Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль - Мария Тортика (Лобанова)

Единственной существенной инициативой Раковского, косвенно связанной с оппозиционной деятельностью до середины 1927 г.,[918] были вывоз на Запад и передача американскому публицисту Максу Истмену текстов ленинских документов – «Письма к съезду» и «К вопросу о национальностях, или об “автономизации”», находившихся в СССР под покровом глубочайшей тайны, так как содержали критику Сталина.[919] Истмен позже свидетельствовал, правда не упоминая имени Раковского, так как ходили слухи, что он не был убит по приказу Сталина, и имея в виду, что в СССР оставались его родственники: «Текст “Письма к съезду” с надежным курьером был переслан Суварину[920] в Париж. По моральным и политическим соображениям я был выбран для того, чтобы передать его прессе».[921] Ленинские документы были опубликованы в газете «Нью-Йорк таймс» 18 октября 1926 г.[922] Так благодаря Х. Г. Раковскому и М. Истмену появились первые публикации той документальной группы, которую без должных к тому оснований назвали «Завещанием» Ленина. Эта передача привела Сталина в ярость.[923]

На июльском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 1926 г. группа партийных деятелей – И. П. Бакаев, М. М. Лашевич, Н. И. Муралов, А. Петерсон, Г. Е. Евдокимов, Г. Л. Пятаков, Г. Е. Зиновьев, Н. К. Крупская, Л. Д. Троцкий, Л. Д. Каменев и др. – обратилась с письмом «Членам ЦК и ЦКК ВКП(б)», в котором подвергла критике бюрократизацию партийного аппарата, предложила приступить к повышению заработной платы рабочих, ускорить развитие промышленности, усилить налоговый нажим на капиталистические элементы, активнее поддерживать международное революционное движение. В письме содержалось обвинение по адресу Сталина и его группы в фракционности и приводились доказательства этого.[924] На пленуме часть из тех, кто подписал это письмо, голосовала против резолюции по вопросу о перевыборах Советов, внесенной В. М. Молотовым, и представила мотивированное заявление по этому поводу.[925]

Х. Г. Раковский не участвовал в подготовке и подписании этих документов. В то же время вместе с И. Т. Смилгой, Г. Л. Шкловским, Н. О. Кучменко, Н. Осинским (В. В. Оболенским) он представил пленуму резолюцию по так называемому делу М. М. Лашевича и других, о чем уже по другому поводу упоминалось.[926]

Сопоставление проекта резолюции Раковского и других по делу Лашевича с названными перед этим документами оппозиции показывает, что, участвуя в работе июльского пленума, Раковский все еще не был активен в оппозиционной деятельности и что сама оппозиция была весьма разнородной: по одним вопросам выступали одни, по другим иные деятели, и уж во всяком случае никакой внутренней дисциплины, то есть фракционности, в оппозиции не было. Раковский, Смилга и другие констатировали в своем проекте, что из двух основных условий сохранения единства партии, определенных X съездом в 1921 г., – недопущение фракционности и сохранение режима внутрипартийной демократии, – последнее оставалось невыполненным. Осуждая тех, кто организовал нелегальное собрание, авторы предлагали в своем проекте зафиксировать следующее: «В целях борьбы за единство партии пленум требует от всех партийных организаций, коммунистов и контрольных комиссий принятия действительных мер для введения режима внутрипартийной демократии. В пределах программы и устава партии и решений ее съездов каждый член партии имеет право свободно отстаивать свои взгляды внутри партии». Авторы документа высказывали убеждение, что только при участии широких масс возможно преодоление существовавших разногласий, а раздававшиеся на пленуме требования об исключении Г. Е. Зиновьева из Политбюро оценили как толкавшие партию на путь дальнейших репрессий. В проекте звучали призывы к единству партии, против раскола, за восстановление коллективного руководства, к усилению партийной и пролетарской активности.

Как видим, это был спокойный документ, не затрагивавший основных социально-экономических и международных вопросов, программно-стратегических установок, а политические проблемы трактовавший только в организационном плане. Но это «только» затрагивало формирование единовластия Сталина в партаппарате, требовало возвращения к коллективному руководству и к партийной демократии, и этого было достаточно, чтобы зачислить авторов проекта, который, разумеется, был отвергнут пленумом, в отряд злейших врагов Сталина. После XII съезда партии и прошедших вслед за ним споров это была следующая «зарубка» на том древе личной сталинской мести, на которое уже была нанесена фамилия Раковского.

Вообще же создается впечатление, что в тех случаях, когда Раковский упоминался в качестве деятеля оппозиции до лета 1927 г., авторы публикаций подобных сведений не опирались на конкретные факты его деятельности, а экстраполировали на будущее его предыдущие антисталинские выступления по национальному вопросу или на прошлое его последующее руководящее участие в объединенной оппозиции. В основном это относится к зарубежным, в частности русским, эмигрантским наблюдателям. Так, решительно антисоветский Русский общевоинский союз в своем докладе «К расколу в Коммунистической партии» утверждал в 1926 г.: «В рядах левой оппозиции такие видные коммунисты, как Зиновьев, Каменев, Лашевич, Крупская, Раковский, Радек, Пятаков» (естественно, перед этим главой оппозиции был назван Троцкий).[927] В отношении Раковского, еще не полностью примкнувшего к оппозиции, и в отношении Крупской, уже отошедшей от нее, составители доклада ошиблись.

Внимательно следя за событиями в СССР, представители русской белой эмиграции уже в апреле 1927 г. предрекали, в частности в тезисах Русского общевоинского союза, победу сталинцев над оппозицией, обусловленную не победой их идеологии или программы, а тем, что Сталин стоял во главе технического аппарата партии.

Это было важное наблюдение. Над политическими борцами против сталинщины нависала все большая опасность. Руководители оппозиции ощущали ее неуклонное усиление. В 1926 г. Каменев и Зиновьев предостерегали Троцкого: «Вы думаете, Сталин сейчас размышляет над тем, как возразить Вам? – говорил, примерно, Каменев по поводу моей критики политики Сталина – Бухарина – Молотова в Китае, в Англии и др. – Вы ошибаетесь. Он думает о том, как Вас уничтожить». В ответ на вопрос, что имеется в виду, Каменев добавлял: «Морально, а если возможно, то и физически. Оклеветать, подкинуть военный заговор, а затем, когда почва будет подготовлена, подстроить террористический акт. Сталин ведет войну в другой плоскости, чем Вы. Ваше оружие против него недействительно».[928]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});