Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский

принять это царство. Но последний отвечал решительным отказом и клятвенными уверениями, что ему никогда и на ум не приходило помыслить о такой высоте, как царский престол. Таким образом, это первое открытое предложение короны было отклонено Борисом. Но дело просто объясняется тем, что избрание царя должно было совершиться по приговору великой земской думы, собиравшейся из всех выборных людей всей Русской земли, и Борис только от нее мог принять свое избрание.

В феврале съехались в Москву выборные из городов и вместе с московскими чинами составили Земский собор. Число его членов простиралось свыше 450; большинство принадлежало духовному и военно-служилому сословию, которое было предано Годунову; да и самые выборы производились по распоряжению патриарха Иова и под надзором преданных Годунову чиновников. Следовательно, заранее можно было предвидеть, на ком остановится соборное избрание. 17 февраля, в пятницу, патриарх открыл заседание великой земской думы, и в речи своей прямо указал на Бориса. Тотчас все собрание постановило «неотложно бить челом Борису Федоровичу и кроме него никого на государство не искать». После того два дня сряду, в субботу и воскресенье, в Успенском соборе служили молебны о том, чтобы Господь Бог даровал им государем Бориса Федоровича. А 20 числа в понедельник на масляной неделе патриарх и духовенство с народом отправились в Новодевичий монастырь, где подле сестры пребывал тогда Годунов, и со слезами молили его принять избрание. Но и на сей раз получили все тот же решительный отказ и все те же уверения. Тогда святейший патриарх Иов прибегает к крайним мерам, чтобы сломить упорство Бориса. На следующий день, 21 февраля, после торжественных молебнов по всем церквам столицы он поднимает хоругви и иконы и идет крестным ходом в Новодевичий монастырь, призывая туда же не только граждан, но и их жен с грудными младенцами. Между собой патриарх и все архиереи уговорились, что если и на сей раз царица и брат ее откажутся исполнить народную волю, то отлучить Бориса от церкви, а самим сложить с себя архиерейские ризы, одеться в простое монашеское платье и запретить везде церковную службу.

Крестный ход был встречен в монастыре звоном колоколов; из монастыря вынесли икону Смоленской Богородицы. За ней вышел Годунов; пал ниц перед иконой Владимирской Богородицы и со слезами говорил патриарху, зачем он воздвигнул чудотворные иконы. Патриарх со своей стороны укорял его в противлении воле Божией. Иов, духовенство и бояре вошли в келию царицы и со слезами били ей челом, стоя на коленях; в то же время народ, толпившийся около монастыря, с плачем и рыданием падал на землю и также молил царицу дать своего брата на царство. Наконец, инокиня Александра, глубоко тронутая этими мольбами, объявляет свое согласие и приказывает брату исполнить желание народа. Тогда и Борис, как бы приневоленный ею, со вздохом и слезами произносит: «Буди, Господи, святая Твоя воля!» После того все отправились в церковь, и там патриарх благословил Бориса на царство.

Трудно сказать, насколько во всех этих действиях было искренности с той и другой стороны и насколько тут участвовали лицемерие и заранее назначенные роли. С вероятностью, однако, можно предположить, что в общих чертах все делалось по тайному руководству самого Бориса и его близких клевретов. Есть известия, что приставы почти насильно сгоняли народ к Новодевичьему монастырю и принуждали его плакать и вопить; прибавляют, что клевреты, вошедшие с духовенством в келью царицы, когда сия последняя подходила к окну, из-за нее давали знак приставам, а те приказывали народу падать на колени; причем непокорных толкали в шею. Говорят также, что многие желавшие изображать плачущих, слюной мазали себе глаза. Это со стороны народа. А со стороны Бориса неоднократные отказы объясняются сначала ожиданием избрания от великой земской думы, потом желанием придать своему согласию вид принуждения или подчинения настойчивой всенародной воле, а наконец и самым русским обычаем, который требовал, чтобы всякая почесть, даже простое угощение, принималась не вдруг, а только после усиленных просьб. Рассказывают, что Шуйские едва не испортили всего дела: после отказа 20 февраля они стали говорить, что далее упрашивать Годунова не подобает и что надобно приступить к избранию другого царя. Но патриарх отклонил их предложение и устроил крестный ход на следующий же день. Рассказывают также, что бояре хотели избрать Годунова на условиях, ограничивающих его власть, и в этом смысле готовили грамоту, на которой он должен был присягнуть. Узнав о том, Годунов тем долее отказывался, чтобы при всенародных мольбах всякие ограничивающие условия сделались неуместными{62}.

Согласясь возложить на себя царское бремя, Борис Федорович, однако, не спешил ни коронованием своим, ни даже переездом в Кремлевский дворец. Он весь Великий пост и Пасху провел подле сестры в Новодевичьем монастыре и уже после того водворился на житье в царском дворце с своей семьей, т. е. с женой Марией Григорьевной, дочерью Ксенией и сыном Федором; причем его въезд в Москву и водворение в Кремле были обставлены торжественными церковными церемониями и роскошным пиром. Опытный в делах политических, Борис хорошо понимал, что прочность его фамилии на престоле главным образом зависит от поддержки военнослужилого сословия; поэтому он и старался приобрести расположение сего сословия. Около того времени из Крыма пришли слухи, что хан Казы-Гирей готовится к новому набегу на Москву. Неизвестно, были ли эти слухи основательные или намеренно пущенные, во всяком случае Борис ловко ими воспользовался. Он велел немедля ратным людям спешить на сборные места, а потом двинуть полки на берега Оки к Серпухову, куда и сам прибыл в начале мая, окруженный блестящим царским двором. Тут он лично осматривал и устраивал собравшуюся огромную рать. Говорят, будто она простиралась до полумиллиона человек, будто никогда еще Россия не выставляла такого многочисленного войска. Помещики, т. е. дворяне и дети боярские, старались показать особое усердие перед новым царем и почти все явились с полным числом вооруженных людей, а бояре изъявляли свое усердие тем, что на время отложили свои местнические счеты и беспрекословно занимали указанные им места. Несколько недель царь провел в военном стане под Серпуховом, щедро угощая ратных людей и осыпая их разными милостями. Наконец пришло известие, что хан, услыхав о царских приготовлениях, отменил свой поход; вместо грозной орды явились от него послы с мирными предложениями. Этих послов провели к царю сквозь обширный, многолюдный лагерь, в котором раздавалась частая стрельба из орудий; послы татарские уехали, напутанные видом Русского могущества. А вслед затем и Борис воротился в Москву, распустив ратников по домам и оставив необходимые для