Свидание с хичи. Анналы хичи - Фредерик Пол

— Я не выбрался. Нас вытащила Клара.

И только тут я вспомнил, что Альбер говорил мне: Мечников советуется с адвокатами.

Вы должны помнить, что я на самом деле ничего этого не говорил. Говорил мой двойник.

Для того чтобы говорить через двойника, есть два способа. Первый: создать двойника и предоставить ему самому вести разговор — он сделает это не хуже вас. Второй — если вы нервничаете, ерзаете, вам не терпится услышать, что происходит. Именно в таком состоянии я находился. В таком случае вы суфлируете своему двойнику. Это означает, что я передаю текст двойнику за миллисекунды, а он озвучивает в темпе плотских людей. Поняли? Словно солируешь, а группа не знает слов, и кто-то должен ей их подсказывать:

В пещере, в каньоне…

В ПЕЩЕРЕ, В КАНЬОНЕ…

В глубокой шахте…

В ГЛУБОКОЙ ШАХТЕ…

Жил шахтер, старый минер…

И так далее, только я не дирижировал толпой пьяниц у пианино, а передавал фразы своему двойнику.

И между фразами у меня оставалось много времени, чтобы думать и наблюдать.

Наблюдал я главным образом за Кларой, но уделял внимание и двоим мужчинам с нею.

Хотя двигались они медленнее улиток, я заметил, что Мечников протянул руку для пожатия. Это хороший знак. Значит, он не винит меня в том, что я оставил его вместе с Кларой и остальными в черной дыре… если бы не тот факт, что он обратился к адвокатам.

Второй мужчина, стоявший с Кларой, был мне совершенно незнаком. Взглянув я на него, я не очень обрадовался увиденному. Сукин сын слишком хорошо выглядел. Высокий. С бронзовой кожей, улыбающийся, без следа животика. Он в это время снова привычно клал руку на плечо Клары, пока она разговаривала со мной.

Я объяснил себе, что это не имеет значения. Клара держалась за руки и с Дейном Мечниковым, а почему бы и нет? Они старые друзья — к несчастью, чуть больше, чем просто друзья. Но это только естественно. Второй парень положил руку ей на плечо? Ну, это ничего в сущности не означает. Всего лишь дружеский жест. Он может быть родственником или, не знаю, психоаналитиком или еще кем-то. Помогает ей преодолеть шок от новой встречи со мной.

Взгляд в лицо Кларе не прояснил этого вопроса, хотя я смотрел на нее с удовольствием и вспоминал все другие случаи, когда с любовью смотрел ей в лицо.

Она не изменилась. По-прежнему выглядела как моя вечная и глубоко любимая единственная (или во всяком случае одна из очень немногих) Истинная Любовь. Эта Джель-Клара Мойнлин неотличима от Клары, которую я оставит в пространстве вблизи кугельблитца непосредственно перед своей смертью, а та, в свою очередь, ни на волос не отличалась от Клары, которую я оставил в черной дыре десятилетия назад.

И Внешность ее объясняется не просто Полной Медициной. Примером того, что может Полная Медицина, служит плотская Эсси. Выглядит она удивительно молодо и восхитительно. Но хотя с плотью могут проделывать невероятные вещи, часы все равно не останавливаются. Они все равно понемногу уходят. К тому же плотские люди, когда им обновляют органы, одновременно чуть улучшают свою внешность — чуть более дерзкий нос, естественные (естественные!) завитки волос; даже Эсси это делает время от времени.

А Клара нет. Черные брови по-прежнему чуть густоваты, фигура плотнее, чем следует (насколько я по, мню, она всегда сожалела об этом). Она не поддерживает свою молодость. Она осталась молодой, и есть только дин способ сделать это.

Она снова побывала в черной дыре. Добровольно вернулась туда, где я покинул ее, где время ползет медленно, где все мои десятилетия для нее были только неделями или месяцами.

Я не мог отвести от нее взгляда. Хотя прошло больше полстолетия с тех пор, как мы с Кларой были любовниками, мне никакого труда не составляло снова увидеть это — естественно, только в памяти; я не сделал ничего грубого — текстуру кожи Клары, ямочки внизу ее спины, ее прикосновение и вкус. Странное ощущение. Я на самом деле не жаждал ее тела. Не собирался сорвать с нее одежду и свалить на пол прямо в Центральном парке, под цветущим вишневым деревом, на глазах у Мечникова и того другого парня. Ничего подобного. Я на самом деле не хотел заниматься с нею любовью, по крайней мере не срочно и не физически. И причина совсем не в том, что это физически (конечно) невозможно. Невозможность никак не сказывается на сексуальных желаниях.

Дело в том, что что бы я хотел или не хотел делать с Кларой, я решительно не хотел, чтобы это делали с нею Мечников и тот другой парень.

Я знаю, как это называется. Называется это «ревность», и вынужден признать, что в свое время у меня ее было с избытком.

Дейн Мечников тем временем умудрился закончить предложение:

— На мой взгляд, ты выглядишь по-другому, — сказал он.

Он не улыбался. Это ничего не значит, потому что даже в старину, на Вратах, Мечников никогда не был улыбчивым типом. И, конечно, я для него выгляжу по-другому, потому что о)! не видел меня гораздо дольше Клары — с тех самых времен на Вратах.

Я понимал, что настало время заняться вопросом об адвокатах, поэтому сделал то, что всегда делаю, когда нуждаюсь в совете и информации. Я крикнул:

— Альберт!

Конечно, я не произнес это «вслух» — я имею в виду, таким образом, чтобы Клара и двое мужчин смогли услышать. И когда он появился, им он виден был не лучше, чем реальный, не двойник, я сам.

Это хорошо. Альберт явно в игривом настроении.

Выглядел он забавно. В облегающем изношенном свитере, который можно натягивать на голову, как тюрбан. И со своей внешностью он обошелся свободно. Глаза у него сузились и как будто обведены темной краской. Лицо стало более смуглым. Волосы совершенно черные.

— Слушаю и повинуюсь, о господин, — пропел он. — Зачем ты призвал своего джинна из его прекрасной уютной бутылки?

С такой верной информационной программой, как Альберт Эйнштейн, вам не нужен придворный шут.

— Шут, — сказал я. — Попрошу Эсси перепрограммировать тебя, если ты не прекратишь. В чем причина всей этой комедии?

— О господин, — ответил он, склоняя голову, — твой скромный посыльный боится, что благородный гнев твоей особы обрушится на него, когда ты услышишь дурные новости.

Я сказал:

— Дерьмо. — Но вынужден признать, что он меня рассмешил, а это единственный способ сделать дурные новости легче переносимыми. — Ну, хороню, — сказал я, кивая, чтобы показать, что знаю, какими будут эти дурные новости. — Расскажи мне о Мечникове. Он был в черной дыре и теперь вернулся. Я уже сообразил, что он собирается потребовать часть моей премии за полет к этой дыре.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});