Соната лунной принцессы - Лоуренс Алистер

оно стало нашим последним домом. Стив нашел тех, кто хочет уйти. Наши братья, те, кого ты вел по тоннелю. К сожалению, теперь их еще меньше, чем в первый раз. Только трое согласились. Стенли, Бредли и Вэнди. Позаботься о них. Они верят в тебя до сих пор. Верят в мир солнца. И еще… Саймон. Я хочу дать ему шанс на новую жизнь. Он еще так молод.

— А ты? Саймону ужен отец. — Роб изменился в лице от удивления.

Признаться, впервые видел его таким озадаченным и, одновременно, серьезным, но, добрым и отзывчивым, совсем не таким, как раньше, в лагере северян.

— Я нужен здесь… В этом чертовом мире боли и страха, им всем нужен я. Поэтому я останусь… Прости. Уходите… Быстрее. Прошу. Не один я желал смерти людям с поверхности. Придут и другие, сильнее и страшнее меня. Это место не для живых!

«Он прав, пора делать пятки, завязывай уже». — Согласился Вилмер. — «До скорой встречи».

1 сентября 2218 г.

Элизабет… Каждый день подобен бесконечности. Все бесполезные годы жизни без тебя теперь казались лишь страшным сном, который вот-вот завершится долгожданным пробуждением. Теперь же, когда осталось потерпеть самую малость, то время тянулось и тянулось все сильнее, а стрелки часов почти замерли. Ожидание… Нет ничего томительнее ожидания после столь долгой разлуки. Последние дни — всегда самые трудные. Но мы справимся.

Вспоминаю нашу первую встречу после перерождения тела и переселения души. Элизабет стояла в белом платье — подарок капитана Васнецова. Казалось, ее красота стала еще более прекрасной, утонченной, загадочной. Да, знаю, она всегда была прекрасной, пусть я и не видел ее столько лет, все, что осталось — лишь одна фотокарточка; и только воспоминания о былых временах.

— Здравствуй, родная! Я так ждал тебя. — Нежно обнял ее и поцеловал прекрасные, самые любимые на всем белом свете губы.

Сердце бешено колотилось, казалось, вот-вот и выпрыгнет из груди, дыхание сперло от волнения, по щеке прокатилась грубая мужская слеза, прямо как в голливудской мелодраме.

По ее щекам вовсю текли горячие, словно огонь, женские слезы радости. Я пытался было ее утешить, но, признаюсь, на мгновение и сам не смог сдержать собственных эмоций, что захлестывали через край, судорожно всхлипнув.

— Я люблю тебя. И буду любить, беречь и защищать всегда, пока дышу! — Шептал ей на ушко. — Обещаю, мы больше не расстанемся. Никогда, моя радость. — Теперь я знаю, так и будет. Никто не отнимет тебя больше. Не дам, не отпущу, никогда и ни за что! Слышишь?

— И я тебя, мой герой, мой победитель смерти, мой вечный любимый. И я буду с тобой… Буду всегда и умру в тот же миг, как только тебя не станет… Я живу только благодаря тебе и лишь одним тобой, мой Рэт… Мой повелитель смерти…

— Не надо говорить о погибели. Не будем больше о грустном, хорошо? Мы вместе, мы справились. И это главное.

— Да… Мы сдержали обещание и пусть Крис не видит нас на небесах, но он чувствует. Я знаю, он умеет, это его дар…

— Хоть и поздно, но сдержали…

— Кхм-кхм… — Капитан Васнецов умел появляться всегда «вовремя», пора бы уже привыкнуть (или ему надоели наши розовые телячьи нежности). — Карета ждет, голубки. Пора… Едем выбирать вам жилье, где вы проведете остаток жизни, хотя, нет, остаток — это ко мне, но, дедушка еще молоденький. — Шутка, впрочем, не удалась, никто не засмеялся, увы. — Спасибо вам за помощь в развитии науки. Теперь мы научились воскрешать мертвых…

Думаю, капитану уже изрядно надоели наши розовые грезы, и он хотел поскорее остаться наедине, может, даже выпить, а посему и спешил отделаться от нас поскорее.

— Ах, спасибо вам, капитан Васнецов. Это ведь вы капитан, да? Мне говорили о вас. — Лизи улыбнулась.

— Да. Это я. — Мужчина улыбнулся в ответ, и, вовсе не из вежливости.

— Но, все-таки зачем? — Спросил я. — Зачем вам воскрешать мертвых? — И что я нес? Элизабет ведь рядом, мог бы и поумерить свое любопытство. Точно, когда-нибудь привычка совать свой нос в чужие дела, меня и сгубит.

— Государственная тайна. — Отнекивался было Васнецов, потирая затылок и бросая в мой адрес придирчивые взгляды. Еще немного, казалось, и очередная поговорка полетит в мой огород, будто камень (или как правильно сказать). Например, про любопытную Варвару.

— То есть, вы утаили от нас что-то? — Пристально взглянул в уставшие глаза собеседника, прекрасно понимая, нас всех окружают тайны, кого-то больше, кого-то меньше, но безгрешных тут нет.

— То есть, я и сам не знаю… — Капитан улыбнулся. — Это дело слишком недоступно для нас. Что ж, мы сделали кое-что для тебя. Теперь Элизабет может говорить по-русски.

«Действительно, а я и не заметил поначалу, будто мы всегда свободно общались на новом для нас языке». — Вот дела, я настолько привык к новым словам, что даже не заметил.

— Надеюсь, навык останется. Мы впервые вживляли знания в мозг, если можно так выразиться. На воспоминания это никак не повлияло и не могло повлиять, их хранит душа, в отличие от языка, запечатленного в мозгу. Душа умеет передавать мысли напрямую, им не нужны ни слова, ни языки. Ладно, не буду нагружать вас ментальной филологией. Вы будете помнить все, что с вами происходило ранее. И во время смерти в тоннеле, к сожалению, тоже.

— Спасибо вам, капитан, вы хороший человек. — Произнесла Лиз, чем, казалось, смутила его — офицера элиты, пусть я и не любил это слово, но элита России куда благороднее, нежели «псы системы» Далласа, пусть и не все, ведь мы с Робом тоже из породы псовых.

1 октября 2218 г.

Сегодня попрощались с Саймоном, Робом и его друзьями. Надеюсь, скоро встретимся снова. Я же обещал порыбачить в Карелии. Подумать только, я никогда не держал удочки в руках. Не знаю, есть ли в Далласе озера, в которых до сих пор водится рыба. Нет, наверняка все отравлено проклятым туманом.

Саймон держится молодцом. Они с Робом поладили. Тот обещал научить мальчишку ездить верхом, кататься на санях зимой, обещал показать лису, зайца и лося, подарить ему то, чего лишила нас проклятая «элита» Далласа и американские кланы, в том числе и Мардук. Лишили детства и маленьких прелестей.

Элизабет, наверняка, тоже будет скучать по мальцу. Ведь она отлично справилась с ролью старшей сестры и весьма привязалась к Саймону, все еще упорно называвшему себя Хрюком.

С тех пор прошло чуть больше года. Но, вот только от чего же мое сердце обливается кровью? От чего так неспокойно