Рейтинговые книги
Читем онлайн Ложится мгла на старые ступени - Александр Чудаков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 113 114 115 116 117 118 119 120 121 ... 134

Чупринин: – К истории вопроса. Откровенно скажу: если бы это был не Чудаков, я бы просто не взял эти отдельные главы смотреть. У нас это не принято. На днях звонит мне (назвал неведомую мне фамилию тоном, что ее все знают) и говорит: «– Написал роман на 2/3!» А я ему: вот когда напишите на 3/3 – звоните, приносите. <…> Много неожиданного. Я сам землю копал, думал, все про это знаю. Но нет! У вас прочитал такое…

Сначала сказали, что возьмут 4 листа, но потом решили: 7–8. Чтоб я сам отобрал главы. Сделать: «I часть» или «Журнальный вариант».

<…> Когда прощались, Чупринин сказал:

– А все-таки предыдущая профессия оказывает влияние?

– ?

– Предметный мир! То, что вы основательно разработали в своих статьях и книгах. И в вашей прозе он занимает особое место.

Заглавие Чупринин отверг напрочь.

– «Смерть деда»! Не вижу, чтобы человек, увидевший у прилавка книгу с таким названием, захотел ее купить.

И накануне отъезда мы с Л. и Женей [Тоддесом] ломали голову над названием. Это надо было сделать быстро – они хотят анонсировать роман. Продиктовал секретарше три варианта: 1) И все они умерли. Роман-идиллия. 2) Натуральная идиллия. 3) В ту степь. В самолете придумал еще одно: «Там, в степи глухой». Роман-идиллия.

В разговорах в «Знамени» было видно, что главное впечатление и у Чупринина, и у Ивановой – удивленье, и не от прозы, а от ее автора: «Вот он оказался какой! Чего знает. А мы думали – филолог». Иванова сказала еще, что от автобиографизма мне не уйти и что напрасно я сделал героя историком.

10 марта. Л. уехала в Италию до 25 марта. Завтра собираюсь в библиотеку в Ён-сё – а то засиделся в своей квартире и закис.

11 марта. Что значит растренированность: в Москве не обливался из тазов холодной водой (дача, в нашей ванной не получается), и, приехав в Сеул, где в роскошной ванной комнате можно обливаться хоть из цистерны, обнаружил, что обливаюсь не с прежним наслаждением. Не хочется выливать на себя 5 тазов, но только 3.

12 марта. Я не против рок-музыки, попсы и пр. Пусть – раз слушают, ходят и платят деньги. Но нужно, чтоб хоть иногда кто-нибудь говорил: все это к тому, что называется искусством, не имеет никакого отношения, это другое, и об этом надо говорить спокойно и неоскорбительно.

23 марта. Позавчера звонил Радик Лапушин. <…> Сказал ему, что роман мой взят в «Знамя», – пришел в восторг; один из немногих, кто так бескорыстно и искренне этому рад.

26 марта. <…> Звонила прилетевшая в Москву Л. <…> – У тебя особый дар описывать обычное, как у Дефо. Потому что ты сам Робинзон!

* * *

Умер Вят – ему суждено было оказаться первым из нашей троицы. <…> Как жаль, что не могу похоронить его со всеми вместе, как следует. Надо уезжать из Кореи, надо.

<…> Юрка не знает, что Вят умер, т. к. сам в реанимации – давление, сердце. Так что Вята в его последний путь не проводили оба его старых друга!..

2 ночи. Брожу; звонил маме – она, как и я, помнит Вята с его 12 лет; звонил Жинову, он был на похоронах, поговорили. Тоска, тоска.

5 апреля. Алексей Герман говорил по «Свободе», что его отец Ю. Герман по таланту сопоставим с русскими классиками, но жил в такое время, что из него получился просто хороший писатель.

Еще говорил, что Ю. Герман оценивал людей сперва всегда очень хорошо, и только потом находил в них недостатки. Это про меня.

9 апреля. Звонил Радик <…>. Говорит, что для журнального варианта не обязательно писать главу «Смерть деда», даже если в отдельном издании она будет. И сюжета не надо – даже в отдельном издании. То же, что говорит Женя [Е. Тоддес], Холмогорова, Л.

17 апреля. Убит в своей подольской квартире Похлебкин – замечательный писатель, мой единомышленник и брат по ощущению предметного мира человечества. Он восстанавливал ту материальную культуру России, которая была утрачена. Если б мне в романе тоже хоть частично удалось сделать что-нибудь подобное.

18 апреля. Цветут фиолетовые багульник и рододендрон, сакура, которая здесь гигантских размеров – красота неописуемая.

21 апреля. А еще говорят – нет знаков, предопределения. Я приехал в Москву 15 июля 1954 г. Вся она была уклеена газетами с портретами Чехова – был его 50-летний юбилей. И я ходил, смотрел, читал. И подумал: «Буду его изучать». Так и вышло.

22 апреля. И. С. Гагарин о Тютчеве: «Его не привлекали ни богатство, ни почести, ни даже слава. Самым задушевным, самым глубоким его наслаждением было наблюдать за картиной, развертывающейся перед ним в мире, с неослабным любопытством следить за всеми ее изменениями и обмениваться впечатлениями со своими соседями» (Тютчев, Б-ка поэта. 1957, с. 7). Добавлю: и даже не обмениваться! <…>

23 апреля. И о Тютчеве хочется – и мог бы – написать. Хватит ли жизни?

«Когда испытываешь <…> сознание хрупкости и непрочности всего в жизни, то существование, помимо духовного роста, является лишь бессмысленным кошмаром» (Тютчев. Из письма. Полн. собр. стих-ний. Б-ка поэта, 1957, с. 20).

25 апреля. Завершающая роман глава «И все они умерли». нейдет. Вспоминать смерть деда и остальных слишком мучительно.

9 мая. Пишу главу – последнюю – «И все они умерли». Как будто еще раз всех хороню. Тяжело.

По «Свободе» песни времен Отечественной войны к 55-летию Победы. Разволновался, как всегда. Мое поколение – последнее военное. Младшие – уже не помнят и чувствуют не так, как мы. А мы – как они, как участники.

27 мая. Отправил журнальный вариант романа (теперь называется «Ложится мгла на старые ступени» – слова Блока из стихотворения «Бегут неверные дневные тени», 4 янв. 1902) в «Знамя». Начал главу «Юрик Ганецкий». Осталось, кроме нее, написать «Проф. Резенкампф», «Сапожник дядя Дема», «ООН», «Кондитер Федерау», «Заметки дилетанта» – т. е., если не придумаю, не дай Бог, что-нибудь еще.

1 июня. Звонил Радик Лапушин. <…> Сказал ему, что написал – и с какими трудами – последнюю главу романа. Радовался, поздравлял.

– Ваша проза будет очень своевременна. Раскрытые окна, свежий ветер. Такого нет сейчас. <…> Это – счастливая книга, книга о счастье, вопреки всему.

2 июня. Увы, мой корейский (и – шире – восточный) опыт говорит: никакой «китайский путь», «корейский путь» невозможны – развитие экономики возможно только на западном пути.

9 июня. <…> Л. отнесла журнальный варьянт романа в «Знамя». Благодарила Чупринина, что он смог встать над и проч. Он: «– Так хорошая же проза!» И снова говорил, что не ожидал получить прозу такого типа. «Подумать только – структурализм породил такую прозу».

10 июня. Л. звонила и опять говорила, какую замечательную прозу я написал (перечла, выводя на принтер вариант для «Знамени»).

Когда Чупринин удивлялся, она сказала, что уговаривала меня писать с тех самых пор, когда впервые услышала мои рассказы про наш ссыльный город. Собрался – через 40 лет!

Унесенная белой метельюВ глубину, в бездыханность мою, —Вот я вновь над твоею постельюНаклонилась, дышу, узнаю…Я сквозь ночи, сквозь долгие ночи,Я сквозь темные ночи – в венце.Вот они – еще синие очиНа моем постаревшем лице!В твоем голосе – возгласы моря,На лице твоем – жало огня,Но читаю в испуганном взоре,Что ты помнишь и любишь меня.

Блок, Посещение. 1910».

Из дневника М. Чудаковой:

1 июля 2000, суббота, 13.10.

Читаю и перечитываю (оторваться невозможно!) прекрасную Сашину прозу. Вот – Россия!

Из дневника А. Чудакова:

6 июля. 2-го прилетел из Сеула, а 3-го уже был на даче. Живем вдвоем с мамой. Как и в прошлые годы – разговоры, разговоры.

Без меня выстроили библиотеку (над баней) – впервые что-то построено без меня, что очень понравилось.

Роман в «Знамени» поставили в 10-й номер, в редакции говорят, что это редко: в марте автор впервые дал пробные главы, в июне представил текст, а в октябре будут печатать.

4-го был в редакции, снимали вопросы с Хомутовой.

– Замечания у меня мелкие: несогласованность в именах, датах… Не буду же я править стиль такой прозы!

Будут печатать (опять же, говорят, в виде исключения) в 2-х номерах. <…>

Больше всего Хомутовой понравилась глава «Натуральное хозяйство» и последняя – «сильная глава!»

– Мне очень нравится главная идея – как все умели эти люди – не боялись погрузить руки по локоть в грязь, хотя были вполне интеллигентными. Еще на меня произвело <впечатление> высокое отношение к науке – всех, и автора, и героев.

Сказала, что в романе все равно будут искать автобиографические черты и сопоставлять биографии автора и героя.

Засылают в набор, на днях будет верстка.

Из дневника М. Чудаковой

1 ... 113 114 115 116 117 118 119 120 121 ... 134
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ложится мгла на старые ступени - Александр Чудаков бесплатно.
Похожие на Ложится мгла на старые ступени - Александр Чудаков книги

Оставить комментарий