Алые нити прошлого - Елена Голуб

Когда сёстры вошли в «калитку», они не сразу поняли, где очутились. Несмотря на то, что в карте это место было обозначено как «коридор» — на деле он напоминал неприступный каньон с видом «изнутри». Параллельные стены возвышались словно серые гранитные скалы в ущелье — с той лишь разницей, что они были абсолютно гладкими. Ни единой трещинки или выщербленки от времени не отметили этих неприступных «столпов». Поднимаясь ввысь на добрый десяток метров, стены навевали на человека странное ощущение — казалось, он попадал в средневековый лабиринт, где за каждым углом может прятаться некое мифическое чудовище. На самой вершине стен, там, где их конец как будто бы соединялся с дымчатым цветом Дарквилльского неба — располагалась бесконечная лепнина из белой глины. Изображённые в ней существа мало чем отличались от того, что, как правило, было принято изображать в сюжетах подобного рода: диковатого вида химеры, а также ряд античных монстров типа Медузы Горгоны только добавляли этому произведению архитектурного искусства и без того излишнего пафоса. Тот, кто всё это сотворил, как видно, хотел сделать данное место торжественным — но на деле оно производило впечатление более гнетущее, нежели обычный ряд опрятных надгробий, распределённых ровными рядами по всему периметру кладбища.

— Зачем им понадобилось возводить такой «бастион»? Они, что, боятся — как бы покойники не удрали из своих могил? — попыталась пошутить и без того напряжённая Синайя. Даже на неё это место производило отнюдь не приятное впечатление. — Так ведь это их положение не спасёт — они всё равно умрут здесь во второй раз: от скуки, — пояснила она в ответ на недовольный взгляд Грослин.

— Что бы там ни было, но это место достойно уважения — так что просто помолчи, если тебе нечего сказать. — Неожиданно спокойным тоном прокомментировал её реплику Медичи. — Так, вот мы и пришли. Посмотрим…

Медичи вставил пластиковую карточку в одно из узких отверстий, находившееся рядом с очередной «калиткой» — это были вторые ворота, ведущие на Северную часть кладбища. Ворота представляли собой массивную сейф-дверь, которая за счёт своего цвета практически полностью сливалась со стеной — она была настолько плотно «подогнана» к каменной нише, что создавалась иллюзия «нарисованной» дверной арки. На деле же, рядом с дверью — с правой стороны, распологался небольшой электронный счётчик с мини-дисплеем: он считывал каждое использование карточки и, соответственно, сохранял в своей памяти количество посещений данной части кладбища за конкретный день. В конце рабочей смены показания списывались так же, как и с обычного компьютера, считывающего «трафик» помещения в торговом центре. Небольшая сенсорная клавиатура помогала осуществить все необходимые операции за пару минут, так что смотрителю оставалось только скопировать данные на принесённый с собой портативный электронный носитель, для которого в счётчике также предусматривался соответствующий «выход».

— Как-то всё это странно, — отметила про себя шёпотом Минни, разглядывая хитроумное устройство, пока остальные члены «компании» проходили впереди неё сквозь прямоугольную арку. Грослин заметила её любопытство, но успела шепнуть в ответ:

— Ли говорил, что правление города тратит практически все деньги на безопасность, только мне кажется, что на самом деле весь бюджет уходит сюда…

— Думаешь, все эти навороты и есть — система охраны города? — Минни потирала саднящий лоб, который никак не хотел успокоиться.

Син обернулась к сёстрам: она слышала их перешёптывание, но так как шла самой первой за Медичи, смогла только произнести губами: «Молчите — он всё слышит», и кивнуть головой в сторону их «проводника».

Медичи же действительно слышал короткий разговор девушек, но не придал ему особого значения. Он заинтересованно разлядывал карту кладбища: если верить ей, они сейчас как раз находились на территории «Тюремщиков» — богатого населения Дарквилля. И именно здесь находился родовой склеп семьи Кроу, в котором должны лежать останки их предков и, заодно, покоиться тело несчастной бабушки Маргарет — цинично убитой Балтимором Кроу за отказ отдать ему большую часть своей доли от последней сделки.

Внутри стен кладбище было поистине прекрасным (насколько такой эпитет может применяться к данному месту). Вокруг возвышались разнообразные скульптуры, и даже целые скульптурные композиции — изображавшие то христианских святых, а то и просто ангелов с распростёртыми крыльями бело-мраморного цвета. Были и старинные кельтские кресты — с загадочными символами и перевязями из разноцветных, зелёных и синих шёлковых лент. Кроме того, почти на каждом надгробье можно было разглядеть какие-то поэтические строки, так или иначе отражавшие степень любви и преданности живых к «почившим». Эпитафии носили самый разный характер: от трогательных слов пожелания вечной радости и покоя на том свете — до настоящих признаний в поздно обнаружившейся любви, выведенных прелестными каллиграфическими буквами. И всё это находилось в идеальном порядке и чистоте: рядом с каждой могилой было расчищенное место для молчаливого «общения» с усопшими родственниками и любимыми, друзьями и просто коллегами по работе, но всегда это были люди, дорогие чьему-либо сердцу вне зависимости от их географического и ментального местоположения.

Четверо молодых людей долго бродили по кладбищу, стараясь скрываться от посторонних глаз за величественными монументами. Однако, на их удачу, они так никого и не встретили — разве что парочку упитанных ворон, уютно примостившихся на одном из красивых памятников, изображавшем чудесный лик Мадонны в платке, отделанном сусальной позолотой. Нимб вокруг её головы буквально «светился» из-за редкой породы розового мрамора, способного впитывать солнечные лучи, а затем постепенно «отдавать» их обратно миру в виде такого вот неяркого, но просто завораживающего своей неземной красотой свечения.

Наконец, после долгих поисков, им удалось отыскать интересующее их захоронение. Фамильный склеп семьи Кроу напоминал старинный особняк южных рабовладельцев времён Гражданской войны Севера и Юга. Мраморные колонны и вычурный орнамент на стенах говорили о том, что тот, кто этот мавзолей создавал, явно рассчитывал получить определённое признание в кругах старой американской элиты. У входа в него стояли две внушительные скульптуры: Нарцисс, пустыми глазницами вглядывающийся в собственное отражение в каменном зеркале (создатели решили отойти от канона, и не посчитали нужным изобразить озеро — возможно, в целях практической экономии). И Афродита, держащая в своей вытянутой белоснежной руке позолоченное яблоко Раздора — приз «самой прекрасной из богинь», предложенный олимпийским дамам неким злоумышленником ради извлечения собственной чёрной выгоды. Волосы богини любви были выполнены из красного мрамора и стекали по её гладким покатым плечам подобно рекам крови, омывая её абсолютно белое, идеальное тело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});