Золото и мишура - Стюарт Фред

И вот он заметил человеческую руку, торчавшую из груды штукатурки, как бы указывая на небо. То была старая рука, с холеной ладонью и знакомым золотым колечком на безымянном пальце.

— Тайтай! — прошептал Кан До, упал на колени и осторожно дотронулся до похолодевшей руки. Из глаз его брызнули слезы. — Тайтай, — снова прошептал он, — зачем ты оставлять Кан До?

Для Эммы, Дэвида, Арчера, Честера, Элли, Себастьяна и Дена Уайлдера, равно как и для тысячи других людей — точную цифру так никто и не знает, — блеск и золото навсегда погасли.

Глава шестая

— Черт тебя побери, каким же ты оказался счастливым! — говорил некий толстый мужчина с большой сигарой и говором уроженца штата Теннесси. — Прямо-таки слепая, можно сказать, удача! Пока ты трахался на верхнем этаже, разрушился весь «Гранд-Отель», а у тебя только сломано запястье. Но самое лучшее, когда твоя постель сверзилась этажом ниже и она же прибрала мужа твоей подружки. И если мне кто скажет, что не это самое большое везение, то я уже и не знаю, что же это такое.

Генерал Дж. Дж. Ченнинг зашелся от смеха, и его объемистый живот заходил ходуном примерно так же, как за пять дней до этого ходил ходуном Сан-Франциско. Джимми, левая рука которого висела на перевязи, глупо ухмыльнулся. Они сейчас сидели в салоне яхты, принадлежавшей Дж. Дж., и яхта эта направлялась к острову Каталина.

— Да, похоже, что я и впрямь счастливчик, — признал Джимми. — Альма сказала, что это был самый лучший секс в ее жизни.

Владелец лос-анджелесской «Экспресс» при этих словах начал давиться смехом и, раскачиваясь в кресле, от полноты чувств хлопал себя по жирным ляжкам.

— Лучший секс… Ох, не могу! — тяжело дыша, хрюкал он. — О-йе! Сношение, потрясшее весь Сан-Франциско! Да, сэр, держу пари, что твоя подружка до самой смерти этого не забудет. Да, Джимми, но ведь у тебя погибло столько родственников, знаешь ли ты, сынок, об этом? Почти все! Ты только не принимай это слишком близко к сердцу. Однако мне кажется, что в действиях Господа есть нечто странное, когда он убивает твою милую бабульку и оставляет жить такого сукина сына, как ты, с легкой царапиной на руке. Как думаешь?

И снова Джимми ухмыльнулся.

— Да, я тоже так считаю, Дж. Дж.

— У Ванды, конечно, на сей счет свои объяснения. В любом случае перед тобой открываются некоторые возможности, не так ли?

— Что ты имеешь в виду?

— Послушай, Джимми, пошевели мозгами. Смотри, что получается: твоей бабки больше нет, да упокой, Господи, ее Душу, нет и этого старого еврея, за которого она вышла замуж. Твой дядя Арчер тоже погиб. Кузен твой Честер погиб. Муж твоей подружки раздавлен насмерть. Не кажется ли тебе, что Господь оказал тебе некоторую услугу? Он ведь убил в клане Коллингвудов всех, за исключением Кертиса и Альмы. Вот мне и кажется, что если бы ты женился на Альме, а потом мы избавились бы от Кертиса, то ты стал бы наследником огромнейшего капитала, не так ли? Особенно потому, что у твоей бабки не было возможности изменить свое завещание.

Джимми уставился на него во все глаза.

— Не знаю, Дж. Дж., я вовсе не уверен, что там она понаписала в своем завещании. И потом, еще только начаты работы по восстановлению Сан-Франциско. Я знаю лишь, что в страховую компанию «Золотой штат» страховые полисы стекаются прямо пачками.

— Конечно, что тут удивительного! Но, черт побери, сынок, ты все еще не хочешь подумать хорошенько своей головой. Мне плевать, что у нее там было в завещании. Дело в другом: была многочисленная, богатая и влиятельная семья, которая вдруг стала малочисленной. Фактически сейчас в руках всего двоих людей сконцентрированы все составные «Коллингвуд корпорейшн», включая банк, судоходную компанию, компании по недвижимости и страховую, а также, что более важно, целых четырнадцать газет. Другое дело, что в завещании может оказаться что-нибудь из ряда вон, о чем я пока не догадываюсь. Альма и Кертис — единственные, насколько я знаю, дети Арчера, которым удалось выжить в землетрясении. Стало быть, ты, три твоих сестры, Альма и Кертис — единственные внуки Эммы, которые остались в живых, правильно?

— Да.

— Вот, а если мы избавимся от Кертиса, а ты женишься на Альме, то, как мне кажется, ты окажешься единственным из всей семьи, который мог бы взять на себя руководство всей корпорацией. Я при этом подразумеваю как своего рода данность, что ты хочешь встать во главе всей корпорации, потому что только круглый дурак не хотел бы этого. Твои кузины из семейства Коллингвудов куда богаче тебя, сынок.

— Да, но я прежде никогда не думал о том, чтобы возглавить все дело, — признался Джимми.

— Так не пришло ли время задуматься об этом? Потому что если бы ты, а не Кертис стал боссом лос-анджелесской «Клэрион», нам можно было бы не беспокоиться о том, что газета бьет во все колокола по поводу нашей славной операции с недвижимостью, ведь так? Теперь ты понимаешь, к чему я все это говорю?

Дж. Дж. чиркнул спичкой и прикурил свою потухшую сигару. У Джимми было сейчас изумленное лицо человека, увидевшего, как двери Монетного двора города Сан-Франциско внезапно распахнулись перед ним.

— Но ты все время повторяешь: «Если мы избавимся от Кертиса». А как мы могли бы избавиться от него?

Свиные глазки Дж. Дж. Ченнинга сверкнули недобрым блеском.

— Точно так же, как от того репортера: убьем его. И таким образом мы убьем одним выстрелом двух зайцев, Джимми. Потому что я могу поклясться своим последним долларом, что Кертис и сам уже высчитал, что это ты убил Карла Кляйна.

Высокая женщина в белоснежной юбке и блузке спустилась по трапу на главную палубу. Открыв дверь салона, она застыла на пороге, и тут порыв тихоокеанского ветра распушил ее белоснежные волосы. У нее было красивое лицо, темные густые брови, светло-голубые глаза с фанатичным блеском. Эта женщина, почти шести футов ростом, оглядела сперва Джимми, затем Дж. Дж.

— Я только что разговаривала с Иисусом, — объявила преподобная Ванда Уандер.

Дж. Дж. стряхнул пепел с сигары в пепельницу, сделанную из осколка артиллерийского снаряда, выпущенного по укреплениям филиппинцев во время испано-американской войны. Во время боевых действий за то, что ему удалось рекрутировать взвод американских солдат и заплатить издержки по их содержанию в течение месяца, Дж. Дж., по решению президента Маккинли, получил звание Почетного генерала.

— И что же, милая, Иисус поведал тебе?

Ванда Уандер драматическим жестом указала на Джимми.

— Иисус сказал, что Господь уничтожил Сан-Франциско за гордыню и грехи его, за его шлюх и бордели, за людскую жадность и похоть. Но самое важное, Иисус сказал, что Господь разрушил Сан-Франциско из-за богатства, что скопили тамошние евреи.

Глаза у Джимми расширились.

Генерал Дж. Дж. Ченнинг встал с кресла, подошел к Ванде и запечатлел на ее щеке слюнявый поцелуй.

— Я расскажу, милая, своим парням о твоем разговоре. У нас тут Джимми — наш друг, который собирается помочь нам взять все это богатство в наши руки. Скажи, Джимми, я правильно сказал?

Джимми медленно, как во сне, кивнул.

— Да, Дж. Дж.

— Аллилуйя! — воскликнула Ванда Уандер, взглянув на облачное небо, простиравшееся над островом Каталина. — Слышишь ли ты эти слова, о Иисус? — крикнула она. — Все деньги Эммы Левин, вся ее власть и слава, все, буквально всеперейдет к нам. Да будет славен Господь!

— Да будет славен Господь, — как эхо откликнулся Дж. Дж., хлопнув по округлому заду Ванды.

— Да будет славен Господь, — прошептал Джимми.

«Это месть моего отца, — подумал он. — Эт-т-то м-месть м-моего отца всем этим К-коллингвудам!»

— Это весьма неожиданно, — сказал детектив Клифф Паркер из полицейского управления Лос-Анджелеса, помешивая утренний кофе на кухне своего бунгало в Санта-Монике.

Его жена Дори жарила на плите яичницу.

— Дорогой, и я тоже так думаю, — мягко сказала она. Подобно собаке, мусолившей любимую кость, Клифф Паркер весь предыдущий вечер только об этом и говорил. — Зачем бы еще комиссару Мюррею говорить тебе, чтобы ты прекратил расследование по еще не раскрытому делу об убийстве?