Мичман Изи - Фредерик Марриет

— Но с другой стороны, если мы направимся в Палермо, то скорее закончим наше плавание и вернёмся домой, — сказал Джек.

— На это я скажу, что чем короче будет наше плавание, тем быстрее наступит разлука, — прибавил Гаскойн.

— И я опять буду вынужден спать с миссис Пузолли, — заметил штурман.

— А у нас такой отличный корапль, отличные пушки, отличная команда — и ничего не телать! — воскликнул Мести. — Клянусь непесами, мне такое не нравится!

— Джек, послушай, тебе не хватает восьми месяцев до совершеннолетия, — заметил Гаскойн.

— И три-четыре недели не составят разницы, а между тем расходы у нас были большие, — добавил Пузолли.

— Но…

— Что но, Джек?

— Агнесса!

— Агнесса будет в большей безопасности, если наши матросы станут более закалёнными в боях. Что же касается небольшой задержки с браком, то это пустяки: Агнесса станет любить тебя ещё крепче.

— Спать в одиночку, мистер Изи, так приятно, — сказал Пузолли.

— Потожтём немного, масса Тихоня, — сказал Мести. — Вам тают очень хороший совет.

— Ну что же, — ответил Джек. — Я вижу, что я в меньшинстве, и мне придётся подчиниться — мы обшарим весь берег до Тулона. В конце концов, приятно командовать собственным кораблём, и я вовсе не тороплюсь расстаться с ним. Так что этот вопрос у нас решён.

«Рибьера» направилась к берегу, и на закате солнца они оказались милях в четырёх от высоких синих гор, опоясывающих город Малагу. В глубине бухты, по берегам которой раскинулся город, стояло множество судов. Ветер утих, и «Рибьера», сделав поворот оверштаг, стала приближаться к берегу. Бригантина выкинула американский флаг, чтобы выдать себя за купеческое судно, так как на внешнем рейде они заметили три или четыре больших корабля под флагами этой нейтральной нации.

— Каковы твои намерения, Джек? — спросил Гаскойн.

— Будь я проклят, если сам знаю. Пока попробуем подобраться к рейду и ночью стать на якорь. Затем мы поднимаемся на борт американца, чтобы разузнать у них что-нибудь.

— Неплохо. Так мы сможем узнать, не подвернётся ли здесь какое-нибудь дельце. А если нет, то утром мы удерём.

— Как бы они не послали к нам шлюпку карантинной службы.

— А мы выдадим себя за американца, направляющегося в Барселону или ещё куда-нибудь. Внешний рейд, где стоят корабли, вряд ли досягаем для пушек береговых батарей.

Мести, переодетый в морскую форму, заметил:

— Тля всего своё время: время траться с открытым лицом и время таиться, поткратываться и хватать, но если уж за что взялся, нужно телать это пыстро.

— Верно, Мести, или открытый бой, или тайная схватка. Сегодня мне больше по душе второе.

— И то и тругое готится, масса Тихоня. Если пы прошлый раз мы не захватили тихо-тихо испанскую фелюгу, вы не встретились пы со своей мисси Агнессой.

— Верно, Мести. Мистер Пузолли, лечь на другой галс!

Уже стемнело, когда «Рибьера» стала на якорь на внешнем рейде у кормы американского судна, стоявшего дальше всех от берега. Со шканцев спустили одну из лодок, Гаскойн с Джеком подгребли к нему; вытащив вёсла из воды, окликнули вахтенного и спросили у него, как называется судно.

— Ей-Богу, не помню, вылетело из головы, — ответил какой-то негр, высовывая из-за планшира голову.

— А где капитан?

— Ей-Богу, уехал на берег.

— А помощник на судне?

— Ей-Богу, его нет, тоже уехал на берег.

— Кто же тогда на борту?

— Ей-Богу, никого, кроме Помпи, — это значит, меня.

— Ничего себе охрана! — сказал Джек. — Оставить на внешнем рейде судно на попечении одного черномазого. Послушай, Помпи, тебя всегда оставляют на борту для охраны судна?

— Нет, cap, но сегодня на берегу большой праздник. Все танцуют, и пьют, и куролесят, и всё такое.

— Что там, фестиваль, что ли?

— Ей-Богу, не знаю, cap.

— А на других судах? Там есть кто-нибудь?

— Все на берегу. Только если в команде есть негр, тогда его оставляют на судне.

— Спокойной ночи, Помпи.

— До свиданья, cap. Что сказать капитану, когда он спросит, кто приезжал.

— Капитан Изи.

— Капитан Хизи? Хорошо, cap.

Затем Джек и Гаскойн отправились к другому кораблю и там тоже обнаружили, что он покинут командой, но на третьем судне оказался второй помощник, с рукой на перевязи, и от него они получили сведения, что на берегу идёт большой карнавал. Сегодня его заключительный день, и никто ни о чём не думает, как о развлечениях и забавах.

— Сдаётся мне, — сказал помощник, — что вы американцы.

— Вы угадали, — ответил Джек.

— Что у вас за корабль? Из какого вы порта?

— «Сюзанна и Мэри» из Род-Айленда.

— А я думал, что вы северяне. Сами мы из Нью-Йорка. Какие новости с родины?

— Никаких, — сказал Джек. — Мы сейчас плывём из Ливерпуля.

Затем помощник капитана задал им ряд вопросов, на которые Гаскойн ловко ответил, избегая разных ловушек. Гаскойн спрашивал, например, как идёт торговля и т. д., для того, чтобы среди других вопросов выудить нужные сведения. Наконец Гаскойн осведомился:

— Как вы думаете, нам позволят сойти на берег? Но шлюпка санитарного кордона ещё не побывала у нас на борту.

— Они и не узнают, что вы высаживались на берег, пока не рассветёт. Я сомневаюсь, чтобы они вообще заметили, что вы бросили якорь. Кроме того, если вы пришли из Ливерпуля, у вас чистое карантинное свидетельство, и когда они узнают о вашей высадке на берег без карантинного досмотра, больших неприятностей не будет — они не очень-то придирчивы, как я полагаю.

— Что это за суда, которые стоят ближе к берегу?

— Кажется, на большинстве из них груз оливкового масла, а вон те двухмачтовые посудины пришли из Вальпараисо только вчера с грузом шкур и меди. Как им удалось избежать встречи с англичанами, ума не приложу. Но как бы то ни было, они прорвались мимо Гибралтара.

— Ну ладно, до свидания!

— А не хотите ли выпить по стаканчику коктейля с земляком?

— Завтра, дружище, не теперь, мы торопимся на берег.

Наш герой и Гаскойн вернулись на борт «Рибьеры», обсудили полученные сведения с Пузолли и Мести, затем спустили две шлюпки, вооружив их команды. Баркасы решили не спускать на воду, а также не брать с собой огнестрельного оружия, дабы не поднять тревоги случайным или намеренным выстрелом. На первой лодке плыли Тихоня и Мести. Гаскойн со своей командой отправился на второй шлюпке, отплывшей чуть позже. Боцман на ялике замыкал их колонну.

Шлюпки направились в глубь бухты. Казалось, их никто не замечал. Они благополучно добрались до причала, который оказался безлюден. В городе сияли огни, и повсюду слышался шум веселья, только на кораблях царила тишина — они были так же брошены, как и американские суда на рейде.