Испанский садовник. Древо Иуды - Арчибальд Джозеф Кронин

способного подорвать их престиж и разрушить языческий фетишизм, лежащий в основе многих племенных обычаев. Например, у меня была небольшая стычка вот с этим типом. – На экране появился следующий слайд.

– О, какой жуткий старик! – воскликнула Леонора. – Он еще хуже вождя.

– Это колдун и заклинатель дождя. Когда наступила засуха, что для тех мест не редкость, он должен был рассеять ее с помощью магии. Но бессмысленное бормотание не сработало, и он обвинил во всем плохое воздействие новой религии. На второй год моего пребывания там засуха так затянулась, что ситуация для нас сложилась очень серьезная. Не помню, чтобы я когда-нибудь так упорно молился, прося дождя, – я чуть не расколол небеса.

– И дождь пришел, – мечтательно вздохнула Леонора. Она уже чувствовала, что чуть-чуть влюбилась в священника.

– Нет, ни капли, – спокойно отреагировал Уилли, после чего сделал паузу. – Но меня неожиданно осенило, озарило, если хотите, что мой родник, исчезавший на вершине холма, быть может, стекает вниз под землей. Я в жизни не искал воду с помощью лозы, но пришлось срезать ветку, напоминавшую орешник, попросить у Господа помощи, если Он не хочет видеть Своего слугу обезглавленным, и начать спуск с холма по направлению к деревне. К тому времени, когда я дошел до нее, вокруг меня собралось все племя, они следили за мной, включая нашего друга, которого вы видите здесь на экране. Внезапно, как раз у лачуги вождя, веточка дрогнула. Я подумал, что дело, быть может, в моих расшатавшихся нервах, но все-таки рискнул и велел копать там. Прорыв двадцать футов в глубину, мы наткнулись на подземный ручей, протекавший ровно по центру деревни. Не могу описать дикую сцену, что последовала затем, ибо я, стоя на коленях, читал четырнадцатый псалом, но с тех пор мы никогда не испытывали недостатка в воде, и в тот же день у меня появились мои первые новообращенные.

Публика заинтересованно зашелестела, одобрительно загудела, и эта спонтанная реакция отозвалась теплом в душе Мори. Почувствовав себя полноправным участником всей этой блестящей затеи, он обменялся многозначительным взглядом с Кэти.

Тем временем Уилли возобновил свой рассказ, описывая дальнейшие успехи миссии, медленный и болезненный переход от тьмы к свету, совершенный диким, обособленным племенем. Разумеется, на этом пути не обошлось без неудач и даже катастроф. Первую церквушку сожгли дотла, а когда Уилли, овладев языком племени в достаточной мере, попытался изменить их обряды инициации, в которых юноши и девушки подвергались неописуемым унижениям, ему пришлось особенно трудно. Если бы не вмешательство Тшосы, от всей миссии не осталось бы и следа. Погибли трое из новообращенных, и несколько раз совершались покушения на него самого. На следующий год погиб шведский миссионер, его ближайший сосед, до которого было девяносто миль. Его вместе с женой и двумя маленькими дочерьми обезглавили. Так трудно было добиться перемен в сердцах мужчин, приученных к зверству и кровопролитию, что Уилли решил сосредоточиться на детях; раннее обучение могло дать положительные результаты, и по этой причине он построил школу, а затем и сиротский приют. Уилли продемонстрировал несколько слайдов, на которых малыши обступили его помощника Даниэля, теперь уже глубокого старика, – трогательные фотографии, заставившие Леонору воскликнуть:

– Надо же, какие у всех них белки глаз – получается божественно-жалостный взгляд!

– Они глядят так жалостно потому, что у многих трахома. И как видите, некоторые лица изрыты оспой.

– Так что же, в этих краях существует опасность для здоровья? – задал кто-то вопрос.

– К сожалению, да. Малярия там распространена повсеместно, как и сонная болезнь, также там часто встречается заражение нематодами и филяриатоз, даже время от времени проказа.

Следовательно, первая необходимость сейчас – больница, и он надеется в скором времени ее получить – тут он слегка улыбнулся, глядя на Мори. Надлежащая медицинская помощь принесла бы огромную пользу. При этом спустя почти двадцать лет непрерывных трудов Уилли не стыдился результатов: прекрасная каменная церковь, школа и сиротский приют, достойное здание миссии – он показал снимки на экране, – все это не напоминало первую глинобитную лачугу. В настоящее время у него более трехсот членов паствы, четыре помощника и несколько отдаленных миссионерских пунктов, которые он объезжает по очереди каждый месяц на своем джипе. Нет необходимости говорить, что у них до сих пор не все благополучно. В частности, он обеспокоен ситуацией, которая может развиться в соседней провинции Касаи. Если местные власти не смогут справиться теперь, когда бельгийцы уезжают, то, возможно, возникнут беспорядки. А территориально провинция Касаи расположена очень близко, фактически два его новых миссионерских пункта находятся на границе. Пока ничего не случилось, по крайней мере ничего серьезного, но из-за возможности возникновения беспорядков он должен вернуться в миссию как можно быстрее.

– Ну вот, – сказал Уилли, виновато глядя на часы, – пожалуй, и все. Я лишь надеюсь, что вы не устали и простите меня за то, что занял у вас столько времени.

Раздались дружные аплодисменты, настроение публики было лишь слегка омрачено ноткой опасения, прозвучавшей в конце лекции. Воодушевленный общим одобрением, которое относилось в какой-то мере и к нему, раз речь шла о медицинских нововведениях, Мори воспользовался подходящим моментом и поднялся с места. При иных обстоятельствах он уверенно выступал на публике, но сейчас испытывал чуть ли не робость. И все же слова нашлись.

– Думаю, что выражу общее мнение, если самым сердечным образом поблагодарю нашего доброго друга за его волнующую, интересную речь. Он проявил себя как настоящий храбрец и бескорыстный гуманист, добившись грандиозного достижения. Кстати, – протянул Мори, пытаясь переключиться на иронию, – если кто-то пожелает выразить свое восхищение в более ощутимой форме, то для этой цели в холле помещен поднос. А теперь, – поспешил он добавить, – позвольте мне еще минутку вашего внимания, я хотел бы произнести личное послесловие к тому, что было сказано. – Он помолчал, не в силах справиться с наплывом чувств. – Дело в том… Я пришел к решению, которое, быть может, вас удивит… но надеюсь на ваше понимание.

По гостиной пробежал шумок, публика явно взволновалась.

– Вы, наверное, сочтете мое решение внезапным. Но это не так. Хотя я был счастлив здесь, меня все время не покидало ощущение, даже больше – уверенность, что я должен вести более активный, полезный образ жизни, использовать свои медицинские знания, но не для личной выгоды, а для добра. И вот теперь мое скрытое желание осуществилось самым замечательным образом. В начале прошлого месяца так случилось, что я почувствовал зов родины. Я связался с семьей, которую знал и любил в юности, иными словами, с семьей, представители которой –