Моя капризная леди (СИ) - Мелевич Яна

— Чем-то не угодила? — сразу поняла Меган, отвлекая меня от Вили и тяжелых мыслей.

— Раздражает, — скупо ответила я. — Рассчитала бы, но нужда в лишних руках не позволяет.

Понимающий кивок лег бальзамом на израненную душу.

До спальни Терлака мы добрались быстро. Зидан почти не останавливался, не прикасался к стенам.

— Используете хлорную известь [1], — вдруг сказал он, когда мы поднимались на третий этаж. — Откуда узнали?

— На поле боя один пленный лекарь из Фринбульдии поделился секретом. Отбеливатель неплохо справляется с очисткой помещений. Но к ранам его лучше не применять, можно получить ожог. К сожалению, хлора в замке оказалось не так много, чтобы использовать повсюду, — отозвалась я и услышала восхищенный вздох Меган.

— Ничего себе. Я читала, что в их столице один алхимик применял подобный раствор для дезинфекции инструментов и рук. Но наше общество пока широко не использует эти знания, — озадачилась она.

— Будут, — буркнула я. — Когда холера выйдет за пределы бедных кварталов.

[1] Антуан Жермен Лабаррак (1777-1850) - известный французский химик и фармацевт XIX века. Он продолжил изыскания Клода-Луи Бертолле и получил широкую известность после открытия гипохлорита натрия (NaOCl) во время своей службы во французской армии. Лабаррак широко применял раствор гипохлорита для дезинфекции во время европейской эпидемии холеры 1832 года, тем самым способствую скорейшему её завершению. После того как его медицинская практика стала известна и специалистами была осознана их эффективность, официально началась антисептическая эра медицины, когда обязательной практикой стала очистка медицинских инструментов и операционных, а также мытьё рук. Предложенный Лаббараком дезинфектант имел существенный недостаток - он обладал сильным раздражающим действием при дезинфекции открытых ран или при длительном воздействии на неповрежденную кожу из-за щелочного рН. Тем не менее, в то время Лабарраков раствор стал важнейшим средством для очистки и дезинфекции хирургических инструментов и оборудования операционных.

К середине XIX века микробная теория Пастера была принята большинством клиницистов, которые использовали её выводы в своей практике борьбы с болезнями. В 1843 году в Бостоне доктором Оливером Уэнделлом Холмсом (1809-1894) были осознаны и поняты причины родильной горячки и то, какие меры профилактики необходимо предпринять для её предотвращения. Холмс сделал вывод, что основной причиной послеродового сепсиса были грязные руки и одежда медицинского персонала. Он заметил, что у пациенток одного его коллеги, который постоянно мыл руки с использованием гипохлорита кальция, практически не было случаев родильной горячки. Применение хлорной извести для дезинфекции инструментов, помещения и одежды значительно снизило смертность.

В 1827 году, Томас Алкок опубликовал "Essay on the use of Chlorites of Oxide of Sodium and Lime", рекомендуя широкое использование хлора для дезинфекции и дезодорации на различных объектах, таких как больницы, мастерские, конюшни, туалеты, канализационные коллекторы и зоны, загрязненные кровью и биологическими жидкостями.

Глава 74

Сэр Гилберт навис над племянником в тот момент, когда мы вошли. Он не шелохнулся, продолжая прислушиваться к бессвязному шепоту, пока я не бросилась вперед, подхватив юбки, и прикоснулась к руке Терлака. Тот с трудом смог сфокусировать на мне взгляд, тяжело дышал и едва мог сомкнуть пальцы.

— Ты проснулся, — радостно выдавила я, мгновенно забыв и о мерах предосторожности, и о куче людей вокруг кровати больного. Две гномки разом отошли в сторону, а Зидан с Меган предусмотрительно остановились в пороге.

— Леди Амалия, платок, — напомнил мне некромант.

— Какой платок? — с трудом пробормотал Терлак, и его воспаленный взгляд скользнул по лицам присутствующих. — Что происходит? Мы уже отбили Карто-Бласс? [1]

Я ошарашенно уставилась на МакГиннеса, который, игнорируя любые попытки Гилберта уложить его в постель, потянулся к кружке на столике. Ничего не вышло. Силы закончились, едва Терлак немного сдвинулся вправо. Рука безвольно упала на покрывало, а сам он откинулся на гору подушек.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Одна из гномок подбежала и быстро налила из кувшина чистой воды.

— Терлак, — нахмурилась Меган. — Какой Карто-Бласс? Ты сейчас дома и... — Гилберт негромко шикнул, призывая мисс Грант к молчанию.

— Он бредит, — коротко сказал лэрд.

— Кто бредит? — рассеянно пробормотал МакГиннес. — Я в порядке. Где Флойд? А Денверс? Дрыгл, помню только, как в него попала магическая петля. Он упал и. — Терлак сглотнул и покачал головой, будто пытался восстановить хронологию событий.

— О чем речь? — спросила я у Гилберта и поймала его хмурый взгляд.

— Битва на перекрестке Карто-Бласс, — ответил он. — Одна из самых масштабных за всю войну. Терлак потерял там почти всех. Ты не была там?

Я покачала головой. От Варлоу, где находился Карло-Бласс, наш полк расположился довольно далеко. Насколько я знала, общим усилием союзных войск нам удалось отстоять те территории и не дать фринбульдцам пройти дальше. В той битве погибло очень много шангрийцев и с десятка три ездовых дракона. Говорили, что их рев еще долго мерещился местным жителям по ночам.

— Мне надо найти ребят, — хрипло выдавил Терлак и вновь попытался встать, но я коснулась ладонями его груди. Даже сквозь тонкую ткань сорочки чувствовался сильный жар, который исходил от кожи.

— Тише, — мягко сказала я, глядя прямо в подернутые дымкой глаза МакГиннеса. — Терлак, ты сейчас дома. Среди близких. Война закончилась. Давно.

— Закончилась?

Он моргнул и молчал до тех пор, пока смысл не достиг воспаленного разума. Пальцы с неожиданной силой сжали мою ладонь, а потрескавшиеся губы приоткрылись. Вопрос я прочла раньше, чем Терлак озвучил его вслух.

— Они все погибли, да? — выдохнул МакГиннес с дрожью в голосе. — Все до единого?

— Сынок. — Гилберт поддался, и я немного отодвинулась, позволяя лэрду заключить племянника в родительские объятия.

Отец или нет, но именно этот мужчина вырастил Терлака таким, каким я встретила его несколько лет назад в Ландоре. У меня вдруг возникла мысль, что может и не стоит рассказывать правду. Просто сделать вид, будто ничего не произошло. Найти леди Юну, покончить со всем. Семья много значила для Терлака, так стоило ли разрушать его представления о ней?

МакГиннес не плакал. Совсем. Поскуливал тихо, хватаясь за того, кого считал отцом и искал поддержки. Большая ладонь взъерошила рыжие волосы, и через несколько минут Терлак прикрыл глаза. На губах расцвела яркая, солнечная улыбка. Он вновь посмотрел на меня и выдал:

— Колючка. Вот я знал, что ты не устоишь. Приехала ко мне, да? Не выдержала разлуки со своей рыжей мечтой.

— Дурень, — буркнула я и покачала головой.

— Да-а-а, я тоже не устоял, — протянул МакГиннес и внезапно нахмурился. — Дурацкий договор. Зачем согласился на эти тридцать дней? Все Абель с его интригами. Он точно положил на тебя глаз, — в голосе прозвучали ревнивые нотки.

Я наклонила голову набок и услышала шум в коридоре. Обернувшись, заметила. Как за спинами Зидана и Меган замаячили Даниэль с Дунканом. Грант хмурился, бросал недовольные взгляды на герцога и раздраженно пыхтел.

— Колючка, мы же поженимся? — прозвучало совсем рядом. Терлак выпутался из цепких объятий Гилберта и вновь подался ко мне.

— Конечно, — легко согласилась я и попыталась устроить его обратно в кровать. — Хоть сейчас. Только не вставай.

— Тогда рядом ложись, — прозвучал глухой ответ из-под подушек.

Бросив испепеляющий взгляд в сторону невозмутимого Гилберта, я прошипела:

— Он точно не ваш сын?

На что старый лэрд пожал плечами и сказал:

— Нет, но я старался воспитывать, как родного. Усилия не прошли напрасно.

— Видимо, так, — проворчала я.

Терлак вдруг прекратил дурачиться, вертеться, глупо хихикать и сыпать дрыгловыми шутками. Приподнявшись в постели, он сфокусировал взгляд на мне, словно пытаясь что-то вспомнить. Тишина напрягала, ведь я не привыкла к такому поведению МакГиннеса.