Падение башни (сборник) - Сэмюэль Дилэни

— Вовсе нет!

— Но вы еще мало нас знаете. О, блестящие молодые люди с их ярким живым воображением! Они целыми днями ничего не делают, только думают об убийствах! Ужасное общество! И почему все так? Вся их агрессивность выплескивается на работе от звонка до звонка. Я считаю, что воображение должно быть направлено на что-нибудь другое, но только не на убийства. Вы согласны со мной?

— Да, конечно.

Они остановились возле группы гостей.

— Что здесь происходит? — спросила баронесса. — Сэм, чем они здесь занимаются?

Сэм улыбнулся, отступил на шаг, и баронесса протиснулась в образовавшееся пространство, не выпуская руки Ридры.

— Еще раз! — Ридра узнала голос Лиззи. Она взглянула поверх головы баронессы. Парни из секции двигателей расчистили пространство в десять футов и охраняли его, как ретивые полицейские. Лиззи сидела на корточках рядом с тремя юношами, по одежде которых Ридра узнала местное дворянство Армседжа.

— Вы должны понять, — говорила Лиззи, — все дело в запястье. — Она щелкнула ногтем большого пальца по шарику. Тот ударил один шарик, второй, и один из сдвинутых шариков ударил третий.

— Ну-ка, попробуйте еще разок!

Лиззи подобрала шарик.

— Нужно ударить так, чтобы шарик вращался. Все дело в запястье.

Шарик двинулся, ударил, ударил, еще раз ударил. Несколько человек зааплодировали. Ридра — тоже.

Баронесса прижала руки к груди.

— Прекрасный удар! Просто великолепный! — она опомнилась и оглянулась. — О, вы хотите посмотреть, Сэм! Вы ведь эксперт по баллистике.

Она с легким поклоном уступила свое место, повернулась к Ридре, и они двинулись дальше.

— Вот поэтому я и рада, что вы и ваш экипаж навестили нас сегодня. Вы принесли с собой новое, яркое, интересное и свежее!

— Вы говорите о нас, как о салате! — Ридра рассмеялась. У баронессы «аппетит» был не таким угрожающим.

— Ну, если вы останетесь с нами подольше, то мы и в самом деле съедим вас с потрохами! Мы очень голодны до всего, что вы нам несете.

— Чего же именно?

Они подошли к бару и выбрали напитки. Лицо баронессы напряглось.

— Ну... когда вы прибываете к нам, мы тут же начинаем узнавать кое-что новенькое не только о вас, но и о себе.

— Не понимаю.

— Возьмем вашего навигатора. Он любит выпить и хорошенько закусить. Это все, что я о нем знаю, но это много больше того, что я знаю о привязанностях и вкусах остальных, находящихся в этой комнате. Предложишь им виски — они станут пить виски. Предложишь текилу, будут пить ее галлонами. А только что я узнала, — она потрясла своей полной кистью, что все дело в запястье. Никогда не знала этого раньше.

— Но мы просто говорим друг с другом.

— Да, но высказываете важные вещи. Что вы любите, чего вы не любите, как действуете. Вы на самом деле хотите познакомиться со всеми этими чопорными господами, которые занимаются убийствами людей?

— Нет.

— Я так и думала. Хотя здесь есть трое-четверо, которые вам понравятся. Но я познакомлю вас несколько позже... — и она смешалась с толпой.

Приливы, думала Ридра. Океаны. Течения гиперстасиса. Движение людей в большом помещении. Она двигалась по появляющимся в толпе просветам, которые открывались перед ней, и закрывались, когда кто-нибудь двигался навстречу кому-нибудь, оставив ненужные разговоры, чтобы раздобыть выпивку.

Потом она каким-то образом оказалась в углу у спиральной лестницы.

Ридра начала подниматься по ней и остановилась у второго поворота, чтобы одним взглядом окинуть толпу гостей. Рядом с ней из неплотно прикрытой двери дул свежий вечерний ветер. Ридра открыла ее и ступила на балкон.

Фиолетовый сумеречный свет сменился искусственным пурпурным, но вскоре и он должен будет погаснуть, и на планетоиде наступит условная ночь. Влажная растительность жалась к перилам, оплетая их своими ростками.

Белый камень балкона был скрыт под этой живой драпировкой.

— Капитан?

Рон, скрытый тенью листвы, сидел в углу балкона. Его кожа не посеребрена, подумала Ридра, но каждый раз, когда я вижу его ушедшим в себя, то представляю благородный белый металл. Рон поднял голову и прижался спиной к стене, в его волосах запутались листья.

— Что ты здесь делаешь?

— Там слишком много людей.

Она кивнула, наблюдая, как распрямляются его плечи, как напрягаются мышцы рук, расслабляются. В дыхании угловатого юного тела, в каждом неуловимом движении она слышала пение. С полминуты Ридра слушала эту волшебную мелодию, а он молча смотрел на нее. Роза на его плече шепталась с листьями. Послушав удивительную музыку мускулов, Ридра сказала:

— Что-то произошло между тобой, Молли и Калли?

— Нет. Я думаю... просто...

— Что просто?

Она улыбнулась и присела на балконные перила.

Рон снова опустил подбородок на колени.

— Наверное, они в порядке... Но я самый младший... и... — внезапно его плечи дернулись. — Как, черт возьми, вы поняли? Конечно, вы догадываетесь о подобных вещах, но ведь на самом-то деле вы не можете этого знать! Вы описываете то, что видите, а не то, что делаете, — он говорил торопливо, глотая и комкая слова. Она видела, как судорожно дергается мышца на его горле. — Извращенцы! — сказал он. — Все таможенники думают так. Барон, и баронесса, и все остальные, все, кто не может понять, почему тебе нельзя быть просто в паре. И вы тоже не можете понять!

— Рон!

Он ухватил зубами лист и сдернул его с куста.

— Пять лет назад, Рон, я была... в тройке.

Лицо повернулось к ней так резко, словно кто-то дернул за веревочку.

Затем дернулось обратно. Он покусывал лист.

— Вы таможенник, Капитан. Вы просто используете корабли, а когда надобность в них отпадает, вы тут же все забываете. Вы — королева, да! Но королева среди таможенников. Вы — не транспортник.

— Рон, я известна. Поэтому на меня смотрят. Я пишу книги. Таможенники читают их, да, и смотрят на меня, чтобы узнать, кто же их написал.

Таможенники так не пишут. Я разговариваю с ними, и они, глядя на меня говорят: «Вы — из Транспорта». — Она пожала плечами. — Но я не то и не другое. И все-таки я была в тройке. Я знаю, что это такое.

— Таможенники не бывают в тройке, — сказал Рон.

— Два парня и я. Если я снова решусь на это, то предпочту девушку и парня. Я думаю, что так мне будет легче. И я была в тройке целых три года. Это вдвое больше, чем у вас.

— Ваши не погибли. А наша погибла. И мы чуть не погибли вместе с Кэтти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});