Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

Я отогнал эти мысли — все равно другого выбора, кроме как следовать советам Пира, у нас не было. Все-таки паршивое чувство: когда ничего не можешь сделать, и остается только плыть по течению…

Да, поневоле пожалеешь, что нас не выбросило куда-нибудь в имперские земли. Впрочем, там с нами и разговор был бы совсем другой. Про имперскую полицию говорят, что она почти не берет взяток… А иностранца, пытающегося незаконно проникнуть на территорию коренного Таххара, без разговоров отправляли в каторжные поселения куда-нибудь в Тибет или австралийскую пустыню — добывать руду и рыть оросительные каналы.

Вот и Синяя улица, дом 25. На первом этаже девятиэтажной овальной башни было три магазина, но два были давно закрыты, и пыль густо обсела витрины изнутри.

Я вошел в единственный открытый магазинчик, стараясь держаться как можно уверенней. За прилавком дремал продавец. Еще пара парнишек подпирали стены. На вид не особые здоровяки, но это значит только то, что опасаться в случае чего их надо особо.

— Чего изволит уважаемый? — сонно произнес продавец, удостоив меня мимолетным взглядом.

— Мне нужен Бакор, — не терпящим возражений тоном сообщил я.

— Ну я буду Бакор. — Теперь в его глазах возник некий интерес.

— Здравствуй, почтенный Бакор. Меня прислал дядюшка Пир. — Я протянул тщательно завернутую в платок карточку. — Нам… мне и моим друзьям нужна помощь.

— Добро, — равнодушно кивнул хозяин. На визитку он даже не взглянул. — Пошли. — Повинуясь его знаку, один из парней безмолвно занял его место за прилавком, а Бакор приложил к двери в углу небольшую палочку, и та без звука ушла в пол (двери тут, как я успел заметить, были весьма разнообразной конструкции).

Мы прошли большое сводчатое помещение, разгороженное на множество клетушек ветхими пластиковыми стенами.

Пройдя еще одну дверь и спустившись, мы оказались на лестничной площадке с замурованными пролетами, стены и пол которой покрывал потрескавшийся кафель.

С виду это было намного старше девятиэтажки, и я подумал, что, наверное, это остаток какого-нибудь старого здания, при строительстве использованный в качестве фундамента или цокольного этажа.

Лестничную площадку освещал один вычурный бронзовый светильник.

За распахнутой железной дверью были видны какие-то древние на вид механизмы. Вентиляция тут была неважная — должно быть, вентиляторы, чье гудение время от времени доносилось из зарешеченных колодцев, были ровесниками этим подземельям.

Хотя метро тут отродясь не было, но за двести с лишним лет существования города была настроена уйма разнообразных подземных коммуникаций, транспортных магистралей, канализационных и кабельных тоннелей и всего прочего. Прибавьте к этому подземелья каоранских времен (Лигэл — один из немногих городов, построенный на месте города прежних хозяев), среди которых не только обычные городские, но как будто и военные — тут располагался один из узлов второй линии обороны.

Я отметил, что меня не обыскали, не потребовали сдать оружие.

Одно из двух: либо они настолько доверяют человеку, назвавшему соответствующее имя, либо считают, что в случае чего справятся со мной, без разницы — с оружием я или нет.

Над нами было где-то метров тридцать-пятьдесят грунта и скалы.

Вокруг нас шла своим чередом (можно даже сказать — кипела) своя подземная жизнь. Народ — обтрепанные в разной степени личности с нехорошим цепким взглядом — расположился на низких ложах, установленных в переходах и каморках, соображал на троих в импровизированных кафе, что-то ремонтировал в таких же импровизированных мастерских…

Мы сворачивали то влево, то вправо, шли то освещенными коридорами, заполненными людьми, то пустынными переходами, где тлели редкие запыленные лампы.

Чуть ли не километр мы двигались по огромной ночлежке. На рядах топчанов спали вповалку, или сидели, хлебая что-то из мисок, или занимались другими делами местные обитатели.

Голый тощий мужчина лягушкой распластался на упитанной бабе с крашеными, с заметной проседью, волосами, подпрыгивая на ней с отчаянными хрипами.

Еще трое сидели вокруг, явно дожидаясь своей очереди.

Через несколько коек под одеялом сосредоточенно возились два мужика, один из которых был завит и нарумянен.

Кто-то резался в местную игру, напоминавшую усложненные шахматы, в которую, правда, играли втроем-вчетвером; некоторые даже уткнулись в книги. Небольшая толпа слушала человека с испитым лицом, вдохновенно читающего стихи, — наверное, местного поэта.

Из распахнутых дверей по сторонам иногда слышалась музыка, разухабистые голоса, падали разноцветные блики.

На нас никто не обращал внимания — раз люди идут, то идут по какому-то своему важному делу, и нечего их нервировать.

Я тоже старался не глядеть по сторонам, изображая равнодушную сосредоточенность. В конце концов, если меня сюда заманили с какой-то нехорошей целью, я, скорее всего, не успею среагировать.

Коридоры то из древнего растрескавшегося кирпича, то из новых алюминиевых панелей отходили вправо и влево, и оттуда доносился гул людской массы. Я с некоторым удивлением подумал: насколько далеко уходят эти подземелья и какую часть Лигэла они занимают?

Страшненькое место, изнанка блестящего стеклом и металлом верхнего города…

Минут через двадцать мы вышли на перекресток тоннелей, где, как выяснилось, и располагалось то, что нам было нужно. Это была выгородка из клепаного металла, покрашенного зеленой краской. Мой проводник без звука распахнул дверь и втащил меня внутрь.

Вся она была сплошь уставлена самой разнообразной техникой, так что непонятно было, как в ней помещается хозяин — худой костистый парень лет двадцати пяти, в одних шортах, с крашенными в красно-рыжий цвет волосами и татуированной медузой на пересеченном рваными шрамами пузе.

Сопровождавший меня что-то ему прошептал на ухо, и тот полушепотом потребовал от меня фото.

Голографические фото, сделанные вчера, перекочевали в его руки и исчезли в карманах шорт.

После этого он извлек непонятно откуда кучу разномастных документов. Некоторое время рылся в них, задумчиво перебирая и внимательно изучая, неслышно шевелил губами — словно это были скрижали некоей мудрости.

— Стандартный матрикул подданного второго класса — пойдет? — наконец сообщил он.

— Пойдет, — кивнул я, подумав, что для общения со здешним людом вполне хватило бы двух слов: «пойдет» и «сделаем».

— Сделаем, — с равнодушной ленью сообщил хозяин. — Однозначно сделаем.

— Наличными? — Это был и вопрос, и условие одновременно.

Я сунул руку за пазуху, почувствовав спиной, как напрягся мой провожатый, и вытащил пакетик с кредитками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});