Рождение (СИ) - "Мария Птица-Кошка"

— Это, кстати, наш радушный хозяин дома! Барон Шакангдана Мариус Алсанзский!

— Очень рад! Надеюсь, Вам понравится здесь, господин герцог! — Ланакэн поразился, насколько искренне прозвучало приветствие. Владелец строения улыбается немного печально, однако благожелательно. Ему не идёт быть дворянином: несколько широкий в кости, отчего выглядит склонным к полноте, высокий и добродушный — скорее смотрелся бы хозяином какой-нибудь таверны, но никак не бароном. Собранные на затылке светло-каштановые волосы волнами прикрывают рукоять крупного двуручного меча — единственное свидетельство положения. Даже шёлковая оливковая рубашка напоминает чем-то одеяние крестьянина, хоть и украшена золотым орнаментом. На первый взгляд: около сорока пяти лет, возможно — старше. Косимон удалился вместе с Вунтезски, оставив их вместе.

— Познакомите меня со своими спутниками? Кстати, угощайтесь! Мои повара постарались на славу! Стол общий, так что ничего отравленного нет, если Вы опасаетесь. Не стоит отнекиваться! В данной ситуации надо оставаться всегда предельно настороженным, а то кто-нибудь сзади приблизится; и тогда на смертном одре даже не будешь знать: кто же был твой убийца! Кстати… одного из Ваших спутников я знаю… Силион Окналзски? Не так ли? — странно слышать столь пренебрежительные, на грани легкомысленности, рассуждения о столь высоком уровне угрозы. Даже на беглый взгляд герцог обратил внимание на преимущественно человеческие блюда, хотя и приготовленные с утончённостью, достойной кулинарных изысков при замке Ристана. Мяса предусмотрительно не подавали, опасаясь отношения к такому рациону представителей столь радикально иной культуры. Деликатность владельца дома очевидно достойна почтения. Предводитель Сопротивления представил своих спутников по-очереди. После чего григстанин буквально на самое ухо спросил:

— А… Можно осведомиться? Там, у кромовых ферм… Говорили, будто бы среди вас был ещё один уникальный фехтовальщик. Его прозвали Беловолосым Крушителем. Будто бы он выстоял на самом пике атаки, бился, словно одержимый или в безумии… Хотя мог бы, говорят, чуть в сторону уйти и пришлось бы много легче… Он выжил? Он… М… Существует? Или история — досужие байки напуганных горожан? Среди вас никого похожего по описанию внешности не наблюдается… А моё любопытство буквально изнывает с момента, как впервые услышал слух.

— Тин?.. Э… Тиннарис существует. Выжил. Да, он и впрямь иногда мне кажется слегка безумным, — согласился весело Осилзский. — Надо ему рассказать будет о новом имени! Ему должно понравиться, подозреваю! Соул утверждает, будто бы у него всего лишь шок был от всего произошедшего.

— Надо же! Не боевой транс? Только шок? Свидетели рассказывают: у него уровень фехтования выше, чем у некоторых кандидатов! — Мариус оценивающе созерцал отошедшую в сторону бывшую наследницу Руали, успешно завязавшую беседу с кем-то ей знакомым. — Красивая… Ничего, что я всё заваливаю кучей вопросов? Вы можете мне не отвечать, но… Для нас всех Вы настоящая загадка. Хочется знать больше. И… Это правда?.. Она — Ваша женщина на сегодня, сэр Осилзский?

— Да, вопросов многовато, но я понимаю, не беспокойся. Да. Не на сегодня. Надеюсь, навсегда. У человечества несколько другой образ жизни. Нам свойственна моногамия, — довольно сухо поправил приемник Аюту, стараясь не пустить в интонации раздражение от назойливости. Однако Алсанзский явно решил разведать всё за один раз, а не водить вокруг «хороводы», подражая остальным.

— Она, конечно, привлекательна, но, надеюсь, Вы не собираетесь вступить с нею в брак? — совершенно невозмутимо высказал неодобрение прямолинейный григстанин.

— Что?! — дерзкая выходка показалась по меньшей мере оскорбительной. Соул рядом напряжённо замер, готовясь вмешаться.

— Дворянин обязан думать прежде всего о благе своего народа, а не о личных предпочтениях. Никто другой не скажет Вам, но… В принципе, нашему народу было бы выгодно… Если бы Вашим потомком стал не человек. Это постепенно удалило бы Ваш род от человечества к григстанам. К тому же… Насколько мне известно: обычно гибриды бесплодны. Не следует никому передавать моё предупреждение, господин герцог, однако… Для блага Вашего вида Вам стоило бы выбрать чистокровную человеческую женщину. Даже Сиото мои слова привели бы в бешенство… Может я и погорячился, но в некоторых ситуациях Вам необходимо услышать совет дворянина с долгим опытом руководства своим народом по законам князя и с полноценным восприятием Эксперимента[22]. Я понимаю: Силион не совсем григстанка, однако… Она и не человек, господин Осилзский! — Мариус констатировал это с едва прикрытой затаённой тоской, отчего даже разозлиться на него полноценно не вышло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А свою жену Вы тоже выбирали по сему принципу? — вовремя родилась догадка.

— Да, конечно. Она чиста кровью достаточно, чтобы наше потомство прошло Испытание Крови. Мой род не проигрывал уже десять поколений! — впервые барон откровенно постарался скрыть собственное выражение, потянувшись к бокалу.

— А как же чувства? Любовь, например?

— Любовь? А никто не мешает Вам любить кого-то вне семьи! Чтобы сделать достойных потомков рода, не обязательно чувствовать, — и всё же горечь в его словах осталась слишком заметной. Взгляд почему-то скользнул в дальний угол, где стоят на подхвате несколько слуг, в том числе и человеческих.

— У нашего народа это недопустимо.

— Господин Осилзский, Вы уже не обыкновенный горожанин или крестьянин! Их жизненные принципы уже не для Вас!

— Я не григстанин, господин Мариус! — холодно отрубил собеседник.

— Что ж… Ваша воля, сэр Ланакэн! А… Вы ведь дикий, насколько я понимаю, Вы знали о том, кто она, когда Силион попала в вашу среду? — начинает уже напоминать допрос.

— Что именно? Что она не чистокровна? — всё-таки не стал обрывать разговор Создатель Убежища. Раст рядом заволновался в попытке предугадать дальнейший путь их колкого диалога. Опасно или нет столь резкое общение между дворянами? Имеет ли право и нужду встрять сопровождающий подчинённый? Тални один решил присоединиться к их единственной женщине, решив не оставлять её в изоляции среди иноплеменников. Она ощущает себя сейчас вполне в своей тарелке. Даже завязала ничего не значащий разговор с Гостой о музыке человеческого племени, стремясь подчеркнуть самостоятельность предводителя Сопротивления. Многие тут подозревают пока в нём лишь марионетку хитрой опальной кровной кандидатки.

— Да. И то, что она носитель имени Окналзски, — уточнил барон Шакангдана настойчиво.

— В первый момент — не знал. В первый день — узнал.

— И… И это правда, будто бы Ндуву… Что Окналзски…

— Что он убил мою семью? Да. Это правда, — уже нет даже попыток скрыть жёсткие ноты.

— И всё-таки не только не убили, но и оберегали постоянно?!. - вкрадчивость тона, заставила смягчиться.

— Да. Ей пришлось тоже несладко.

— Я… — заметное колебание длилось всего несколько ударов сердца. — Я хотел бы пообщаться с Вами на террасе. Там, где не будет лишних ушей. Я не против свидетеля с Вашей стороны. Даже попросил бы об этом.

Они прошли туда. Ненадолго воцарилась напряжённая тишина. Явно, цель разговора отнюдь не рядовое удовлетворение любопытства в ускоренном варианте. От легкомысленности и благодушия не осталось и намёка. Григстанин холодно исследует.

— Вы отнеслись к ней, словно к обычному человеку, хотя, судя по тому, что Вы дикий…

— Вольный. У нас говорят: вольный! — одёрнул, поморщившись, герцог. Выдержка уже на пределе, а отделаться от нового прилипчивого знакомого явно будет проблематично.

— Ох, простите, сударь! Я ещё не очень привык… И, возможно, никогда не сумею освоить все тонкости этики человеческого общества… Будьте снисходительны, пожалуйста! — хлопнув себя по лбу, Мариус виновато поклонился и снова продолжил: — Вольный сразу не понял бы, что она полукровка… Вы считали её григстанкой. И даже при этом… я хорошо разбираюсь в людях. Из всех присутствующих, как это мне ни горько признавать, я могу доверить себя и свой народ лишь Вам. Я… Может, это и поспешно, однако я уже вижу, что…