Почетный караул - Джеймс Коззенс

Мисс Ланг сказала предостерегающе:

— Майор…

Майор Уитни обернулся и встал.

— А! Входите, полковник, — сказал он. — Входите, майор. Это майор Паунд, мой помощник…

Полковник Ходен, чья неуклюже-долговязая фигура чуть-чуть сутулилась (собственно говоря, из-за артрита, но сутуловатость эта придавала ему угрюмо-целеустремленный вид), неторопливо вошел в комнату. Он кивнул, не меняя холодного выражения лица, отмахнувшись от майора Паунда, как от незначимой величины. Его светлые, медленно двигающиеся, желчные глаза скользнули по капитану Дачмину, который, стушевавшись, как раз исчезал за другой дверью. Дачмин исчез. Полковник Ходен опустился в кресло у стола майора Уитни. Майор Сирс следом за ним опустился во второе кресло.

Майор Уитни сказал:

— Хелен, закройте, пожалуйста, дверь в коридор. Я вас слушаю, джентльмены. Чем я могу вам помочь?

Полковник Ходен задумчиво подвигал нижней челюстью, словно пережевывая упорно, а не с отвращением, что-то жесткое и неприятное на вкус. Он придирчиво оглядел майора Уитни и сказал:

— Там будет видно, майор. А пока Джонни расскажет вам одну историю. Она касается вашего офицера, лейтенанта Джеймса Эдселла. — Он замолчал, не спуская с майора Уитни критического взгляда. — Вы, кажется, не очень удивлены, майор, — продолжал он. — Вот почему я здесь. Мне хотелось бы кое-что уяснить. Джонни говорит, что в начале недели вы представили ему благоприятную характеристику на этого Эдселла. Она не согласуется с нашим представлением о нем. Но к этому мы вернемся попозже. Джонни, расскажите-ка ему.

Лицо и фигура майора Сирса, равно мужественные и аккуратные, его спокойная манера держаться, подобающая бдительному и подтянутому полицейскому, резко контрастировали с крупными неправильными чертами полковника Ходена, его мешковато сидящей формой, его въедливой придирчивостью, в которой было что-то старушечье. Майор Сирс сказал:

— Мне неприятно, майор, опять беспокоить вас из-за этого офицера. Но это не то, о чем я говорил вам на днях. Должен сказать, что и теперь лейтенанту Эдселлу никакие обвинения не предъявляются…

— Пока еще, — сказал полковник Ходен. — Основания для обвинения имеются. Лучше объясните, Джонни, почему вы их не предъявили.

Если такое вмешательство в его рассказ было майору Сирсу неприятно, он не подал вида.

— Да, обвинения ему предъявить можно, — сказал он. — Во всяком случае, дисциплинарные, майор. Но я подумал, что прежде мне следует еще раз с вами поговорить. Сказать по правде, я не вполне его понимаю. Полковник Ходен согласен со мной, что он, возможно, психически ненормален. Вот это мы и хотели обсудить с вами.

— Не только! Не только! — сказал полковник Ходен. — Возможно, этот офицер и сумасшедший, но он ведь может быть и недовольным. Меня, естественно, интересует именно последнее. Мой отдел им до нынешнего утра не занимался. Но я задействовал многих людей, и вырисовывается не слишком хорошая картина. Я получил некоторые, на мой взгляд, много о чем говорящие сведения. Мне, в частности, известно, что вчера он братался с этим черным журналистом. Я узнал, что он радикальный автор. Конечно, его ни в коем случае нельзя было делать офицером! Люди в подавляющем большинстве все сумасшедшие, многие, хотя бы в душе, принадлежат к недовольным. Вам это известно?

Майор Уитни переменил позу и уперся спиной в спинку кресла.

— Я не видел этому никаких доказательств, полковник, — сказал он. — Если вы намерены их мне представить, не лучше ли с них и начать, а уж потом говорить о…

Полковник Ходен сказал:

— На доказательства, майор, не очень-то рассчитывайте! Недовольство тем и опасно, что оно — тайное. И обнаружить конкретные доказательства очень нелегко, а у нас не всегда есть возможность ждать, пока мы их обнаружим. Если бы мы стали ждать, то позволили бы человеку вредить, сколько ему угодно, лишь бы не было свидетелей. Для моих же целей вполне достаточно, если человек ведет себя подозрительно. И я хочу поставить вас в известность, что, по моему мнению, этот Эдселл вел и ведет себя подозрительно. Я просто предупреждаю вас, майор. С нелояльностью мы не шутим! — Он резко повернул голову и кивнул мисс Ланг. — По-моему, барышня, вам будет лучше выйти на несколько минут.

Майор Уитни покраснел и сказал:

— Мисс Ланг абсолютно надежна, полковник. Ручаюсь вам…

Полковник Ходен покачал головой.

— К сожалению, это ничего не меняет, — сказал он. — Гражданские служащие, которые получили доступ к определенной информации и присутствовали при ее обсуждении только потому, что считались абсолютно надежными, последнее время пересказывали посторонним лицам то, что узнавали на таких обсуждениях.

Он опять уставил на мисс Ланг ледяной взгляд белесых глаз, словно не сомневаясь, что она виновато вздрогнет.

— Возможно, я должен буду сообщить вам секретные сведения, за неразглашение которых несу ответственность. Видимо, вы не отдаете себе отчета в серьезности того, о чем мы говорим, майор. Я попытаюсь разъяснить вам суть. Пока же вы обязаны отдавать приказы, по моему мнению необходимые для обеспечения надлежащей секретности в работе моего отдела. Когда я отдаю такие приказы, их положено безоговорочно исполнять, поступают ли они по обычным каналам от командных инстанций или иным способом. Вас, как главу отдела, должны были об этом информировать.

Майор Паунд, оживившись, сказал:

— Билли, мы действительно получили какую-то такую директиву. Не исключено, что я вам ее не показал.

Полковник Ходен несколько секунд внимательно и холодно смотрел на майора Паунда. Затем он опять перевел взгляд на майора Уитни. Майор Уитни расстроенно посмотрел в сторону и с явным усилием сказал:

— Полагаю, полковник, вы знаете, что делаете. Хелен, вы слышали! Полковник говорит, что вам следует уйти.

Плотно сжав губы, майор Уитни вынудил себя смотреть, как она встала, направилась к двери в соседнюю комнату, открыла ее, вышла и закрыла дверь за собой. К этому моменту майор Уитни справился с легким подергиванием щек. Полковник Ходен сказал:

— Продолжайте, Джонни.

Майор Сирс откашлялся и сказал:

— Это произошло сегодня утром, майор. И я располагаю только устным докладом лейтенанта Кашкина, а потому не исключены мелкие неточности, но суть остается. — Его тон изменился, стал тоном опытного или хорошо натасканного свидетеля. Он плавно перешел на язык, констатирующий факты в противовес мнениям. — Примерно к концу первой половины утра один из моих офицеров, лейтенант Кашкин, получил от меня инструкцию направиться к квартирам, отведенным для офицеров цветного проекта. Ему было поручено вести наблюдение за прилегающим пространством и немедленно докладывать обо всем, что, по его мнению, могло быть чревато волнениями или беспорядком. Примерно час назад лейтенант Кашкин, поставивший свой джип в таком месте, откуда открывался вид на указанные квартиры и прилегающую улицу, увидел приближающегося лейтенанта Эдселла. Кашкин знает лейтенанта Эдселла — то есть знает его в лицо, так как видел его вчера на разборе у полковника Моубри. Зная, что Эдселл был связан с цветным журналистом Джеймсом, лейтенант Кашкин счел своим долгом предпринять расследование. Поэтому он вышел из джипа, перехватил лейтенанта Эдселла и попросил его назвать себя и объяснить, по какому делу он здесь. Кашкин, разумеется, был вооружен, на руке у него была повязка ВП, и, следовательно, лейтенант Эдселл не мог не знать, кто такой Кашкин и какими полномочиями он облечен.

Полковник Ходен, быть может считая, что такая обстоятельность и тщательность всего лишь напрасная трата времени, сказал:

— Я вам сейчас кое-что объясню, майор. Вчера после совещания у полковника Моубри, на котором, насколько мне известно, вы присутствовали, кое с кем из цветных офицеров возникли дисциплинарные затруднения. Касаться этих затруднений, если вы о них не знаете, я не стану. Это неважно. А важно, что поступившая ко мне утром информация указывает на наличие у некоторых этих офицеров опасного подрывного духа, а может быть, и у всех них — симпатии к нашим врагам, готовность саботировать военный потенциал, нацеливание на подстрекательство к мятежу. Далее, мы знаем и вы знаете, что вчера ваш подчиненный Эдселл сыграл ведущую роль в проникновении в запретную зону негра-агитатора, выдающего себя за репортера…

Майор Уитни сказал:

— Нет, я не… Мне это неизвестно, полковник. Из расследования, которое провел полковник Моубри, я вынес убеждение, что Джеймс именно репортер. Аккредитированный Вашингтоном, где, уж конечно, должны были точно выяснить, кто он такой и кого представляет. Эдселл был с ним знаком раньше…

— Да, — сказал полковник Ходен. — Я так и понял. Один из тех моментов, которые, майор, кажутся мне многозначительными. Мы тщательно проверим прошлое Эдселла. И ручаюсь вам… — Он поднял ладонь. — Будьте добры, разрешите мне докончить! Позже я буду готов выслушать все, что вы найдете нужным мне сказать. Кстати, майор, я намерен спросить вас, по какой причине у лейтенанта Эдселла нет определенных обязанностей. Но потом, потом! Мы, кроме того, знаем — нам сообщили, что примерно в десять часов сегодня утром Эдселл отправился на железнодорожную станцию, где встретил другого штатского негра, приехавшего с севера. Я поручил своим людям выяснить, кто такой этот негр и куда Эдселл его повез. Он встретил его и куда-то отвез перед тем, как появиться на улице, где поселены негры-офицеры. Так, может быть, теперь вы убедились, насколько это серьезно. Продолжайте, Джонни.