Немецкая трагедия, 1914–1945. История одного неудавшегося национализма - Вадим Глушаков

установленных на основных немецких танках T-3 и T-4, составлял 3 тысячи километров, но это для паркетной войны во Франции с асфальтовыми дорогами, без серьезных боев и при хорошей погоде. На Восточном же фронте, как писал один американский историк, расход масла в танковом двигателе у немцев был в четыре раза выше, чем на Западном. К концу октября 1941 года командование вермахта, может, еще и было в состоянии убедить солдат идти вперед, но вот заставить ехать поломанные грузовики… Механический ресурс вермахта оказался на грани возможного. Человеческий ресурс был уже за этой гранью, просто солдаты молчали, а вот техника дальше не ехала. К 31 октября 1941 года немецкое наступление на Москву первый раз выдохлось. В Берлине еще не осознали серьезность сложившегося положения. Численное превосходство вермахта на московском направлении все еще было огромным, а проблемы с распутицей имелись и у Красной Армии, фронт под Москвой ведь был один на двоих. Немецкое командование принимает решение временно приостановить активные наступательные действия, привести войска и технику в порядок, подтянуть отставшие тылы, наладить снабжение. Тем временем, считают в немецком Генеральном штабе, должна улучшится погода. Закончатся дожди, придет мороз, и дороги, которые превратились в болото, вновь обретут твердое покрытие, по ним можно будет опять ехать. Новое, последнее, наступление на Москву было назначено на 15 ноября 1941 года.

Немецкое командование намеревалось в очередной раз сломить советскую оборону на флангах двумя бронетанковыми клешнями и захлопнуть Москву в котле, обойдя ее с юга и севера. На севере прорывались 3-я и 4-я танковые группы, на юге – 2-я танковая группа. Встретиться немецкие танкисты должны были к востоку от Москвы, в районе Ногинска. Однако прорвать советскую оборону вермахту не удалось, они лишь смогли потеснить советские войска, особенно на севере, в районе города Клин. Сопротивление частей Красной Армии в ноябре 1941 года оказалось настолько упорным, что немцам приходилось скорее прогрызать советскую оборону, нежели прорывать ее. Никакого глубокого продвижения у немцев в ноябре 1941 года, в отличие от октября 1941-го, не вышло, окружить Москву не получилось. В отчаянии командование вермахта пытается просто додавить советские войска до Москвы, хотя вести уличные бои в четырехмиллионном городе невозможно. От безысходности в наступление на центральном участке московской обороны переходят пехотные части вермахта, стараясь потеснить советские войска. Немцы бросают теорию глубокого прорыва, забывают про танковые клешни и просто пытаются с боями пройти оставшиеся до Москвы 40–50 километров. Бои принимают не просто позиционный характер, они начинают напоминать битву при Вердене времен Первой мировой – знаменитую бессмысленную мясорубку. В первых числах декабря ударили морозы – в 1941 году они оказались самыми сильными за сто лет. Судьба Третьего рейха была решена, каток германского нацизма уткнулся в московский тупик.

Теперь, лишившись авиационной разведки, немецкое командование ослепло, совсем как советское в первые дни войны. Когда установились сильные морозы, полевые аэродромы люфтваффе вышли из строя. Кроме того, погода в первых числах декабря была нелетной. Заметить стремительную перегруппировку крупных сил Красной Армии можно было только с воздуха, но в небе теперь превосходство оказалось у советской авиации, действующей с постоянных московских аэродромов. Советское контрнаступление под Москвой началось 5 декабря 1941 года, что стало для германского командования полной неожиданностью. Понять расчеты немецкого Генерального штаба в тот момент несложно, если посмотреть на соотношение сил между противоборствующими сторонами и на реальное положение дел на фронте. Немецкая группировка под Москвой в начале декабря 1941 года насчитывала 1,7 миллиона солдат и офицеров, в то время как советская – лишь 1,1 миллиона. У немцев было в полтора раза больше танков и почти в два раза больше артиллерийских орудий. Лишь в авиации у Красной Армии имелся численный и аэродромный перевес над люфтваффе. При этом германское командование считало свою армию профессиональной, а Красную Армию плохо вооруженным и необученным сборищем необстрелянных варваров. Германский Генеральный штаб также ни во что не ставил своего советского визави – Генеральный штаб Красной Армии, – который они уже вот почти полгода раз за разом обыгрывали. Эти совершенно реальные рассуждения, а также традиционная заносчивость прусской военщины, уверенной в том, что она самая в военном деле способная, сыграли с нацистской Германией злую шутку.

Советский Генеральный штаб зимой 1941 года впервые обыграл немецкий Генеральный штаб, спланировав и осуществив операцию, куда более сложную, нежели «Барбаросса». Красная Армия нанесла сокрушительное поражение группе армий «Центр», составлявшей на тот момент половину всей немецкой действующей армии в СССР. При этом советские войска не имели численного превосходства. Как Красной Армии удалось разгромить немцев под Москвой при таком соотношении сил, в таких сложных условиях? Советское командование, наконец, сумело отрезать немецкие бронетанковые клешни, которыми вермахт так умело орудовал с первого дня войны. Поражение – мать победы. Бронетанковый нацистский блицкриг стал кошмаром Красной Армии с раннего утра 22 июня 1941 года. В те дни советское командование понятия не имело о штатном расписании немецкой танковой дивизии и о тактике применения вражеских моторизованных соединений. К декабрю 1941 года, ценой множества поражений, ценой огромных человеческих и материальных потерь, советское командование приобрело опыт, который можно назвать поистине бесценным. Теперь они знали все четыре немецкие танковые группы как свои пять пальцев вплоть до фамилии каждого командира дивизии. Они выучили все немецкие бронетанковые тактические приемы и выяснили все их слабые места. Оставалось только одно: дождаться нужного момента, когда гитлеровцы заиграются и ошибутся. К началу декабря 1941 года немецкие танковые группы под Москвой слишком сильно растянулись, особенно в районе Клина, где они тщетно пытались прорвать советскую оборону. Немецкие танкисты и раньше часто растягивались. Самое такое, поистине фантастическое, растяжение устроил генерал Гудериан во Франции, когда он ушел в прорыв без поддержки пехоты почти на 200 километров. До декабря 1941 года столь рискованные глубокие продвижения с незащищенными флангами сходили дерзким немецким танкистам с рук, что породило у них некое чувство безнаказанности. Под Москвой их первый раз за такую наглость наказали. Красная Армия рубанула зарвавшиеся немецкие бронетанковые клешни по их голым флангам.

Особенно далеко зашли 3-я и 4-я немецкие танковые группы, наступавшие к северу от Москвы. Они были настолько уверены в своих возможностях и так сильно рвались вперед, что оставили свои фланги практически полностью обнаженными, бросив все наличные силы в наступление. Вот в эти голые фланги и ударили свежие советские дивизии, прибывшие из внутренних районов СССР. Командование Красной Армии, имея на руках прогноз погоды, вероятно, специально запланировало контрнаступление под Москвой именно на 5 декабря 1941 года,