Охотники на жирафов. Переселенцы Трансвааля. Гудзонов залив. - Майн Рид

вновь оправиться.

Глава XXII

ОСТРОВ МЕЙСТЬЯ

Совет боеров принял решение остановиться на острове для охоты на гиппопотамов и не уходить до тех пор, пока не останется ни одного из этих животных, составлявших настоящий клад для таких практических людей, как переселенцы.

Охота продолжалась целый месяц. Остров, получивший название "острова Мейстьи", в честь второй дочери Клааса Ринвальда, понемногу лишился всех своих прежних обитателей.

Большой навес, сплетенный из ветвей тростника, был снизу доверху набит клыками гиппопотамов. Из шкур темнокожие изготовляли различные изделия. Между прочим, из них же делали и пресловутые жамбоки, о которых мы уже имели случай говорить ранее.

Сало солили и клали в бочки. Боеры очень любят сало гиппопотамов, приготовленное каким-то особенным способом, и приправляют им большинство своих блюд. Студень, выделываемый из ног "морской коровы", тоже является у них не последним блюдом.

Провизии набралось почти на целый год, а за клыки можно было выручить целое состояние, которого хватило бы на устройство всей колонии.

Понятно, что переселенцы не знали, как благодарить Бога за такое благодеяние.

Наконец, когда последний гиппопотам был убит (некоторые, очень немногие, спаслись бегством), бааз напомнил, что того и гляди наступит дождливое время, которое может испортить все дело.

- Пора, пора отправляться в путь! - говорил он в начале пятой недели пребывания на острове Мейстья. - Мы и так слишком долго засиделись здесь.

- Мы еще с засолкой мяса не совсем закончили, - сказала его жена. Необходимо обождать два дня. Авось успеем добраться заблаговременно до Порт-Наталя. Туда недалеко. Некоторые из наших слуг бывали в этих местах и говорят, что отсюда до устья этой реки близехонько.

- Ну, хорошо, хорошо, - согласился ван Дорн, - подождем. Долго ждали, а два дня уж куда ни шло.

Через два дня принялись загружать все на плот. Но так как груза было очень много, то погрузка продолжалась целый день, и покончили с ней только к ночи. Пришлось ждать утра, чтобы вывести плот на середину реки и продолжать путешествие.

- Эх, плохо мы сделали, что так замешкались! - проговорил Карл де Моор, глядя на мрачное ночное небо. - Мне почему-то думается, что хорошей погоде конец.

И действительно, утром все небо было обложено темными свинцовыми тучами, и вдали слышались раскаты грома.

А когда хотели сняться с якоря, началась страшная буря, сопровождавшаяся сильною грозою. Молнии сверкали, и оглушительные раскаты грома безостановочно следовали один за другим. Казалось, все небо было в огне, и тысячи несущихся по нему огненных колесниц производят этот страшный беспрерывный грохот... Буря свистела, стонала, выла, угрожая снести и плот, и людей, и самый остров, на котором ютились переселенцы.

К счастью, она продолжалась недолго, но за нею последовал страшный ливень, низвергавший на землю целые потоки воды.

Европейцы, никогда не видавшие тропических дождей, не могут иметь о них никакого представления. Достаточно сказать, что тропический ливень дает воды в час более, нежели европейский дождь за целую неделю.

Этот ливень шел в течение пяти с половиною дней. Он прекращался только по ночам, но эти ночи были так темны, что не было возможности что-то увидеть даже на расстоянии двух шагов.

Конечно, все это время путешественники не выходили из своих шалашей на острове.

Ян ван Дорн внутренне сильно досадовал на себя за то, что, поддавшись страсти к добыче, упустил возможность покинуть остров в хорошую погоду. Положим, дождь не мог продолжаться вечно, но переселенцы могли заболеть от лихорадки, а это было бы худшее из всего того, что они уже пережили.

Дождевые периоды в тропических странах большею частью вызывают опасные лихорадки, от которых гибнет множество людей. Среди переселенцев пока еще ничего не было заметно. Все они хотя и страдали от сырости, но чувствовали себя вполне здоровыми и бодрыми.

Утро седьмого дня было более ясное, чем предыдущее. Свинцовые тучи сменились однообразной тонкой сероватой пеленой, сквозь которую по временам порывались даже пробиться солнечные лучи.

Бааз, Карл де Моор и Смуц на общем совете решили, что необходимо немедленно сняться с якоря. Может быть, погода разгуляется на несколько дней, а этим следует воспользоваться.

Пол-острова было залито водою. Пришлось пробираться к плоту чуть ли не вплавь. Женщин и детей снесли на руках.

Хорошо, что догадались крепко привязать плот канатами, иначе бы его, несмотря на два якоря, сорвало и унесло. Тогда переселенцам пришлось бы проститься не только со всеми их радужными мечтами и надеждами, но, пожалуй, и с самой жизнью!

- Лимпопо сильно вздулась, - сказал бааз. - Еще день такого ливня - и нас затопило бы.

На плоту все, что не было прикрыто просмоленной парусиной, размокло, но это не особенно пугало путешественников. Они хорошо знали, что стоит показаться солнцу - и в несколько часов все снова будет сухим.

Как только готтентоты и кафры перенесли на плот последнюю вещь из шалашей, бааз приказал поднять якоря.

- Прощай, Мейстья! - прокричали Пит и Людвиг, махая шляпами.

- Ну этот островишко не заслуживает такого прекрасного имени, - заметил Андрэ. - Мы ему доверились от всей души и чуть было не погибли на нем... Я убежден, что мадмуазель Мейстья никогда не будет такой предательницей.

- Да разве остров виноват, что Лимпопо вышла из берегов? - возразил Пит. Этот остров дал нам целое богатство - вот о чем следует помнить и не поминать его лихом. Я нахожу, что он вполне заслуживает данного ему имени. Вместо того, чтобы подвергать этот остров напрасным порицаниям, я нахожу, что следует проститься с ним как можно душевнее, и предлагаю крикнуть ему на прощанье ура... Да здравствует остров Мейстья! Ура!

Все единодушно подхватили этот крик, далеко разнесшийся потом по реке...

С этой минуты плавание продолжалось без всяких препятствий и приключений. Плыли теперь уже безостановочно, чтобы достичь Порт-Наталя до возобновления дождей. Во избежание всяких случайностей ночью раскладывался на очаге громадный костер, и на обеих сторонах плота ставились надежные часовые.

Через пять дней, в течение которых небо хотя и было пасмурным, но не разражалось ни дождем, ни грозою, путешественники достигли устья Лимпопо. Здесь уже труднее было пробираться между множеством подводных камней, но благодаря такому искусному лоцману, каким оказался Карл де Моор,