Золотой Сын - Пирс Браун

Делаю глубокий вдох и начинаю снова погружаться в сон.

И тут мой покой нарушают воспоминания о звоне металла.

Из темноты доносятся чьи-то крики – это умирают мои друзья.

Резко открываю глаза, пытаясь вспомнить, где нахожусь. Говорю себе, что я в безопасности. Здесь тепло, здесь нет металла, лишь хлопковые простыни. Мягкая постель и теплое женское тело рядом. Но воспоминания оживают и кажутся реальными. Как мне вообще удалось выжить?

Помню, как падал с неба вместе с Фичнером.

Он и есть Арес! Это был он с самого начала, но как же в это нелегко поверить! Я очнулся, когда желтые стали колдовать над моим телом и перезапустили остановившееся сердце. Потом пришел в себя под скальпелем ваятеля. Агония, тошнота… Зрение то фокусируется, то снова подводит меня. Приходят и уходят посетители. Нет, сегодня пробуждение явно более удачное…

Мне страшно закрывать глаза. Боюсь того, что увижу, когда снова очнусь. В детстве, в моем алом детстве, я спал в небольшой кроватке вместе с Кираном. Каждое утро я просыпался первым и тихо лежал, прислушиваясь к тихим голосам родителей за хлипкой дверью их спальни. Потом в комнату входил отец и громко прокашливался – так он делал каждое утро, чтобы окончательно проснуться. Мама готовила ему кофе, перемалывая кубики, которые ей удавалось выменять у серых за яйца гадюк или за украденные из ткацкой рулоны шелка.

Я хотел бы каждое утро в одно и то же время слышать эти звуки и ощущать запах свежемолотого кофе, стряхивая последний сон. Могу лишь мечтать, чтобы мое тело вспомнило, как нужно просыпаться. Но меня будил не запах кофе или маминого чая. Не гудение водопроводных труб, не ревматический скрип веревочных лестниц под ногами мужчин, которые возвращаются домой после ночной смены в шахтах и ткацких. Не усталый шепот рабочих дневной смены, выходящих из дома на работу.

На самом деле я всегда просыпался от ужаса, что сейчас хлопнет дверь.

Утро всегда заканчивалось одинаково. Сначала звенят глиняные плошки в металлической раковине. Потом папа со скрипом отодвигает пластиковый стул и встает из-за стола. Они с мамой долго стоят в дверях и о чем-то шепчутся. Потом тишина – я всегда представлял себе, что в этот момент они целуются. Наконец приходило время прощаться. Открывалась входная дверь, скрипя ржавыми петлями, а потом, несмотря на все мои молитвы, захлопывалась.

Наклоняюсь к Виргинии и целую ее в лоб крепче, чем собирался. Она постепенно пробуждается, потягиваясь, словно кошка, от души поспавшая жарким летним днем. Глаз не открывает, просто крепко прижимается ко мне.

– Очнулся! – шепчет Виргиния, но тут ее ресницы взлетают, она подскакивает на постели и отодвигается. – Ой, прости, я, наверное, уснула. – Она поглядывает на стул, на котором сидела с вечера. – Да еще и на постели!

– Все хорошо! Останься, пожалуйста! – прошу ее я, вспоминая, что мы с ней вроде как холодны друг к другу. – Сколько прошло времени?

– С нападения? Неделя, – отвечает она, убирая волосы с лица и заправляя непослушные пряди за уши. – Рада, что ты снова с нами!

– Скольких мы потеряли? – осторожно спрашиваю я.

– Потеряли? – Она неловко прячет дрожащие руки и называет количество погибших.

Мы долго молчим. Цифра прямо-таки придавливает меня к постели, я едва дышу. Вскоре беру себя в руки и говорю:

– Что с твоим отцом?

– А ты не знаешь? – робко улыбается она, вздыхает, пытаясь отпустить напряжение, придвигает стул поближе к кровати, но старается не прикасаться ко мне. – Да, нелегкая мне предстоит работа! Ты столько всего пропустил!

– Уверен, ты справишься.

– Отец жив. Когда защитный купол был снят, золотые, уже находившиеся в цитадели, повели отряд ищеек к нему на выручку. Оказывается, у моего брата длинные руки. Потом явились всадники-олимпийцы, чтобы забрать отца и Октавию, но им пришлось уйти с пустыми руками. А Рока в видеосети все называют «новой реинкарнацией Нельсона». Он захватил восемьдесят процентов флота Беллона, – мрачнеет Мустанг. – А значит, будучи командиром флота, имеет право получить не менее тридцати процентов кораблей, остальные переходят в распоряжение дома Августусов.

– То есть теоретически у него теперь армия больше, чем у меня.

– Некоторые эксперты ставят под сомнение, что он останется с нами, раз…

– Да это все Шакал развлекается, – со смехом перебиваю ее я.

– И как ему не надоело…

– Не думаю, что Рок пойдет против меня. Как считаешь?

– Власть дает новые возможности, – пожимает плечами она. – Я тебе говорила, что вам надо помириться…

– Рок на нашей стороне, он всегда поддержит нас, ты же знаешь.

– Он провел у твоей постели столько же времени, сколько Севро, – едва заметно улыбается Мустанг. – Вчера даже заснул здесь, пришлось его выпроваживать. Но я не была бы экспертом по таким делам, если бы сделала вид, что он не представляет для нас угрозы.

«Для нас»? Это что-то новое!

– Экспертом? По каким таким делам? – удивляюсь я.

– Я назначила себя на должность твоего старшего политика.

– Серьезно?

– Серьезно. Придворные игры – грязное дело. Ты для такого слишком честный. Напоминаешь ягненка, который решил, что волки пригласили его на банкет в знак особого уважения.

– А если в первую очередь меня нужно защищать от тебя самой?

– Что ж, – поднимает она левую бровь, – тогда твоя песенка спета, Андромедус!

Смеюсь, а потом спрашиваю о Севро. Мустанг понарошку вертит головой по сторонам и заглядывает под кровать:

– А что, его разве здесь нет? Кажется, он уехал с отцом. Я сама только вчера вернулась, навещала Кавакса на орбите. Теодора сказала, что Севро поужинал с Фичнером, а потом быстро собрался в дорогу. Надо же, а я думала, он отца ненавидит…

– Так и есть.

– А что изменилось? – настораживается она, но я лишь пожимаю плечами.

Интересно, когда Севро узнал, чем на самом деле занимается его отец? Не мог же Гоблин быть так же слеп, как я! Неужели наконец кто-то врал мне, а не наоборот?!

– А что Лорн? – спрашиваю я.

– Он теперь заодно с этой гарпией, Виктрой, – недовольно отвечает Мустанг.

– А чем тебе Виктра не угодила?

– Да ничем! Просто она флиртует со всем, что шевелится! А так – все нормально!

– Погоди, что, и с тобой тоже? На этом месте поподробнее!

– Прекрати! – ухмыляется Мустанг, но тут же убирает руку подальше от моей и перестает улыбаться. – Лорн взял Виктру под крыло. Похоже, ему по душе иметь в союзниках семью Юлиев. Мать Виктры подписала соглашение, так что теперь три самых влиятельных дома на Марсе объединились во главе с Августусами. Эдакий триумвират против правительницы. Губернаторы Газовых Гигантов летят в Эгею на саммит. Реформаторы тоже. Ты был прав: теперь, после захвата Марса, мы сможем противостоять Октавии. Это уже не просто битва, а гражданская война. Причем, судя по всему, не бесцельная. Отец заговорил о том, что надо ввести реформаторов в совет. Это… это серьезный шаг.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});