Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то время Антуан ответил ей взволнованным письмом:
«Твое письмо – это в точности, в точности то, в чем я нуждаюсь. Я прочитал его уже тридцать раз. Ты не можешь себе представить, какое это для меня имеет значение. Это может побудить меня к работе Я так хотел бы получить еще письмо. Пойми, дело не в том, чтобы чужие мнения учили меня чему-либо, и не в том, что советы помогали бы (по крайней мере на этой стадии). Как только книга будет закончена, вот тогда, пожалуйста, пусть критикуют, и чем больше, тем лучше – для совершенства. Но на этой стадии это меня опустошает. Единственный вопрос, который тревожит и мучает меня, и в то же время единственный ответ на вопрос, который побуждает работать, помогает и служит службу: какое впечатление от моей книги у читателя? В точности твое письмо. В точности».
С тех пор много воды утекло. Сент-Экс сильно изменился. Рукопись его все разрасталась – в ней уже около тысячи страниц. Н. тоже немало пережила и, наверно, изменилась. Как-то она теперь воспримет его произведение, это произведение, перед которым, как ему кажется, все его предыдущее творчество – лишь проба пера?
Антуан охвачен лихорадочным возбуждением. Ему не сидится на месте – все равно он не в состоянии что-нибудь делать. Он нервно шагает по комнате, время от времени бросая опасливые взгляды на подругу, отмечая в уме страницу, до которой она уже дошла, и стараясь по выражению ее лица угадать впечатление. При этом он мешает ей сосредоточиться.
Н. устала с дороги, в городе стоит невообразимая жара, задувает сирокко, нечем дышать. Прочтя около ста страниц, она не выдерживает и просит Антуана пройтись с ней к морю.
Сент-Экс поражен. Он весь возмущение. Такой жестокости от подруги он не ожидал.
– Раз ты не дочитываешь мою книгу, значит тебе скучно!
– Да нет же, я нахожу ее просто замечательной!
– Неправда, раз она тебя утомляет!
– Но я устала не от книги. Я устала с дороги и совершенно ошалела от жары. Вот пройдусь немного, подышу воздухом, тогда будет легче читать.
– А вечером тебе захочется спать.
– Да нет же, не захочется.
Сент-Экс расстроен и пытается найти компромиссное решение:
– Прочти хоть еще главу.
– Прочту, когда вернемся.
– Ну, хоть эти две страницы.
Подруга весело рассмеялась. Она была рада найти прежнего Антуана с его «замечательной требовательностью». Взволнованное лицо Сент-Экзюпери вдруг просветлело, он на минуту исчез в своей спальне и, вернувшись, шутливо и вместе с тем смущенно произнес:
– На вот, возьми!
– Что это ты мне принес?
– Ну-ка, проглоти!
Смеясь, но решительным жестом он с живостью сунул ей в рот какие-то таблетки и заставил запить водой.
– Можешь теперь идти купаться, сегодня уже не заснешь, Я тебе дал две таблетки бензедрина (фенамина).
В самом деле, в течение сорока восьми часов подруга не могла сомкнуть глаза, и ей не оставалось ничего лучшего, как одолеть всю рукопись.
Этот эпизод, почерпнутый из воспоминаний Н., весьма красноречиво говорит о ее отношениях с Антуаном. Отношения эти в первую очередь чисто дружеские. Как резко они отличаются от отношений, сложившихся у Антуана с Консуэло! По существу, можно было бы предположить, что любовницей была жена, а не подруга. Но это было бы неправильно То что в корне отличало отношение Сент-Экса к Консуэло от отношения мужчины к любовнице – это сильно развитое, а может быть, и врожденное чувство ответственности за жену. Антуан безумно жалел Консуэло и считал, что без него она пропадет. С ней он мог чувствовать себя сильным, мужественным – той скалой, о которую разбиваются житейские бури. Эта потребность опекать кого-то весьма часто свойственна людям мужественным, порывистым, но не всегда устойчивым. И в ней они подчас черпают силу и желание бороться со своей неустойчивостью. В этом чувстве больше нежности, чем страсти, и оно ближе всего к настоящей любви. Потому что любовь – это прежде всего отдача самого себя.
Самые большие тревоги у Антуана вызывала всегда жена. Когда в Ливийской пустыне он ожидал приближения смерти, он все время думал о ней – и не потому, что она не дала ему спать перед отлетом и, возможно, была в известной мере виновата в его неудаче, а потому, что без него, он это знал, она пропадет. После спасения он пишет матери из Каира:
«Каир, 3 января 1936 года.
Дорогая мамочка.
Я плакал, читая полученные от вас строки, полные столь глубокого смысла, потому что в пустыне я взывал к вам. Меня приводил в ярость уход от близких всех мужчин, приводило в ярость безмолвие.
Ужасно оставлять позади себя кого-нибудь, кто, как Консуэло, так нуждается в тебе. Чувствуешь огромную необходимость вернуться, чтобы оберегать и ограждать, и ломаешь ногти о песок, который не дает тебе выполнить твой долг. Горы, кажется, сдвинул бы? Но нуждался я в вас; забота оберегать, ограждать меня лежала на вас, и это вас я призывал на помощь с эгоизмом козленка...»
Антуан объединяет в одном чувстве мать и жену:
«Это немного ради Консуэло, что я вернулся, но это благодаря вам, мама, возвращаешься. Догадывались ли вы о том, какой вы ангел-хранитель, такая слабая и такая сильная, и мудрая, и преисполненная благости, и благословляющая, что к вам одиноко в ночи возносишь свои мольбы...»
Двумя годами позже, рассказывая в «Земле людей» о своем трагическом приключении и о том, как он, плутая с Прево два дня в пустыне, прошел более 60 километров без капли воды во рту и свалился у разбитого самолета, Сент-Экзюпери говорит: «Предо мной возникают глаза жены. Я вижу только эти глаза. Они вопрошают...»
Да, Антуан чувствовал себя ответственным за жену, и он был полон снисхождения к этой «маленькой экзотической птичке». Мы уже приводили этому другой пример в главе «Военный летчик».
Воспитание и в значительной мере глубокое уважение и любовь к собственной матери еще укрепляли в нем серьезное отношение к роли мужа, как опекуна своей жены.
Для отношения Сент-Экзюпери к браку вообще характерно его письмо к Ринетте, написанное в апреле 1931 года, должно быть, всего через несколько дней после свадьбы.
Вечер. Поздно, полночь. Сент-Экс в Агее у своей сестры Диди. Все уже легли спать. Даже его молодая жена. Он один в тишине со своими мыслями. В окно он видит море, которое луна усеяла серебряными блестками. «Они мерцают на тихой глади, подобно листкам фольги на опустевшей ярмарочной площади, где еще не погасли огни. Большая пустынная площадь, которую днем оживлял полет бескрылых чаек».
Антуан чувствует необходимость поделиться с кем-нибудь своими чувствами. Он берет лист бумаги, перо и садится к огню, горящему в камине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Алтарь Отечества. Альманах. Том 4 - Альманах - Биографии и Мемуары
- Фридрих Ницше в зеркале его творчества - Лу Андреас-Саломе - Биографии и Мемуары
- На линейном крейсере Гебен - Георг Кооп - Биографии и Мемуары
- Мысли о жизни. Письма о добром. Статьи, заметки - Дмитрий Сергеевич Лихачев - Биографии и Мемуары
- Моя жизнь - Марсель Райх-Раницкий - Биографии и Мемуары
- Дневник - Александр Конрад - Биографии и Мемуары
- Здесь шумят чужие города, или Великий эксперимент негативной селекции - Борис Носик - Биографии и Мемуары
- Конрад Морген. Совесть нацистского судьи - Герлинде Пауэр-Штудер - Биографии и Мемуары / История
- Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель - Биографии и Мемуары
- Победа на Халхин-Голе - Мариан Новиков - Биографии и Мемуары