Железные бабочки. Удача Рэйлстоунов - Андрэ Нортон

— Осторожно, Холмс! Он здесь!

Вместо мокрой земли над ним белел обычный потолок с холодной лампой. Было тепло и сухо.

— Рики! — позвал он.

— Я здесь, — лицо сестры склонилось над ним.

— С тобой всё в порядке?

— Да, Вэл, — она заплакала. — Только ты не разговаривай, не надо. Тебе прописан полный покой.

Кто–то подошёл к постели, но Вэл не мог повернуть голову, чтобы рассмотреть подошедшего.

— Значит, нас откопали.

— Да, Вэл. Откопали.

— Не надо говорить, Вэл, — рядом с лицом Вэла возникло лицо Руперта. Горькая складочка протянулась возле его рта, щёки были вымазаны глиной. Однако тон голоса старшего брата был столь бесстрастным, что Вэл поневоле умолк. Только попытался объяснить:

— Это я виноват.

— Никто не виноват, — отрезал Руперт. — И пожалуйста, Вэл, помолчи до прихода доктора и лежи тихо.

Вэл с трудом огляделся.

Рядом с камином мирно беседовали мистер Холмс и Чарити. Возле самого пламени лежал свёрток, найденный Рики в подземелье и вытащенный на свет вместе с ней. Отблески пламени плясали на старой ткани. Если в свёртке окажется какая–нибудь полезная старинная вещь, то в глазах Руперта такая находка послужит оправданием их самонадеянной вылазки.

Вэл заставил себя громко прошептать:

— Рики! Рики! Разверни это!

— Зачем? — удивилась она. Однако послушно взялась за свёрток, прикидывая, как бы справиться с верёвкой, которой была перевязана ткань. На верёвке тут и там красовались тугие морские узлы. Очевидно, для надёжности. Мистер Холмс любезно предложил Рики складной нож, которым и была разрезана верёвка. Вместе с Холмсом Рики развернула старую маслянистую шкуру и вытащила предмет, засиявший в свете багровых отблесков камина и золотых лучей ламп.

Вэл облегчённо вздохнул: теперь у него и Рики есть что предъявить Руперту в знак доказательства небесполезности их самонадеянной вылазки.

Рики держала в руках большой боевой меч. Удача Рэйлстоунов вернулась в дом! Наконец Рики нашла в себе силы выдохнуть:

— Мы нашли Меч Удачи!

— Его нужно вернуть на законное место, — приказал Вэл.

Руперт безмолвно подставил кресло к нише над камином, влез на него и водрузил меч туда, откуда когда–то сорвал его предок–пират.

Годы заточения в подземелье никак не отразились на мече. Клинок сиял чистотой и ничуть не затупился за восемь веков истории. Меч Удачи не состарился.

Вэл закрыл глаза и с облегчением провалился в темноту, где не было ничего, кроме тёплой ладони сестры на его руке.

Глава 16

Рэйлстоуны крепят ряды

Сидевший возле окна Холмс лениво заметил:

— А мне по душе Луизиана. Здесь происходят невероятные вещи. Находят подземелья, старинные мечи, ведущие род от средневековых турниров. Призраки ходят по ночам. Здесь стоит пожить подольше.

— Вам — не стоит, — отрезала Чарити. — Вы, мой друг, слишком любите огни большого города.

— Именно поэтому я не собираюсь возвращать ещё одну фамильную драгоценность туда, откуда недавно взял её, — Холмс показал Чарити блокнот в тёмном переплёте. — Я достал этот блокнот из–под подушки дивана в Длинном Зале. И не верну обратно, чтобы вы знали.

Вэл узнал блокнот и шмыгнул носом. Руперт немедленно обратил свой взор на брата:

— Ты не утомился, Вэл?

Вэл покачал головой в знак отрицания, и Руперт удовольствовался в проявлении братской заботы лишь тем, что поправил подушку. Гипс раздражал Вэла, он сравнивал сам себя с перебинтованной мумией. Но в конце концов сломанные ключица и два ребра — не столь уж много.

— Иногда, мистер Джадсон Холмс, вы мне кажетесь чересчур умным, — говорила Чарити. — С моей собственностью вы не посмеете поступить вот так же!

— Нет, не посмею, — Холмс раскрыл блокнот и показал Чарити одну из страничек. — Надеюсь, здесь нет ничего вашего?

Чарити удивлённо разглядывала в блокноте карандашные наброски.

— Нет, это не моя работа! Но кто же рисовал это?

Рики соскочила с дивана и подошла взглянуть на предмет дискуссии. Разглядев рисунки, она обернулась:

— Вэл, ты опять начал рисовать! А говорил, что больше никогда не возьмёшься за карандаш.

— Отдайте мой блокнот, — мрачно отозвался Вэл.

Но Руперт уже завладел блокнотом и жадно листал страницу за страницей. Вэл сделал страшное лицо, обернувшись к Рики. Следовало ждать нового удара.

— И давно ты занимаешься рисованием? — спросил Руперт, закрывая блокнот.

— Со школы, — безмятежно ответила Рики. — Он сочинял мне целые письма в картинках. У него были одни картинки для удачных дней и совсем другие для неудачных.

— А теперь, пожалуйста, верните блокнот и оставьте меня в покое, — попросил Вэл.

— Не позволяй ему изображать тайную страсть, Руперт, — продолжала Рики, хладнокровная и насмешливая как демон. — Хватит с нас одной тайной страсти на всю семью.

— Чью страсть вы имеете в виду, мисс Рики? — спросил Холмс. — Вашу?

Рики улыбнулась как солдат–победитель:

— Нет. Не мою. Как ты думаешь, Руперт, не заинтересует ли мистера Крейтона, чем ты занимаешься, проводя долгие часы в «комнате Синей Бороды»?

Вэл вдруг понял, куда клонит Рики. Он вспомнил разговор, который происходил на этом самом месте в ночь, когда разыгралась буря.

— Таинственный автор, которого ищет мистер Крей–тон, здесь. Это Руперт! — довольно сообщил он. — Вот так–то!

Чарити внезапно побледнела, а Холмс вскочил. Руперт одарил Вэла задумчивым взглядом. Лицо старшего брата ничего не выражало, но Вэл знал, что Руперт раздумывает, играть ли дальше роль ничего не понимающего хозяина, которому надоели выходки младших, или признать себя замешанным в таинственном времяпровождении за неизвестным занятием в запертом кабинете.

— Ты, полагаю, вообразил себя Чарли Ханом, который поймал шпиона? — сказал Руперт Вэлу.

Тот лишь вздохнул, а Рики проговорила:

— Спасибо за комплимент.

Ибо Руперт назвал Вэла именем его любимого героя романов, гениального сыщика–детектива.

Но сама Рики не отпускала жертву:

— Так мы правильно догадались? — спросила она.

Теперь вздохнул Руперт:

— Судя по твоему тону, сомнений в правоте у вас нет.

— Вообще–то я не всё время была уверена на сто процентов, — кротко согласилась Рики. — С тобой ведь никогда ничего не знаешь наверняка.

— Но почему?.. — растерянно начала Чарити.

— Почему я не сознавался, что написал величайший роман? — спросил Руперт. — Не знаю. Наверное, я действительно лелеял тайную страсть. Может быть, я также не люблю говорить о том, чего не знаю наверняка. Подождав отзыва от Левера и не получив его, я решил, что оправдываются мои худшие опасения и роман не годится к печати. Впрочем, доложу вам, процесс писания сродни приёму наркотиков. Я всю жизнь писал статьи. Поэтому я буквально прикован к пишущей машинке, хотя в свободное время проклинаю это занятие. И всё равно пишу, несмотря на отсутствие одобрения со стороны других. Зачем же я стал бы рассказывать об этой тайной страсти? Не стал же Вэл афишировать свои занятия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});