Фантастические повести и рассказы - Сергей Казменко

— Ишь забегали, язви их. Срочно. — Он отодвинул свою миску и повернулся ко мне. — Я вчера со старостой нашим говорил, с Веншем. О тебе, Форг, говорил. Он, как и я сам, считает, что из всех, кто сейчас у мастеров в подручных работает, ты один достоин пройти испытание и получить клеймо булатного мастера. Ну да ты это и так знаешь, ты еще два года назад достоин был. Но если ничего не изменится, то тебе и через пять лет, а может, и через все десять мастером не стать. Так и будешь ходить в подмастерьях?

— А что делать? — с трудом, сквозь зубы сказал я. Даже скулы свело от напряжения. Да что там говорить? Знаю я все, и без его слов знаю. Герцог, отец родной. Запретил булат вывозить и на сторону продавать. Только его, кормильца нашего, заказы и можно выполнять. А его заказов насилу хватает на восемнадцать-то мастеров. Еще бы они согласились клеймо девятнадцатому пожаловать…

— Можно ведь и простое клеймо получить. — Мастер сощурился, исподлобья посмотрел на меня. — Для кузнеца всегда работа найдется. Тем более для настоящего мастера.

— Я двенадцать лет на булатного мастера учился, — сказал я, опустив голову.

— Смотри, Форг, время-то идет. А за подмастерье я Ланту не выдам, ты знаешь. Я бы тебе и кузницу отстроил хорошую, и дом бы купил или построил где пожелаешь. Ты знаешь, человек я не бедный. И не жадный. А уж для дочки с зятем последнего бы не пожалел.

— Я учился на булатного мастера, — повторил я, сжав зубы.

— Так, значит, и будешь ждать, пока кто-нибудь не помрет, не заболеет, не покалечится?

— Так и буду. Может, герцог еще разрешит булатом торговать. Или заказывать больше станет.

— Эх, парень, какая на герцога надежда? Своим умом жить надо. Ну да ладно, дело хозяйское. Мое дело — предложить, а ты уж думай. — Он встал, вышел из-за стола и пошел к двери на жилую половину. — Вот что, ребята, сказал он уже от двери, — сегодня работать больше не будем. Пойду к ратуше схожу, поговорить кое о чем надо. А вы в кузнице приберетесь и можете отдыхать. Только чтобы до вечера никуда не отлучались. — И он вышел.

Несколько минут я просидел молча, глядя себе под ноги. Ждать, ждать, ждать… Сколько можно ждать?! Тринадцатый год в подмастерьях, все могу, все умею — чего еще ждать? Да я сейчас половину здешних булатных мастеров за пояс заткнуть могу. И они это знают, черт бы их набрал. Знают и хотят избавиться от меня, навсегда избавиться. Думают, не понимаю я, куда Венш клонит. Он же не зря старостой-то выбран, знаю я эту лису хитрющую. На моей же памяти он двоих подмастерьев ни за что выгнал в самом конце договорного срока, чтобы клеймо не давать. Ну меня-то так просто не прогонишь, да и мастер мой за меня всегда вступится. Вот и предлагают мне простое клеймо — лишь бы с дороги убрать. Я даже застонал — сдавленно, чуть слышно.

Ну ничего, придет и мое время, не так уж долго ждать. Не пять, не десять лет — гораздо меньше. Так что за мое будущее мастер может не беспокоиться, и подачек мне не потребуется. Или голову сложу за дело наше, или добьюсь всего. Так уж получается: или-или. Это когда о себе только думаешь, то страшно всем рисковать, а когда вместе со всеми — уже не страшно. Ничего, не вечен наш любимый герцог, и запрет его не вечен. А барон Прибб — человек с головой на плечах. Уж он-то понимает, что выгоднее торговать булатом, чем позволять, чтобы его где-то там, на стороне, чужие мастера делали, так что от нашей победы и мне прямая польза будет. Только бы не сорвалось, как в прошлый раз, только бы раньше времени кто не начал. В кулак бы собраться да кулаком же и ударить. А то опять передушат нас поодиночке, как шесть лет назад было. Что толку тогда от всех бунтов? Один убыток тогда, и только.

А ведь может, может до срока начаться. Народ сейчас взбешен. Не то слово — взбешен. Искру высеки — такой пожарище начнется — не остановишь. Еще бы — два года недорода, а налоги опять повысили. Барон, говорят, обещал сразу чуть не половину налогов отменить. Ну да ему, конечно, тоже не во всем верить можно, это он только пока обещает. А как скинет герцога, так по-другому говорить станет, тут дело ясное. Да не в налогах же, в конце-то концов, суть — дышать скоро невозможно станет. Всюду, куда ни плюнь — камаргосы. Глядишь, был вчера какой-нибудь дрянной человечишко, ничего толком делать не умел, какой-нибудь подметальщик или разносчик у булочника. А сегодня нацепил повязку на рукав, и не смей мимо без поклона пройти. Подонки чертовы! Ну да дайте только срок, на всех на вас клинки найдутся, ни за стражей не спрячетесь, ни за стенами дворцовыми. Отовсюду достанем. Только бы начать.

— Эх. Форг, мне бы такое предложили, — услышал я голос Крепо. Я поднял голову. Он сидел напротив, поставив локти на стол и упоров подбородок в огромные кулаки, и мечтательно улыбался. — Кузница, клеймо, дом, дочка мастера в жены — мечта. Сказка. — Он даже причмокнул и закрыл глаза.

— Тебе и через пять лет о таком только мечтать придется, — сказал я.

— То-то и оно, — сразу помрачнел он. — Всегда-то человеку хочется чего-то большего, чем он получить может. Мне вот — хоть просто мастером стать, а тебе — именно булатным мастером.

— Я имею на это право.

— Иметь-то имеешь, да кто тебе клеймо даст?

— Ничего, придет время — дадут. — Я встал. — Ну хватит, пошли работать.

Он тоже встал и поплелся следом за мной в кузницу. Когда дверь за нами закрылась, я сказал:

— Ну вот что. Я здесь и один справлюсь, а ты отправляйся сейчас в Южный конец и разыщи Бонко. Спроси, почему за товаром не пришел.

— Так ведь мастер не велел уходить.

— А ты через дом иди. Если он ушел, так и тебе уйти вольно. Я же не выдам, а работа будет сделана.

— Ну ладно. А чего такая спешка?

— А того. Не хочу я еще пять лет в подмастерьях ходить, а время такое, что одним старанием в мастера не выбраться. Так что иди — и чтобы быстро.

— Эх, Форг, заловят нас с тобой камаргосы.

— Это трусливых и ленивых они заловят. А от нас с тобой, Крепо, придет срок, они сами по темным закоулкам прятаться будут. Иди давай, не теряй времени.

— Ладно. Счастливо вам тут с Лантой поболтать, — сказал он и вышел.

Ланта. Вот еще проблема. Нет, сейчас я с ней встречаться совсем не хотел. Она-то, конечно, понимает, что не могу я предложение ее отца принять. Всегда это понимала, всегда соглашалась, что я должен стать булатным мастером. Но время-то идет, ей уже двадцать. Все подруги замужем. А мы — сколько еще нам ждать? Нет, сейчас с Лантой мне разговаривать совсем не хотелось. Ведь не могу же я сказать ей, что все вот-вот изменится. А молчать — ну сколько можно молчать?

Я занялся приборкой — сложил инструменты, задвинул в угол ящик с углем, смел крошки окалины с наковальни. Все делал автоматически, не задумываясь. Привык — за столько-то лет. Но что-то сегодня не по себе мне было, все казалось, что кто-то следит из темноты за каждым моим движением. Волновался, наверное, бывает со мной так, когда до дела доходит. Скорее бы начать. Мы-то уже готовы. В городе, если сигнал подать, мы быстро порядок наведем. Но если в деревнях нас не поддержат, герцог нас разобьет. Войско-то у него в крепости большое, будь оно неладно, сами же вооружали и кормили его столько лет. А осады мы не выдержим, нет у нас опыта, да и стены того и гляди сами развалятся.

В тот-то раз все наоборот было. Мы, в городе, были не готовы, когда в деревнях бунтовать начали. Стража тут вместе с камаргосами хорошо поработала, один бог ведает, как еще я жив остался. То и спасло, что тогда для устрашения всех схваченных в первые же дни казнили, не допытывались особенно. Кто и мог выдать — все погибли. Если бы не это, не миновать бы мне петли, да и сам бы, наверное, многих выдал.

Только бы не опоздать нам, не дать им приготовиться. И то уже труднее будет город захватить теперь, когда стража везде выставлена. Ну да ничего, захватим, лишь бы герцог войска подвести не успел. Нам только сигнала от барона дождаться — и тогда никакая стража не устоит. Тем более что момент уж больно удобный. Очень кстати эти знамения появились, камаргосы и стража небось не знают, что и подумать. Пускай помечутся, пускай заранее перетрусят, пусть все горожане видят их беспокойство — больше народа за нами пойдет. Я и сам к этим знамениям руку приложил. Позавчера полночи по городу бродил, знаки дракона рисовал. Чуть не попался, хорошо Крепо начеку был, вовремя дверь кузни отворил. А то было бы делов.

Я взял метлу, принялся подметать пол. Конечно, можно было и не стараться — в кузнице у нас темно, окна под потолком только, и небольшие, так что грязь на полу в глаза не бросается. Но мне нужно было хоть чем-то себя занять. Чтобы не уходить в дом, чтобы не встречаться с глазу на глаз с Лантой.

Вообще лишний свет в кузне — только помеха. В темноте цвет металла лучше почувствуешь. Ведь для булата главное — не перегреть при ковке и при закаливании, а то вся работа насмарку, только заготовку испортишь. Тут надо чувствовать, как металл разогрет, нутром чувствовать, не одними глазами видеть. Вон Крепо пытается глазами только смотреть, пытается этот вишневый цвет, когда заготовка к ковке готова, углядеть да запомнить, а все впустую. Потому что нет у него на это дело таланта. Парень он хороший, а таланта нет. Кузнец из него, конечно, получится, с его-то силищей не выучиться на кузнеца просто стыдно. Но булатный мастер — никогда. Для нашего дела не сила главное — интуиция. Вон у мастера нашего — какая у него сила? Он бы с мое молотом и часа не помахал. А все равно лучший булат в городе делает. Одно слово — мастер.