Инженер и Апокалипсис - vagabond

хомячка.

Несмотря на близкий рев полицейских сирен, служители порядка не торопились заезжать на территорию организации. Работник, отправленный посмотреть, куда же запропастилась помощь, очень быстро вернулся назад, трясясь от страха.

— Полиция перекрыла улицы, ведущие к нам, а мне сказали, что если сдвинусь хоть на метр вперёд, они откроют огонь, во что мы вляпались, босс?

— Ну … всё зависит от того, что им сказала Изабель?

— Я сказала, что на нас напали мертвецы, и часть из них мы убили, — пролепетала бледная девушка.

— Что ж… — после активного времяпрепровождения больную ногу будто пропустили через мясорубку, усиленно растирая конечность мужчина зашипел от особо сильной вспышки боли – по крайней мере они серьезно восприняли ту часть, где упоминалось убийство, не дергайтесь, и сохраняйте спокойствие, у нас есть наглядные доказательства того, что мы не спятили. Мужчина предпочел умолчать о том, что государство может сделать со случайными свидетелями, выходящих за рамки обычной жизни событий. Доносящийся спустя некоторое время рёв двигателей армейских грузовиков было невозможно спутать с чем-то другим. Первым на территорию организации заехала БТР с грозно поблескивающим в лучах полуденного солнца орудием башни. Скрипя тормозами, недалеко от мужчины остановился тентованный грузовик, откинув борт, из него один за другим посыпались солдаты, одетые в форму химической защиты.

Разбившись на небольшие группы, военные начали досконально проверять каждое строение на территории, выгоняя на улицу скрывающихся там сотрудников. Людям, погибшим в результате нападения без всяких затей делали контрольный выстрел в голову. Подобная процедура красноречивее любых слов говорила о том, что государство хорошо осведомлено о существах, с которыми довелось сражаться людям. Не нужно было быть великим мыслителем или учёным, чтобы понять, что судьба находившихся здесь людей была предрешена, никто в здравом уме не выпустит на свободу разносчиков неизвестной заразы, или тех, кто может быть потенциальным носителем неизвестного вируса.

Собрав всех в одном месте, солдаты провели первичную фильтрацию, отделяя раненых или просто покрытых кровью людей в одну группу, а остальных в другую. Оставаясь глухими к просьбам и мольбам людей, солдаты жестоко подавляли любую вспышку неповиновения. Зачастую несговорчивым или слишком дерзким хватало одного удара прикладом автомата. Бесконечная череда анализов и осмотров врачей затронула каждого, создавалось ощущение, что их готовят к полёту в космос. Отдав службе в армии больше двадцати лет, Лютер до сегодняшнего дня не знал о существовании такого количества врачебных специальностей.

— Кровь на вашем лице, чья она? – безэмоциональный вопрос приглушенно донесся до ушей мужчины.

— Не знаю, скорее всего, усопшего электрика, я оказывал ему первую помощь.

— Как вы себя чувствуете, что-то необычное, слабость, зуд, может быть, поменялись ваши предпочтения, вам не хочется попробовать сырое мясо?

— Нет, у меня ужасно болит нога, но эта боль была со мной на протяжении всего жизни после ранения. И если вы не дадите мне обезболивающее, то мне действительно захочется отведать человеческого мяса, и начну я, пожалуй, с вас, — негромкий рык и стальной взгляд мужчины смогли пробить невозмутимость сидящего напротив него человека. Ему было всё равно, что о нём подумают, осколок, засевший в ноге, похоже, сдвинулся во время боя, и причинял невыносимую боль.

— Вколите ему обезболивающее, — приказал стоящий рядом военный. На протяжении всего времени пребывания военных на территории организации, он неустанно следовал за Лютером.

— Мы не можем, результаты исследования очень важны, лекарство может помешать получению достоверных данных, — не согласился доктор.

— Либо ты даешь ему обезболивающее, либо присоединяешься к нему, интересно, что будет, если ты посидишь рядом с ним без защиты или же ты случайно вступишь в контакт с его кровью, как думаешь, твои коллеги согласятся на такой эксперимент?

Последний аргумент военного мгновенно охладил фанатичный пыл врача, явственно показывая, как тот дорожит своей шкурой. После введения лекарства, эскулап продолжил раз за разом задавать одни и те же вопросы, с интервалом в тридцать минут, и в какой-то момент, мужчина осознал, что ему действительно становится хуже. Появилось ощущение, которое испытывает почти каждый человек на начальной стадии простудного заболевания.

Скрывать от врачей подобную информацию он не стал, это было бессмысленно, каждое его слово тщательно проверялось, а кровь брали уже пятый раз. К вящему удивлению Лютера при конвоировании к другим зараженным его перехватил всё тот же мужчина, большую часть времени находившийся недалеко от него.

— Отдохни в своём кабинете, Лютер, ты заслужил.