Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века) - Коллектив авторов

5, 21.

Лекарство от задумчивости (1786)

Судя по количеству изданий, сборник «Лекарство от задумчивости» пользовался огромной популярностью у читателей последней четверти XVIII — начала XIX века. В неизменном составе шести волшебных сказок, вошедших в первое издание 1786 года, он под тем же заглавием переиздавался в 1791 году, а затем с несколько измененным названием — в 1793, 1815, 1819, 1830 и 1839 годах (см.: Сказки XIX в., стр. 24).

Сказки (кроме первой — «История о славном и сильном витязе Еруслане Лазаревиче и его храбрости и невообразимой красоте царевны Анастасии Вахромеевны», стр. 1—97, которую мы опускаем) имеют отдельные шмуцтитулы; пагинация общая.

24. Сказка о храбром и смелом кавалере Иване-царевиче и о прекрасной супружнице его Царь-девице, стр. 98—131. «Указатель» (дополн.: Пропп), 518 («Обманутые лешие») и 301 («Три царства: золотое, серебряное и медное»). Ср. лубок начала XIX века (Ровинский, I, 36; переп. с сокращениями — Афанасьев, 562). В таком сочетании сюжетов в русском репертуаре сказка не зарегистрирована. Разработку сюжета «Три царства» см.: «Сказка о золотой горе, или Чудные приключения Идана, восточного царевича» (СПб., 1782); «Сказка о золотом, серебряном и медном государствах» (Ровинский, I, 47, лубок начала XIX века), а также настоящий сборник, №№ 7, 47. Ср. дополн.: Никифоров, 79, 131.

В нашей сказке наряду с персонажами, наделенными искусственными именами,— Ахридей (царь), Дария (царица), Луна и Звезда (царевны) — действуют Иван-царевич, Царь-девица, Баба-Яга (зд. Ега-Баба); довольно последовательно проводится троичность, сохраняются типичные сказочные ситуации и традиционные формулы.

25. Сказка о семи Семионах, родных братьях, стр. 132—151. «Указатель» (дополн.: Пропп), 653 («Семь Симеонов»); переп с некоторыми изменениями в лубке (Ровинский, I, 56; то же: Афанасьев, 561).

Текст сказки устойчив. В вариантах семь Семионов — братьев искусников, решая аналогичную задачу (украсть для царя из другого государства Елену Прекрасную), также приходят на помощь друг другу своим чудесным «ремеслом».

Адор и Сарга (цари) — искусственно введенные в сказку имена.

О несостоятельности попытки Д. Ровинского сблизить сказку «О семи Симеонах» с итальянской сказкой из сборника «Пентамерон» Базили см.: И. М. Колесницкая. Русские сказочные сборники XVIII в., стр. 200—201.

26. Сказка о Игнатье-царевиче и о Суворе-невидимке мужичке, стр. 152—188 «Указатель» (дополн.: Пропп), 551 («Молодильные яблоки»); усложнена мотивами сюжета 465 А («Пойди туда, не знаю куда»); ср. также 301 («Три царства: золотое, серебряное и медное»). В вариантах герой сказки «Молодильные яблоки» выполняет не три, а одну задачу царя, связанную с добыванием чудесных средств для возвращения молодости (см. настоящий сборник, № 29 и комм.). Сказка стройна по композиции, проста и красочна по стилю и языку изложения, в котором преобладают общие места и устойчивые формулы. Помимо имен, присущих русской народной сказке (Игнатий-царевич, Ега-Баба, Сувор-невидимка мужичок, Нагай-птица), в ней встречаются и такие искусственные, как Сунбул и Мидор (цари), Бендула (царица), Хитра (царевна).

27. Сказка о Иванушке-дурачке, стр. 189—236. «Указатель» (дополн.: Пропп), 530 *В («Сивка-Бурко»). Дополн.: Никифоров, 125. В кратком пересказе: Афанасьев, 564. Ср.: «Сказки русские» П. Тимофеева, стр. 173—218 (см. настоящий сборник № 34).

Сказка излагается по довольно устойчивой схеме; строго ограничены традицией и функции персонажей; фигура главного героя Ивана-дурака выписана колоритно, в народном духе. По простоте и красочности языка сказка не могла не нравиться читателям XVIII — начала XIX века, и потому не случайно один из них не удержался и написал чернилами на полях перед ее заглавием слова: «Сия сказка весьма хороша» (см. экземпляр сборника изд. 1786 года в библиотеке Ленинградского отд. Института истории АН СССР).

28. Сказка о Силе-царевиче и о Ивашке-белой рубашке, стр. 237—254. «Указатель» (дополн.: Пропп), 507 В («Благодарный мертвец»). Переп с некоторыми изменениями в лубке (Ровинский, I, 41; то же в сокращенном виде: Афанасьев, 575).

Сказка входит в репертуар русских сказочников, но варианты немногочисленны. Основные эпизоды сказки постоянны; различие между ними — в способах обработки. Благодарность мертвеца во всех без исключения случаях герой заслуживает своим человеческим к нему отношением.

У Абрама Новопольцева (Садовников, 5) сюжет «Благодарный мертвец» разрабатывается в рамках сказки «Волшебное кольцо» («Указатель», 560).

Персонажи: Елена Прекрасная, Ивашка-белая рубашка, Сила-царевич встречаются в народных сказках поздней записи. Хатей (царь), Салом (король), Асир и Адам (царевичи), Труда (королевна) — искусственно введенные в сказку имена.

При перепечатке сказки в лубке, очевидно, по цензурным соображениям вместо «поехали в божию церковь» (стр. 118) напечатано: «поехали в кирку».

«Сказки русские» П. Тимофеева (1787)

Сборник «Сказки русские» П. Тимофеева в первом издании 1787 года представляет большую библиографическую редкость. Насколько нам известно, он сохранился всего лишь в двух экземплярах: один — в ГБЛ, другой — в библиотеке Ленинградского отд. Института истории АН СССР.

Сборник открывается следующим посвящением П. Тимофеева:

«Государю моему, ярославскому купцу, Артемию Ивановичу, господину Саратову всеусерднейшее приношение». За ним идет обращение издателя к читателю, написанное стихами:

Довольно время был в таком я рассужденьи,

Кому б я посвятить сие мог сочиненье,

И наконец, узнав читателей таких,

Которы бегают совсем полезных книг,

И удовольствие в том только полагают,

Когда от скуки вздор какой-нибудь читают,

Или ложася спать, тож сказывать велят

Тем, кои басни им нелепы гозорят,

Ведутся кои лишь у нас в простом народе,

А ныне то и здесь у многих стало в моде;

Я то же самое издать решился в свет,

И мню, что таковым послужит не во вред;

Хоть должно поступать в сем деле осторожно

На всех читателей потрафить невозможно:

Кто к пышным авторам одним расположен,

Другой романами одними лишь пленен.

Что будет, или нет мой труд во уваженьи.

Сие я отдаю на ваше рассужденье;

Купец охотнику товары продает,

И книга в обществе читателя найдет.

С такою книгою я выступил на свете,

В которой истины и правды вовсе нет,

Витиеватый слог и красоту оставил,

А вместо оного ложь с небылью представил;

Нимало, кажется, не погрешил я в сем,

Что не был в книге сей действительным лицем

Читатель ясными усмотрит то глазами,

Что издаю то в свет, что слышал стариками,

И кажется, что мой не тщетен будет труд,

За тем, что стариков хоть несколько почтут,

А в случае таком мне будет одобренье,

Что в свете я открыл моих прапредков мненье,

Нимало не причтут, мне мнится, то в порок,

Что я витийством их горжуся как цветок.

По мненью