Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

Я, может, покончила бы счеты с жизнью, если бы не страх умереть, оборвать бытие…

Я не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Все эти миры, по которым они странствовали в поисках неизвестно чего, меня не занимали. Да и теперь не занимают.

А потом я обрела то, ради чего стоит продолжать жизнь.

Я хочу восторжествовать над ними.

Я долго обдумывала, что могу сделать для этого. И для начала я упорно продолжала изображать скорбь и отчаяние. Пусть думают, что я сломлена и ни о чем таком даже не помышляю. Пусть им даже не придет ничего подобного в голову.

Нет, я вовсе не собираюсь, усыпив их бдительность, перерезать им во сне глотки или подсыпать отравы в котел. Хотя об этом я тоже думала.

Нет, я хочу именно восторжествовать. Победить их. Заставить признать, что я умнее и сильнее их всех. Увидеть на лицах страх и отчаяние. Увидеть, как они в ужасе заплачут, как плакала я, попав к ним в руки. Как же мне хочется увидеть слезы у них на глазах! Особенно у этой убийцы с желтыми глазами, по ошибке небес родившейся женщиной.

Я еще не знаю, как это смогу сделать. Но я буду искать способ. И ждать. Я буду очень стараться…

Василий

Получив документы, мы осмелели и расслабились. Хотя документы эти, как нас честно предупредили, слишком пристрастной проверки не выдержат, но это лучше, чем ничего.

И, естественно, стали чаще выглядывать в город.

В тот день, вернее, вечер, нас выгнало туда стремление вооружиться.

Из нашего и без того небогатого арсенала уцелели только небольшой браунинг с одной обоймой, который случайно захватила с собой в тот день Мидара, да крошечный двухзарядный пистолетик — все остальное пропало вместе с «Чайкой».

На этажах гостиницы были разбросаны мелкие магазины, торгующие всем, что может понадобиться постояльцам, — от жевательных пастилок, заменявших тут зубную пасту, до ювелирных украшений. Точно так же были раскиданы по этажам бары, небольшие ресторанчики — местные нравы, как я успел понять, не приветствовали больших увеселительных заведений. Но вот насчет стреляющих и колющих предметов тут было глухо.

Порасспросив швейцаров и горничных, мы узнали, что оружейные магазины в городе имеются, но в весьма небольшом количестве.

В один из них мы втроем и отправились — Рихард, Ингольф и я.

Проездив час на монорельсе и колесных платформах (что-то вроде троллейбусов), мы вышли на нужной улице — это было почти на окраине.

Магазин мы обнаружили по вывеске — три скрещенных двойных топора-лабриса, повернутых обухом вверх.

Мы зашли внутрь. За прилавком, что нас порядком удивило, стоял вовсе не какой-нибудь немолодой крепыш с дубленым загривком и короткой стрижкой, на лице которого явственно написаны годы, проведенные в армии, — именно так выглядели продавцы в большей части оружейных лавок, куда заносила нас судьба. Нет, в роли продавца тут выступала довольно юная девица, при нашем появлении едва пошевелившаяся.

Даже беглый осмотр витрин убедил меня, что ничего по-настоящему серьезного тут не продавалось.

Маленькие короткоствольные пистолеты небольшого калибра, годящиеся разве что для стрельбы в упор, пистолеты пневматические, гражданские разрядники, стрелявшие крошечным гарпунчиком на стальной леске, по которой шел ток.

В одной из витрин расположилась целая коллекция разнообразных дубинок — от обычных пластиковых до электрошоковых и телескопических, с динамической силой удара в восемьдесят кило.

Из более солидных вещей было лишь с полдюжины типов охотничьих ружей.

Рихард осведомился у скучавшей за прилавком девушки, можно ли купить какое-нибудь из них.

На что та — невыразительного вида существо лет восемнадцати, ну никак не гармонировавшее с понятием «оружейный магазин», — ответила, что, разумеется, уважаемые господа могут купить любое из этих изделий, предъявив документы, а также свидетельство о благонадежности из полицейского комиссариата не более чем месячной давности. А чтобы приобрести охотничье оружие, нам понадобится к тому же законным образом оформленная охотничья лицензия, или удостоверение окружного стрелка, или грамота о принадлежности к сословью фермеров.

Попутно мы узнали, что точно такие же документы нужны, если уважаемые клиенты захотят приобрести капкан или отравленную приманку.

Ингольф не удержался и спросил, кто такой окружной стрелок. На что девица ответила, что это очень важная и уважаемая должность: так называется человек, занятый истреблением на вверенной ему территории бродячих собак, кошек, крыс, мышей и прочих вредных животных. Оные стрелки входят в Генеральное Управление окружных стрелков, действующее под эгидой Всепланетной природоохранной инспекции, и она даже может сообщить адрес, куда следует обратиться, если мы захотим поступить на эту службу.

Я несколько обеспокоился — мы очередной раз выдали свою неосведомленность о местной жизни, — но девица не производила впечатления слишком умной. В худшем случае примет нас за какую-нибудь тупую деревенщину из самых глухих урочищ Серебряных гор или Большого императорского хребта (так здесь именуются Кордильеры). Да, в конце концов, мало ли шляется всяких странных типов в третьем по величине городе Межокеанских провинций, заселенных на две трети потомками выходцев со всех имперских земель и на треть — со всего остального мира?

Уже когда мы, сконфуженные, отошли от магазинчика шагов на двадцать, Рихард вдруг рассмеялся. Как оказалось, развеселило его то, что на витрине, где демонстрировались разнообразные капканы, он увидел несколько моделей мышеловок. Их тоже нельзя было приобрести без соответствующей бумаги.

(К слову: позднее мы узнали, что бумаги нужно оформлять не только для ловли мышей, но даже на отлов жуков и бабочек, не считая «вредителей садов, пашен и амбаров», — так гласил соответствующий указ. И за незаконный отлов насекомых полагался довольно-таки чувствительный штраф. Непонятно, правда, кому нужно их отлавливать? В Каоране, по крайней мере, жуков и гусениц не ели.)

Покинув магазин, мы свернули не в ту сторону и поняли это только тогда, когда вместо станции монорельса оказались черт-те где.

Точнее, в квартале весьма подозрительного вида, кишащем странного вида народом. Взор мой выхватывал из толпы то толстую, накрашенную не хуже индейца девку в компании аж трех мужиков, лапающих ее так, словно они собирались приступить к более тесному общению прямо здесь. То сбившихся плотной кучкой типов с недобрым, крысиным взором исподлобья. То широко и вместе с тем страшновато улыбающихся наркоманов, которых даже со спины выдавали дерганая размашистая походка и вихляющиеся движения тела. В толпе мелькали мужеподобные бабы в кожаной одежде, усаженной декоративными металлическими пластинами и шипами, небрежно поигрывающие хлыстом — средством добычи денег, и томные красавчики с подведенными глазками, в длинных женских платьях.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});