Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

И тогда все батальоны отошли назад.

Из этого отрывка воспоминаний Юлленкрука явствует, что отряд Спарре, посланный на поиски Рууса, не смог пробиться сквозь русские редуты, которые русское командование снова заполнило свежими частями, как только шведы ушли с них. В то время как Руус, окруженный в лесу, отчаянно отбивался от наседавших со всех сторон русских, Спарре со своими двумя батальонами прийти ему на помощь не рискнул. (Окруженный Руус видел собственными глазами, как повернул обратно Спарре, но ничего уже исправить не мог.) Не прийти на помощь своим и не попытаться вызволить их из окружения — такого в поведении шведских генералов ранее не замечалось. Тем более что Спарре, в отличие от Рууса, знал, что без батальонов Рууса операция будет сильно затруднена. Примечательно и то, что в присутствии самого короля Спарре нагло заявил, что пусть Руус защищается сам, как может!

Остановка движения армии, как выяснил генерал-квартирмейстер, произошла из-за того, что шведское командование с прискорбием узнало правду о том, что появившиеся на хвосте армии какие-то части оказались не батальонами Рууса, как предполагалось вначале, а... вышедшей из лагеря русской пехотой для повторного занятия своих редутов! А потом поступило известие о том, что русская армия выходит из лагеря. Этому сначала никак не хотел поверить фельдмаршал — он не мог себе представить, чтобы русские, которые всю войну только оборонялись от наседавших на них шведов, вдруг осмелились наступать! Потребовалось много подтверждений, прежде чем Реншёльд смог убедиться в истинности докладов своих генералов и адъютантов. Последним, кто указал ему на появление русских в поле, был генерал Кройц, наблюдавший за русским лагерем с холма. «Пусть это вас не волнует», — спокойно-недоброжелательно ответил Реншёльд и поспешил к королю.

Передаем его беседу с Карлом XII в более подробной и убедительной, на наш взгляд, версии П. Энглунда.

Король воспринял известие о выступлении русской армии не так спокойно, как его фельдмаршал.

— Сегодня фельдмаршал сделал не очень удачную рекогносцировку, — ворчливо сказал он Реншёльду, обращаясь к нему, так это было принято в старой Швеции, в третьем лице (что означало сугубо официальный тон). — Пошлите кого-нибудь на возвышенности понаблюдать, что происходит.

— В этом нет нужды, — возразил Реншёльд, — я и так знаю, как обстоят дела. Я знаю эту местность как свои пять пальцев.

Тут пришло донесение, что русские маршируют полным ходом. Король снова приказал фельдмаршалу проверить, действительно ли это так, но тот упрямо отказался, ответив, что русские не могли вести себя так дерзко и нарушать шведский план, согласно которому армии Петра отводилась роль пассивных наблюдателей за действиями противника. Тогда король приказал лейтенанту драбантов Ю. Ертте съездить и уточнить последнее донесение адъютантов. Тот скоро вернулся и доложил, что все так и есть: русские идут!

Реншёльд и тут не поверил и захотел проверить эти данные лично. Он снова подъехал к Кройцу и пристально вгляделся в уже залитую солнцем долину. Да, все правда. Батальон за батальоном выползали из лагеря и строились на виду у шведов в две сплошные линии. Между батальонами был промежуток шириной не больше десяти метров. В этих промежутках усатые красномордые артиллеристы устанавливали трехфунтовые пушки — всего 55 штук. Русская конница под командованием А. Ф. Бауэра сосредоточивалась на флангах, а шесть отборных драгунских полков под командованием А. Д. Меншикова занимали позиции сзади пехоты. Неужели они пойдут в наступление?

Король высказал мнение, что нужно атаковать стоявшую на правом фланге конницу Бауэра:

— Вероятно, нам стоит двинуться в направлении русской кавалерии и ее прежде всего повернуть вспять?

— Нет, ваше величество, — ответил Реншёльд, — нам следует нанести удар вон по тем.

Под «теми», пишет шведский историк, фельдмаршал подразумевал пехотные батальоны, еще не успевшие полностью построиться в боевой порядок. До них было не больше версты.

— Делайте, как считаете нужным, — ответил Карл.

С этого момента его влияние на ход сражения вовсе прекратилось.

Армию развернули против русской пехоты. До этого она находилась на расстоянии пушечного выстрела от северо-западного края русского лагеря — примерно в 1500 метрах, то есть в пределах прямой видимости. Только отчаянное положение могло вынудить каролинцев маршировать вдоль боевых порядков русской армии, представляя для нее удобную мишень. Но, как говорят шведские историки, у Реншёльда другого выхода не было.

Многие эксперты, однако, считают, что Реншёльд имел и в данной безнадежной ситуации альтернативу — наступать, как и было задумано, на северный фланг русской армии с теми силами, которые были в его распоряжении. Конечно, численное преимущество русских было велико, но оно ведь сохранялось при любом варианте. Тем более что шведская армия уже была выстроена в боевые порядки, а русские только начинали накапливаться и выстраиваться в боевые линии.

Но решение было принято, инициативу боя каролинцы сами отдали в руки противника, и им в этот момент уже ничто не могло помочь. Итак, в десятом часу утра армия повернула кругом направо и начала свой марш в обратном направлении, через «малое болото», по направлению к Будищам. Началась спешка и суета, потому что шведские генералы боялись не добраться до указанного места до того, как русская армия пойдет в атаку. Маршу шведов мешало болото, и похоже, это соревнование они русским проигрывали.

Ближе к русским находилась пехота: кавалерия, оставив заслон сзади, шла параллельно и впереди нее и из-за болотистой местности с трудом сохраняла боевой порядок. Головная часть кавалерии, ведомая генералом Кройцем, при развороте на противника должна была образовать правый фланг шведской армии, поэтому Кройц спешил изо всех сил опередить пехоту. Последним болото переходил Хамильтон со своими кавалеристами, он должен был образовать левый фланг боевого порядка армии. Однако места, для того чтобы Кройцу стать справа от пехоты Левенхаупта, не оказалось — мешали лес и болотце, и он стал сзади. Это, конечно, мало понравилось пехотинцам, им приходилось идти в атаку без поддержки кавалерии, но делать было нечего. Для того чтобы как-то соответствовать ширине фронта, определенному русскими батальонами, Левенхаупту пришлось вытягивать свои батальоны в тонкую линию, но и после этого они на фоне русских выглядели, по словам Энглунда, как дюйм против локтя.

Левенхаупт, закончив перестроение, вежливо осведомился у Реншёльда, куда «...будет угодно Его Превосходительству», чтобы они направились. Реншёльд указал на перелесок справа от боевого порядка. Левенхаупт тут же скомандовал «направо», чтобы пехота в колоннах пошла в сторону этого перелеска. Сразу подлетел рассерженный Реншёльд и закричал, какого черта Левенхаупта понесло туда. Он что, собирается совсем заслонить все выходы для кавалерии? Выяснилось, что Левенхаупт неправильно понял Реншёльда: фельдмаршал имел в виду более позднее продвижение боевого строя в направлении перелеска, а не выдвижение его на один уровень с ним. Левенхаупт глубоко переживал свою оплошность, был вынужден извиниться, но обида на фельдмаршала осталась. Чувство неудовлетворенности от стычки, вероятно, мучило и «солдафона» Реншёльда, и он вернулся к Левенхаупту, взял его мягко за рукав и вполне дружелюбно произнес:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});