Рабыня ищет хозяина, любовь не предлагать - Мария Максонова

такая хорошая вещь, то почему ты не выходишь замуж за Сига? — удивилась я. — Ты действительно настолько ему не доверяешь?!

— Потому что он дурак! — буркнула она, покраснев, и убежала, бросив, что у нее дела.

Я, воспользовавшись возможностью, переадресовала вопрос матушке Гудде.

— Да, маленькая она еще, — улыбнулась она. — Сиг хороший парень, конечно, но Кейа еще просто не готова к браку. Не выросла еще.

— Так, вроде, выросла — выше меня ростом, — удивилась я.

— Тут не в росте дело, а в голове, — она стукнула меня по лбу костяшкой пальца, а потом, наклонившись, чмокнула в то же место, заставив смутиться. — Хорошо ей с матерью живется, вот она нос-то и воротит. Ничего, жизнь все по местам расставит, я же не вечная.

— Ну, что вы, матушка Гудда! — возмутилась я. — Я ж вам кровать закляла и все время подзаряжаю — здоровье она вам поправила, вы еще много лет проживете!..

— Ты добрая девочка, Рика, да только не понимаешь, что мне не за что на земле держаться. Дочь вырастила, знаю теперь, что все у нее хорошо будет. Не то чтобы я на тот свет торопилась, да только и смерти уже не боюсь. Там меня любимый мой ждет не дождется.

Я даже на всякий случай проверила ее ауру, пытаясь найти те путы, что тянут ее на тот свет, но ничего не обнаружила. Нет таких магических связей, которые бы не обрывались, когда умирал один из связанных, даже рабы свободу обретали. А любовь, кажется, сильнее рабских клятв.

Эрик, когда мы вместе обедали, рассказывал про брачные связи нечто совсем другое: он видел в этом лишь позитив и общее большое счастье. Наверное, ему просто повезло вырасти в такой семье. В голову пришла аналогия, что есть семьи, где каждый слаб и пытается опираться на второго, стоять в одиночестве у него нет сил. В итоге они будто шалаш — каждый опирается на второго, чтобы в итоге найти равновесие и не упасть.

А есть те семьи, где каждый словно сильный дубок, который растет вверх, стремясь к солнцу. Близкие на нем грузом не виснут, просто рядом растут. Если же вдруг одного в такой рощице поразит молнией, то другие поддержат и не позволят упасть. Возможно, от такой семьи и я бы не отказалась: не становиться ни обузой, ни тяжеловозом, который тащит на себе все, иметь помощь и поддержку, но такую, которая не мешает развиваться самой.

Даже жаль на минутку стало, что Эрик по-настоящему меня не любит и серьезно мне ничего не предлагал, только под давлением обстоятельств.

А тем временем мы, наконец, смогли начать занятия со старыми группами студентов. Правда, теперь они не просто приходили и отдавали свои монетки, а записывались в специальную книгу, которую мне в конце каждого месяца предстоит отнести в магистрат, чтобы подтвердить, что моя школа востребована у учеников.

Занятия, оплаченные хозяевами фабрик, должны были начаться только через неделю, если не через две: сейчас они составляли свои списки желающих, после нужно было утрясти расписание и другие детали. Приходилось маневрировать между фабрикантами, пытаясь никого не ущемить. Конечно, каждый желал для своей группы самого плотного и быстрого обучения с самым удобным графиком, но при том подешевле. Двое, столкнувшись у меня в школе, даже чуть не передрались. А некоторые, слава Богам, пока наоборот притормаживали, ожидая первых моих результатов, прежде чем еще вкладываться. Наверное, если бы все сразу ринулись заниматься, я бы и вовсе с ума сошла, а пока существовали те, кто не торопился, могла как-то получше организовать процесс.

— Хорошо, размялись, теперь можно приступать к тренировке, — провозгласила я на очередном занятии первой женской группы.

Послышались тихие стоны. Я обвела девушек задумчивым взглядом. К сожалению, физическая форма некоторых оставляла желать лучшего. Всего в группу попали двенадцать человек, и это была уже победа. Но среди них были девушки в совершенно разной форме: те, кто работал физически, могли выдержать нагрузку побольше. Те, что приходили после смены, часто были уставшими. А те, кто вовсе не работал и сидел на шее у родителей в ожидании подходящего жениха, были просто физически слабы.

— Ладно, начнем с медитации. Магия поможет вам исцелить тело и лучше восстанавливать силы, если вы правильно все сделаете. Садитесь.

— Прямо на пол? — сморщила носик одна из купеческих дочек.

С мальчишками таких проблем не было. Я сделала себе в уме зарубку, но все же кивнула с самым решительным видом:

— Да, прямо на пол. Для самого простого вида медитации вам требуется быть ближе к земле, — я опустилась на пол и скрестила ноги. — Постарайтесь расслабиться, можно даже лечь на пол, только не засните, — послышались смешки, но девушки быстро собрались и сосредоточились на том, чтобы почувствовать свою внутреннюю энергию.

Я медленно зачитывала медитацию, одну из книжных, уже отрепетированных на других учениках. В основном они хорошо это воспринимали, я видела, как потоки энергии действительно устремлялись в уставшие тела. Не у всех выходило хорошо: у кого-то лучше, у кого-то похуже, кто-то и вовсе, кажется, спал сидя.

— Ну, Кейа, послушай! — донеслось из коридора.

Я медленно прохаживалась между девушками, аккуратно продвигаясь ближе к выходу, чтобы прикрыть дверь, чтобы нам не мешали.

— Слушать ничего не хочу! Не верю я тебе! Оставь меня уже в покое, надоел!!! — голос Кейи сорвался на крик.

А я монотонно продолжила говорить о том, чтобы мои ученицы не отвлекались ни на что, представили, будто вокруг них нет никого и ничего, будто их от этого мира отделяет толстая стеклянная стена. За ней голоса становятся тише, цвета приглушеннее, и только потоки магии омывают их тела, поднимаясь из земли и наполняя ауру.

— Продолжите ощущать, как энергия наполняет вас. Если чувствуете где-то боль или неудобство, направьте свою силу в это место и ощутите облегчение. Сосредоточьтесь на том, чтобы работать с этой энергией самостоятельно, — велела я и вышла в коридор, закрыв за собой поплотнее дверь. Тяжело вздохнув, взглянула на Сига.

— Она совсем не хочет меня слушать! — пожаловался он, тоскливо глядя в окно в след Кейе, которая побежала на обед.

— Может, это тебе следует просто послушаться ее? Не заставлять ее тебя слушать, а слушать то, что говорит она? — предположила я.

— О чем ты? — он взглянул на меня удивленно.

Я тяжело вздохнула. Такое ощущение, что ни один из них не слышал то, что говорит второй:

— О чем она тебя попросила?

— О чем?

— Оставить ее в покое!

— Но!..

— Вот и послушайся ее хоть в кой-то веке!

— Но как же!..