Соната лунной принцессы - Лоуренс Алистер

на просторах бескрайней вселенной.

— Это еще что. Листья уже пожелтели, солнце мое. Летом тут гораздо красивее. — Я вспоминал красоту парков Новосибирска.

«Жаль, что мы не были тут, в столице, раньше, ведь летом все иначе». — Невольно вопрошал себя.

— Это и хорошо. Они такие яркие, как солнышко, которое дарит свои лучики каждому из нас. — Девушка искренне, по-детски радовалась всему, что видела вокруг. — Я счастлива. Как же хорошо!

От ее звонкого смеха и сияющих глаз на сердце становилось тепло и радостно.

Не хотелось думать больше ни о чем, и только смотреть на ее улыбку; на то, как движутся уголки ее губ… Каждое ее слово казалось пением ангелов.

В такие моменты я забывал обо всем на свете и чувствовал себя самым счастливым человеком в этом суровом мире. Теперь былые невзгоды позади, мы можем просто наслаждаться жизнью. Я удивлялся, как же я мог служить раньше в полиции, будучи в душе таким романтичным добряком. Да, иногда мне и самому трудно в это поверить. Но, времена меняются, меняемся и мы.

— Эх, твоя улыбка прекрасна. Улыбайся чаще, пожалуйста! — Лиз заметила, как в ответ на ее сияющую улыбку, и я по-настоящему улыбался, впервые за эти годы одиночества.

Обычно мое лицо было довольно хмурым и могло показаться, будто я чем-то огорчен или разочарован, хотя на самом деле все не так. Просто я редко проявлял эмоции, так уж устроен.

— А как можно не сиять, когда рядом со мной ты. Твоя улыбка просто поразительна. Она дарит тепло и покой. Пока ты со мной, обещаю улыбаться чаще. — Что еще сказать.

— Обещай. — Элизабет тихонько хихикнула, протянув мне мизинец.

Я, сперва, немного удивился, но потом вспомнил, как, будучи ребенком, мы давали обещания, держась за мизинцы, поступил так же, и произнес первое, что пришло в голову: если нарушу обещание, то съем целый лимон!

Лиз рассмеялась так искренне, по-настоящему, а я обнял ее, погладив при этом по голове. Вот же, эмоции зашкаливали через край.

— Дорогой, смотри… Это лебеди! — В небольшом пруду подобно маленьким лодочкам красовалась пара белоснежных лебедей, грациозно скользя по водной глади с неким величием. — Какие они красивые…

— Да. Лиз, знаешь, люди говорят — лебеди выбирают себе пару только раз. Любовь их настолько крепка, что если умирает один, то другой уже не находит себе пару до самой смерти. Эти чудесные птицы поистине удивительны.

— Ты мой лебедь… — Прошептала Лиз почти на ухо.

— А ты — моя.

«Какое счастье — держать тебя в объятиях, Элизабет». — Не понимаю, как только я смог выжить в этом мире, в мире без нее. Только обещание жить, данное ей держало меня на плаву, когда один серый и ничем не примечательный день сменялся другим. Все дни были похожи на предыдущие, что не говори. И жизнь тянулась и тянулась, превратившись в занудную рутину. Но теперь все иначе, моя любимая Элизабет снова рядом.

— Пойдем? — Предложил я после некоторой паузы. Ужасно не хотелось выпускать Лиз из объятий, но не можем же мы стоять так вечно, словно каменные изваяния.

Мы двинулись по направлению к башне. Безмолвный монолит, почти в километр в высоту, был заново отстроен сотню лет назад на месте ранее существовавшей телебашни. В настоящее время она выполняет не столько роль телевещания, а скорее одной из достопримечательностей, являясь при этом самой высокой телевышкой в мире, построенной за всю историю. Ведь современное телевидение передавалось по совершенно иным технологиям.

Билеты раскупались на долгие месяцы вперед, но мне удалось упросить капитана достать для нас два билета на смотровую площадку без очереди. Не окажись рядом его, тогда бы пришлось ждать в лучшем случае несколько месяцев, (интерес к индустриальному туризму в последние годы резко возрос, это что-то вроде экотуризма, только наоборот).

Вокруг башни толпились большие и малые экскурсионные группы. Не только русские, но и китайцы, корейцы и японцы облюбовали столицу империи. В Китае, в общем-то, московское направление пользовалось спросом во все времена, достигнув на сей день невероятных размеров.

Прошмыгнув мимо любопытных туристов, быстро что-то говоривших на непонятных нам языках (пусть и сами мы не местные, и русский язык нам не родной), мы оказались у парадного входа в башню, где, отстояв очередь, которая, впрочем, двигалась довольно быстро, так, что ожидание не поглотило нас. Внутрь башни вошли весьма скоро.

Стены холла оказались украшенными различными фотографиями, мы успели рассмотреть только некоторые из них, пока не вошли в просторный лифт со стеклянными прозрачными дверьми. Мне удалось заметить парижскую Эйфелеву башню, токийский Небесный город и, кажется, собственно старую Останкинскую башню, существовавшую когда-то на этом самом месте до возведения новой много лет назад.

Лифт немедленно понес нас наверх с ошеломляющей скоростью, мы даже не успевали различать, как один этаж сменяет другой. В ушах заложило, но, если для многих это вызовет страх, негодование или удивление, то для нас — жителей небоскребов Сити, подобное явление стало уже обыденностью. Ничего нового, как говорится.

Когда лифт остановился, перед нами предстал первый уровень смотровой площадки. Огромный мраморный зал резко контрастировал с тем, что мы ожидали лицезреть (специально не смотрели фотографии, дабы не испортить впечатление), однако вышло еще лучше, нежели порождали фантазии.

Мы не нашли ничего из современного дизайна, который пользовался у жителей Сити огромным спросом. Но отделка под старину покорила нас своим величием. Мраморный пол, колонны, отделанные сусальным золотом и голубой потолок, на котором застыли нарисованные облака.

От увиденного, у нас захватило дух. Элизабет от восторга едва удержалась от того, чтобы не захлопать в ладоши. Вместо этого, девушка улыбнулась и взяла меня под руку.

— Красиво? — Спросил я, подойдя к окну.

Лизи не проронила ни слова, только кивнула, будто загипнотизированная видом открывающихся пейзажей.

Зрелище удивительной красы, так можно описать увиденное. Далеко внизу расположилась линия московского монорельса, крохотные сине-белые вагоны поезда неспешно двигались от одной станции к другой. За лесопарком, расстилалось множество павильонов ВДНХ со всеми чудными выставками, разнообразными фонтанами, всевозможными развлечениями и аттракционами.

— Смотри, Лиз. Видишь тот парк? — Указал рукой в сторону огромного фонтана. — Отправимся туда после?

— Да, с удовольствием.

— Смотри, а тот обелиск — это музей космонавтики. А за ним — гостиница «Космос». — Я сделал паузу и принялся лихорадочно искать еще одну интересную штуковину, про которую, как и про парки, музеи и гостиницы, мне рассказал капитан Васнецов, изрядно выпивший, а алкоголь, как известно, способствует общению (если не перебарщивать с выпивкой). — Эх, жалко, не видно «Коси и забивай».

— Не видно… что?

Поймал на себе удивленный