Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 - Алим Тыналин

я огляделся с деланным удивлением.

— Где люди? Ау? Здесь никого нет, как в лесу.

Лена показала в сторону соседнего зала, откуда слышались далекие голоса.

— Не строй из себя дурачка. Вон там люди. Здесь работники галереи ходят. Художники.

Я приставил ладонь ко лбу, снова обозрел окрестности.

— Как же здесь много людей! Целая толпа! Толпа художников. И все они смотрят на нас. Ай-яй-яй, как же неприлично.

Я снова схватил ее за талию и увлек в самый темный уголок. Потом поцеловал. Здесь Лена уже меньше ломалась и мы стояли, слившись в объятиях.

Наконец, девушка снова попробовала освободиться. Ох уж эта советская мораль!

Я уговорил ее постоять еще минут пятнадцать, пока и в самом деле не пришла работница галереи. Только она и выгнала нас.

Хорошо, что в эту эпоху в галереях нет видеокамер. И смартфонов. Мы не рисковали проснуться завтра звездами интернета.

Выйдя из галереи, мы отправились обратно. Уже пешком, благо, идти не так далеко. Я проводил Лену домой. Мы расстались и она дала обещание, что непременно придет завтра на мой матч.

От девушки я поехал домой. Настроение улучшилось, душа пела. Завтра я должен непременно победить Баумгартена. Не могу же я опозориться на глазах у любимой девушки?

На скамейке возле моего подъезда сидел человек. Я пробежал мимо, не обращая на него внимания.

Помнится, еще подумал, что вечно возле подъезда меня подстерегают неприятности. Однако, так было и в этот раз.

Мужчина негромко свистнул и поднялся со скамейки.

— Эй, Боксер! — позвал он.

Я остановился и обернулся. Так меня могли называть только люди из нашей дворовой банды. И в любом случае этот призыв был связан с неприятностями.

Человек был высок и худощав. Глаза как будто лезли наружу из глазниц, воспаленные и красные. Он подошел ближе, гадливо улыбаясь.

— Ну, привет, Боксер, — сказал он и протянул руку. — Будем знакомы, я Петрик.

Том 2. Глава 20. Бой с киборгом

Я машинально пожал руку Петрику. Мелькнула мысль, что одной рукой он здоровается со мной, а во второй прячет нож. И сейчас вонзит мне в грудь. Несколько раз, как в детективном триллере. Уложит на обледенелую землю и пойдет дальше. Спокойно и покуривая сигарету.

Но нет, мое воображение слишком разыгралось. Петрик продолжал трясти мою руку и пристально смотрел в глаза.

Ага, это уже другая тактика. Он слишком умен, чтобы мочить меня на глазах у всех, в собственном дворе. Он работает более тонко. Хочет подчинить собственной воле.

Глаза у него, кстати, были пренеприятные. Выпуклые, большие, с красными прожилками. Будто недавно выбрался из эпицентра ядерного взрыва. Встретишь такого ночью, внезапно, на темной дороге, недолго и приступ получить.

— Как поживаешь, Витя? — продолжал расспрашивать Петрик, не отрывая от меня пристального взгляда. — Как соревнования? Выигрываешь?

Слава богу, на меня в последнее время смотрели глаза и пожестче. Касдаманов приучил. Да и на бродячих псах я натренировался.

Поэтому я быстро опомнился. Руки своей из его хватки не вынимал. Тоже смотрел в глаза. И мысленно повторял: «Сейчас я тебе выдавлю глаза, если будешь рыпаться».

И еще представил, как бью собеседника в челюсть, а он падает и валяется без сознания. Картина знакомая, представить такое для меня несложно.

В итоге, вместо того, чтобы испугаться, я взбодрился.

— Да, все отлично, — ответил я, сжимая его ладонь покрепче. — Хожу на занятия. Не скажу, чтобы прям все идеально, но пока неплохо. До того, как ко мне не лезут криминальные элементы.

Петрик усмехнулся. Отпустил меня, отошел, сел обратно на скамейку. Закурил. Но по-прежнему продолжал испепелять меня огненным взглядом.

— Я хотел с тобой поговорить, Боксер, — заявил он, затянулся и выдохнул табачный дым. — Посмотреть, что ты за птица такая. Дерешься хорошо, прямо отлично. Но ты слишком торопишься. И зря собрался спрыгивать с нашей компании. Никто тебя не отпускал.

Интересно, у него есть оружие? Одет в черное пальто с глубокими карманами. Там можно спрятать, что угодно, вплоть до артиллерийской установки. Такие, как он, наверняка с оружием, хотя бы ножом. Плохо, ох, плохо.

— Я уже сказал, что больше не варюсь в этой теме, — ответил я, продолжая глядеть на Петрика. — Отойдите в сторону и не мешайте. Давайте разойдемся с миром.

В двадцать первом веке проблема могла решиться просто. Дал деньги и гуляй свободно. Если деньги есть, конечно.

Ну, если не получилось, то сменил место жительства. Я же не похитил кассу или товар с наркотой. Это всего лишь мелкая гопота. Поговорят и забудут.

Сейчас то же самое, только деньгами не откупишься. Авторитетов уважают за дела, а не за количество бабла. И репутация для них важна.

Петрик докурил сигарету, щелчком выкинул «бычок», снова усмехнулся.

— Как у тебя все просто решается, Боксер. Я тебе прям завидую. Захотел — пришел, захотел — ушел. Ты в вашей шобле рулил, а теперь вдруг спрыгиваешь. Без предупреждения, без обоснования. Тебе так просто захотелось. А ты знаешь, что такое жизнь, Витя-Боксер?

Ну конечно, теперь начались разговоры про жизнь. Чтобы, значит, научить меня этой жизни. Я огляделся по сторонам и подошел ближе.

— Жизнь — это такая маленькая сложная штучка, — ответил я, глядя на Петрика сверху вниз. — Легко подарить, легко отнять. А пройти достойно — сложно. Поэтому тебе, наверное, не понять меня.

Петрик покачал большой, круглой головой. Как он сидит на холодных досках скамейки? Всю задницу же отморозит.

— Жизнь это гребаная дорога, которую нужно пройти, — сказал он. — И на этой дороге можно встретить других людей. Не надо толкаться и ставить им подножки. Не надо их подставлять. И не надо забывать о них, только потому, что тебе так захотелось.

Я молчал и слушал его философию. Прямо мудрец, вещающий истины из уединенной кельи в лесу. Посмотрим, до чего он договорится. И чего ему нужно от меня.

— Вот тебе вроде сейчас фортануло, — продолжал скрипуче Петрик. — Считай, ты по дороге жизни на классной тачке едешь. На «Волге» там или «Чайке». На черной такой, блестящей. А нас, своих бывших товарищей, ты оттуда выкинул. В грязь, в копоть, в дерьмо. Понимаешь, Витя?

Хехе, это надо же, как умеет заворачивать. С таким языком надо в политику идти. Большие горы своротил бы. Жаль, биография подкачала.

Петрик ведь наверняка без родителей вырос, беспризорник. Тогда же и глаза испортил, когда по зонам мотался.

Но я уже устал слушать его тихий зловещий голос и прямо спросил:

— Чего ты хочешь?

Петрик поднялся и встал напротив меня. Запнулся на секунду, потом выдал:

— Работай на меня и дальше. Держи шоблу в кулаке. Самосвал под тобой ходить будет. И спортом своим занимайся дальше, нам чемпионы во