Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт - Фаня Шифман

Вызвали амбуланс, но толпы беснующихся (подстрекаемых звуками агрессивного мультишофара!) фиолетовых фанатиков помешали врачам добраться до ложи ирии Эрании, где находился наш страдающий Ашлай… Установлено, что в смерти нашего уважаемого рош-ирия адона Ашлая Рошкатанкера виновны прорвавшиеся на сцену хулиганы. Не зря они дали своей злодейской группировке символически подстрекательское название "Типуль Нимрац"!.. Вы только вдумайтесь в это название!!! Это та же фиолетовая банда так называемых студийцев, группирующихся вокруг своих преступных главарей из "Хайханим", Гилада и Ронена! Вся "Цедефошрия" слышала этих бездарных штукарей, голоса которых больше всего напоминают завывания из глубокой, зловонной бочки из-под перепревшей капусты… Нам только остаётся выразить своё гневное возмущение действиями преступных фанатиков!

Прогрессивная общественность Арцены давно предлагала нам пойти по пути цивилизованных стран и народов и запретить в Арцене шофар. Ныне очевидно, что это решение надо было принять ещё вчера, но не поздно и сейчас – и спасти то, что можно и нужно спасти. Руководство города осиротело, но осталось сильным и единым. Поэтому оно уже начало разрабатывать комплекс профилактических мер по борьбе с преступной звуковой агрессией и мракобесием! Об этом наш местный печатный орган "Silonocool-News" будет регулярно информировать общественность".

"Ладно, Миней, сейчас некогда скорбеть. Пора подготовить публику к голосованию, – прогудел откуда-то сбоку Коба Арпадофель, свирепо кося глазом в сторону Офелии и неожиданно стрельнув глазом в Тима: – А ты… брысь в Центропульт, сейчас там твоё место!" Тим виновато глянул на Офелию, на Мезимотеса, с трепетом – на Кобу, потом на Кулло и Клима и тяжело потопал к кокону.

***

Громкие звуки фанфар пронизали "Цедефошрию", и на секторальных экранах снова появился Миней Мезимотес. Сделав величественный и успокаивающий жест, он заговорил: "Мы всегда были гуманистами. Посему и на этот раз сделаем скидку на то, что проникшие обманным путём на нашу сцену… э-э-э… так называемые исполнители (а на самом деле злостные фанатики!), – подчеркнул Миней, – ещё не поняли, в какой эпохе они находятся и… в какой стране живут! Организаторы Турнира приносят глубочайшие извинения общественности за причинённые неудобства и вызванные беспорядками неприятные ощущения. Не нам был нужен скандал и беспорядки на Турнире, это была провокация фиолетового хулиганья, окопавшегося в любезно предоставленном им администрацией "Цедефошрии" уютном и отлично оборудованном секторе Юд-Гимель. Нам пришлось ввести туда отряды охраны правопорядка и законности, которые только что успешно закончили операцию по задержанию преступников. Будет проведено расследование, а затем, по его итогам – показательный суд, скорый, правый и неотвратимый!.." Миней немного помолчал, на его лицо набежало облачко смутной печали, затем продолжил свою речь, и голос его зазвенел металлом: "Турнир прояснил для всех нас то обстоятельство, что почти любой духовой инструмент – в недобрых руках, ПОДЧЁРКИВАЮ! – может стать источником звуковой агрессии. И уж конечно, при определённом его использовании, – ПОВТОРЯЮ!!! – как мы сейчас смогли убедиться, может оказаться в той или иной мере звуковым наркотиком. Этим-то объясняются несознательные выкрики, неуёмные восторги и аплодисменты в адрес хулиганской группировки "Типуль Нимрац", чьи действия были выданы за выступление на сцене.

Люди, позволившие себе эти выкрики, делали это неосознанно, под наркотическим влиянием вредительского мультишофара, усугубленного флейтой, – Миней повернулся в сторону Клима Мазикина, слегка поклонился ему и пояснил: – Это было выявлено присутствующим на нашем Турнире известным музыковедом мистером Климом Мазикиным".

Он помолчал, важно оглядел зрительное пространство, напоминающее соты неправильной конструкции, сокрушённо покачал головой и снова заговорил: "Нам теперь ничего не остаётся, как наложить строжайший запрет на исполнение музыки на флейтах и свирелях любых конструкций на арценских сценах, вплоть до всестроннего изучения этого явления – применительно к другим музыкальным духовым инструментам. В дальнейшем нам придётся также уничтожить имеющиеся в частных коллекциях записи этих, с позволения сказать, произведений. Больше, сами понимаете, играть на ваших – он повернулся в сторону фиолетового сектора, и голос его грозно зазвенел металлом: – так называемых флейтах и свирелях мы не позволим никому!!!" Миней снова помолчал, потом заговорил более спокойно: "Несомненно, наша общественность поймёт и одобрит решение, что так называемая "концертная программа" хулиганской группировки "Типуль Нимрац", в силу доказанности её вредного, почти наркотического, воздействия на слушателей, на нашем конкурсе рассматриваться не будет. Мы прекрасно понимаем, под какое одурманивающее воздействие попали те, кто аплодировал фиолетовым хулиганам… – и Миней Мезимотес изобразил на своём лице гримасу благородного презрения, смешанного и негодованием. – Смотрите, во что они превратили наше культурное мероприятие всемирного значения! Конечно, фиолетовую кнопку на всех войтероматах нам уже не успеть заблокировать физически; придётся перекрыть канал поступления от неё сигнала. Если же после моего предупреждения кту-то захочет её нажать, рекомендую учесть: наши приборы это зафиксируют, нажавший запретную кнопку будет моментально выявлен, и ему придётся очень пожалеть о последствиях такого (может быть, неосознанно подстрекательского!) поступка…" – на этой недвусмысленной угрозе закончил Мезитотес свою речь. Его глаза холодно сверкали, губы кривились в странной, неласковой, усмешке, он очень правдоподобно изобразил, каких усилий стоит ему сохранить невозмутимость.

С разных сторон раздались крики: "О каком обмане он говорит?! Ведь даже их хвалёная техника не глушила и не искажала "Типуль Нимрац"!" Но эти единичные юношеские ломкие голоса потонули в фанфарическом пронзительном, на всю "Цедефошрию" взвизге Офелии, многократно усиленном цакцаконом: "Эта банда проникла на сцену незаконным путём! Председатель Жюри ясно выразился: банда обманщиков будет строго наказана! Бандитизм не пройдёт!!!.." Миней Мезимотес величественно, как ни в чём не бывало, продолжал свою речь, не обращая внимания на шум и возбуждение, охватившие "Цедефошрию": "Уважаемая публика! Поверьте: хулиганствующие провокаторы под личиной подростков вас гипнотизировали шофарами! – выдержав паузу, он драматически воскликнул: – Это наркотические звучания обманули вас! Большинство из вас, как оказалось, не обладает моральной твёрдостью, которую даёт только точное попадание в струю подобающей цветовой гаммы. А вы, хаверим, к нашему ужасу, вместо этого попали в ловушку, вырытую для вас фиолетовыми фанатиками. Только этим мы и можем объяснить ваши несознательные выкрики. Но не извольте беспокоиться: фанатики-шофаристы и их сообщники, одурманившие вас, будут наказаны самым строжайшим образом. К эмоциональному выражению Офелией нашего коллективного возмущения прошу отнестись с пониманием!" Упомянутая в речи Мезимотеса Офелия деловито записывала его речь, дабы потом вставить в репортаж.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});