Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

— Куда, черт возьми, вы запропастились?! Здесь полный кавардак!

Левенхаупт ответил, что во всем виновата темнота.

— Какой полк теперь на очереди к маршу?

— В темноте я не могу знать, — снова ответил Левенхаупт. — К тому же я только что подошел.

Реншёльду, взвинченному и нервному от сознания ответственности, такое спокойствие показалось возмутительным, и он не выдержал и повторил свою прежнюю «обидную» формулировку о способностях генерала: что тому все безразлично и что от него нет никакого толка. Возможно, Реншёльд специально провоцировал Левенхаупта на резкий ответ, чтобы потом пожаловаться на него королю за «непослушание». Но Левенхаупт не дал повода к этому и спокойно произнес, что он во всем готов следовать советам фельдмаршала — что он прикажет? Реншёльд буркнул, что все сделает сам, и ушел.

Наконец, пехота выстроилась в четыре колонны, во главе которых шли гвардейский полковник Поссе и генерал-майоры Стакельберг, Руус и Спарре (Шлиппенбах получил задание на разведку), и было устроено богослужение — центральная часть в психологической подготовке любого сражения. «Мы знаем, что действуем наверняка, основа у нашего дела крепка. Кто может нас опрокинуть?» — тихо пели солдаты и офицеры. В 01.00 понедельника 8 июля (27 июня) богослужение закончилось и 8200 пехотинцев пришли в движение. Теперь очередь появиться кавалерии, но где же она? Без нее начинать сражение никак невозможно.

Пехота получила приказ залечь в мокрую от росы траву. Король со своей свитой лавировал между батальонами, между лежащими или сидящими на корточках солдатами. Перед Вестманландским полком койку сняли с носилок, осмотрели рану короля, и он попил немного води, поданной услужливым Хюльтманом. После этого король лег отдохнуть. Кроме высшего шведского военного руководства, его окружали большая группа адъютантов, несколько иноземных послов и военных, а также двое русских перебежчиков — некто Шульц и известный нам Мюленфельс. Придворный штат возглавлял гофмаршал Густав фон Дюбен; в толпе были также статс-секретарь Улоф Хермелин, 38-летний камергер и историограф Густав Адлерфельдт и проповедник Ёран Нурдберг.

С реншёлвдовской кавалерией случилась конфузия. От Пушкаревки до места построения было в общем-то не близко, и в темноте кавалерия заблудилась. Пока ее ждали, пробило три часа утра и стало светать. Бесценное время продолжало утекать у шведов, как песок сквозь пальцы. Кавалерией командовал теперь генерал-майор Кройц, он же правофланговый командующий этим родом войск, его заместителем был назначен генерал-майор Хамильтон, он отвечал за левый фланг кавалерии. На негативный исход сражения, считают шведские специалисты, повлияли не столько накладки с построением пехоты Левенхаупта, сколько запоздалое прибытие именно реншёлвдовской кавалерии. При марше с исходных позиций в Пушкаревке кавалерия в темноте слишком взяла влево и напоролась на русские караулы на опушке Будищенского леса. Им чудом удалось бесшумно повернуть обратно и исчезнуть в темноте.

Пока ждали кавалерию, генерал Шлиппенбах с 50 всадниками ускакал в разведку. На стук топоров и скрежет лопат, навстречу рассвету, с двумя унтер-офицерами, знавшими толк в фортификации, ускакал и Юлленкрук.

... Первым сборного пункта достиг Кройц, он разрешил своим кавалеристам лечь на землю, а сам сразу отправился искать короля. Возле его носилок он нашел Реншёльда, Пипера и Левенхаупта. Скоро подошел и генерал Хамильтон со своими частями. Кавалеристы построились в колонны. Всё войско было в сборе, можно было продолжать движение. Но тут стало светать.

В это время Юлленкрук приблизился к русским редутам, чтобы рассмотреть получше, что там происходит. Он увидел работы, идущие полным ходом, — русские достраивали один из четырех новых редутов! Накануне их не было, а вот теперь они появились! Юлленкрук в поредевших сумерках предположил, что работы велись в двух передних редутах. Русские, кажется, еще ничего не заметили, он поскакал обратно встретил фельдмаршала. Доложив об увиденном, Юлленкруй продолжил наблюдение за противником. И тут генерал-квартирмейстер заметил, как из ближайшего леса вылетел какой-то русский всадник и выстрелил из пистолета.

Шведов заметили! Первый выстрел Полтавского сражения прозвучал!

Вслед за выстрелом раздалась барабанная дробь. От редутов она перекинулась в главный русский лагерь, и весь воздух задрожал от тупых отрывистых звуков, перемешанных с громкими криками и грохотом сигнальных выстрелов. Шведы идут! Солдаты, побросав лопаты и топоры, расхватали мушкеты. Первые ядра взрыхлили украинский чернозем. Командующий редутными частями бригадир С. В. Айгустов предупредительными залпами и шумом поднял на ноги всю русскую армию. П. Энглунд пишет, что разведка Шлиппенбаха тоже была обнаружена противником, что еще больше взбудоражило и встревожило армию Петра. Расчет на темноту и на то, чтобы застать неприятеля врасплох, провалился!

За это время с пехотой вновь произошла непонятная история. Она по чьему-то повелению — кажется, А. Спарре — стала было перестраиваться в боевые линии, но Реншёльд приказал оставаться в колоннах, бросив Спарре недовольное: «Ты хочешь быть умнее меня». Вернувшийся с рекогносцировки Юлленкрук спросил у Сигрота, в чем дело, тот сказал, что не знает, но добавил, мол, «...все здесь вызывает удивление». Юлленкрук только понял, что фельдмаршал не хотел, чтобы войска были выстроены в линию. Линия теперь никак не годилась — четыре новых редута русских нужно было обходить в колоннах.

А пока шведское руководство пребывало в нерешительности: что делать? Штурмовать редуты? Но ни пехота, ни кавалерия были не готовы к этому, такая возможность вообще не предусматривалась планом сражения. Штурм укреплений требовал массу вещей: лестниц, фашин, канатов, ручных гранат... Ничего этого у солдат не было. Хорошо бы к тому же иметь для поддержки тяжелую артиллерию, но шведская армия явилась на поле сражения с четырьмя трехфунтовыми орудиями[162] под командой капитана шведского флота Ханса Клеркберга и армейского прапорщика Юнаса Блюберга: во-первых, тяжелую артиллерию трудно было бы протащить незаметно под носом у русских, а во-вторых, к ней не было ни одного заряда. «Дедушка» Бюнов и его канониры во время Полтавской битвы сидели безработными!

Скоро со стороны русского лагеря прозвучал пушечный выстрел — явно неприцельный и ядро упало в рядах шведской лейб-гвардии. Два гренадера грянули оземь с размозженными головами. Первые жертвы Полтавской битвы... Ждать больше не имело смысла, надо было на что-то решаться. Король, Пипер и Реншёльд в сторонке устроили совет; возвращаться в лагерь или идти в атаку. Реншёльд обратился к стоявшему неподалеку Левенхаупту:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});