самая насущная: как создать новый вирус? С самого утра Эла только этим и занималась. Квара не выдержала и заснула. Улеглась спать и большая часть пеквенинос. Но Эла боролась до конца, любыми средствами пытаясь разделить вирус и переделать его по-своему.

Но когда в полдень заглянул к ней Эндер, чтобы уведомить — либо ее вирус спасает Сеятеля сейчас, либо никогда, — Эла устало осела на стул и разрыдалась от усталости и разочарования.

— Ничего не получается, — сквозь всхлипы проговорила она.

— Тогда давай скажем ему, что у нас все получилось, просто за несколько оставшихся часов нам не успеть и…

— Я имела в виду, что такой вирус создать в принципе невозможно.

— Но ты ведь уже разработала его.

— Да, мы разработали его, составили модель. Но создать его невозможно. Строение Десколады поистине ужасно. Мы не можем построить ее на пустом месте: в ней слишком много частей, которые не будут взаимодействовать, — «шестеренки» должны присутствовать изначально, они постоянно должны перестраивать или заменять отмирающие части. А изменить настоящий вирус мы не в силах, так как, находясь в более или менее активной стадии, Десколада мгновенно переделывает по-своему любые поправки, которые мы в нее вносим. Нам за ней просто не угнаться. Она была разработана специально, чтобы охранять себя от всяческих изменений. Она представляет собой настолько нестабильную структуру, что продублировать ее невозможно.

— Но они-то создали ее.

— Да, но я не знаю, каким образом. Я не Грего, я не могу с такой легкостью отказаться от своей науки, принять метафизический постулат и начать создавать чистым желанием. Я кручусь внутри естественных законов, которые присутствуют здесь и сейчас, а закона, руководствуясь которым я могу создать подобный вирус, в природе не существует.

— То есть мы знаем, куда идти, но отсюда попасть туда не можем.

— До прошлой ночи мне не хватало знаний, чтобы понять, успеем мы разработать эту новую Реколаду или нет, и я, следовательно, понятия не имела, сможем ли мы создать ее. Я считала, что раз мы ее разработали, значит, сможем и создать. Я была готова начать действовать в ту же самую секунду, как только Квара сдастся. А в результате мы пришли к выводу, что существование такого вируса невозможно вообще. Квара была права. Определенно, она рассказала нам достаточно, чтобы расправиться с Десколадой на Лузитании. Однако мы не можем создать Реколаду, которая заменила бы прежний вирус и сохранила лузитанскую экологию.

— Таким образом, если мы используем эту бактерию…

— Через пару недель все пеквенинос окажутся там же, где уже сегодня очутится Сеятель. А вместе с пеквенинос — вся трава, птицы, деревья и прочее. Останется выжженная земля. Это зверство. Квара была права.

Эла снова разрыдалась.

— Ты просто устала.

Это сказала Квара. Звуки голосов разбудили ее, и сейчас она выглядела не лучшим образом — сон никоим образом не помог ей.

Эла ничего не могла ответить сестре.

Квара, судя по выражению лица, собиралась было добавить что-нибудь жестокое, типа «я же тебе говорила», но, видимо, передумала. Она подошла к сестре и положила ей на плечо руку.

— Эла, ты устала. Тебе надо поспать.

— Да, — кивнула Эла.

— Но сначала давай расскажем обо всем Сеятелю.

— Ты хочешь сказать, давай попрощаемся с ним?

— Да, именно это я и имела в виду.

Вместе они прошли в лабораторию, где стояла герметичная клетка Сеятеля. Исследователи-пеквенинос, которые заснули вместе с Кварой, тоже поднялись; никто не хотел оставлять Сеятеля в последние часы его жизни. Миро снова был внутри, вместе с умирающим пеквенинос, но на этот раз его не стали просить уйти, хотя Эндер знал, что и Эле, и Кваре очень хотелось бы побыть с Сеятелем наедине. Однако они просто воспользовались установленными в клетке динамиками и объяснили Сеятелю, что вышло из их затеи. В некотором роде такая полуудача хуже полного провала, потому что, если людьми Лузитании вдруг овладеет безысходное отчаяние, может вспыхнуть восстание, которое приведет к полному уничтожению пеквенинос.

— Вы не сделаете этого, — прошептал Сеятель.

Самые чувствительные микрофоны с трудом улавливали звук его голоса.

— Мы — нет, — ответила Квара. — Но, кроме нас, есть еще другие.

— Вы не сделаете этого, — повторил Сеятель. — Мне единственному суждено умереть подобной смертью.

Последние слова вообще не были слышны; их считали по движению его губ, прокрутив чуть погодя голографическую запись, пытаясь разобрать, что именно он сказал перед смертью. И произнеся эти слова, не успев дослушать прощальные фразы, Сеятель умер.

Как только датчики зафиксировали смерть, пеквенинос, входящие в исследовательскую группу, гурьбой ринулись в клетку. Теперь нужда в стерильности отпала. Наоборот, надо было, чтобы Десколада как можно быстрее попала в тело Сеятеля. Бесцеремонно оттолкнув в сторону Миро, они приступили к работе, делая инъекции вируса в каждую часть тела Сеятеля. За считанные секунды было сделано около сотни инъекций. Сразу стало понятно, что они долго готовились к этому моменту. Они глубоко чтили тот факт, что Сеятель ради них пожертвовал жизнью. Но он умер, вечная слава ему теперь гарантирована, и перед ними не вставало вопроса, спасать его третью жизнь или нет, — если получится, они сделают это.

Затем пеквенинос вынесли тело на открытое пространство и положили неподалеку от Человека и Корнероя, на заранее обозначенное место, чтобы дерево, выросшее здесь, образовало равносторонний треугольник с двумя другими деревьями-отцами. Они вскрыли живот и начали раскладывать органы по земле. Спустя несколько часов из останков показался зеленый росток. Еще существовала, хоть и слабая, надежда, что из него вырастет дерево-отец. Но только спустя несколько дней братья, умеющие определять юное дерево-отца, объявили, что их усилия не увенчались успехом. Да, в его генах сохранилось какое-то подобие жизни, но воспоминания, воля, личность, которой при жизни был Сеятель, безвозвратно пропали. Дерево оказалось немым. Однако никаких возражений насчет того, чтобы включить его в славную летопись деревьев-отцов, не последовало. Сеятель твердо решил освободиться от Десколады, а ведь это означало лишиться третьей жизни, которую Десколада обеспечивала всем, кто нес ее в своих генах. Он преуспел в этом и, проиграв, одержал славную победу.

Преуспел он еще кое в чем. Пеквенинос отказались от бытовавшего обычая быстро забывать имена деревьев-братьев. Пусть ни одна маленькая мать никогда не взберется по его коре, этот брат-дерево, выросший из останков пеквенинос, будет всегда известен под именем Сеятель; с ним всегда будут обращаться с уважением, как если бы он был деревом-отцом, как если бы он оставался личностью. Более того, истории о нем будут вновь и вновь звучать по всей Лузитании, распространившись среди всех племен пеквенинос. Он доказал, что разум пеквенинос не зависит от Десколады. Это была благородная жертва, и имя Сеятеля будет вечно напоминать пеквенинос об изначальной свободе от вируса, который когда-то, давным-давно захватил их в плен.

Но смерть Сеятеля ни на минуту не прервала приготовления пеквенинос к колонизации других миров. Партия Воителя теперь представляла значительное большинство, а стоило только пройти слуху, что у людей появилась бактерия, способная извести Десколаду в считанные дни, как пеквенинос с удвоенными силами принялись за подготовку к отлету. «Ну же, — твердили они Королеве Улья. — Поторопись, мы должны сбежать с этой планеты, прежде чем люди решатся уничтожить нас».