Молчаливая роза - Кейси Марс

— Ты не пообедаешь с нами? — спросил Стаффорд. Он собирался сказать совсем не это, но бушевавшие внутри эмоции не давали ему произнести те слова, которые так и просились на язык.

Глаза Девон внимательно изучали его лицо.

— А ты действительно хочешь этого?

— И не только этого. По правде говоря, я надеялся, что ты останешься.

— На ночь?

— Да.

— У тебя в доме?

— Да.

Она поглядела на Алекса, который что-то сосредоточенно чиркал в лежавшем на коленях альбоме для рисования, а потом перевела взгляд на Джонатана. Ее большие зеленые глаза безмолвно спрашивали: «А как же Алекс?»

— По-моему, не очень удачная мысль. Странно, что ты предложил это.

Она была настроена более осторожно, чем раньше, и Стаффорд выругал себя за косноязычие. Он редко лазил за словом в карман, но тут нашла коса на камень…

— Может, спросим Алекса? — с притворной беззаботностью спросил Стаффорд. — Он будет счастлив и не подумает ничего дурного.

Как и было задумано, эта фраза заставила Девон густо покраснеть.

— Джонатан, ты сам не понимаешь, что делаешь…

— Понимаю. Правда, на это ушло чертовски много времени, но, поверь мне, теперь я все понимаю.

Она заставила себя улыбнуться.

— Я с удовольствием поужинаю с вами, но не останусь.

У Джонатана сжалось сердце. Впрочем, иного ответа ждать не приходилось.

— Ладно, что ж делать… Просто я ужасно соскучился по тебе. — Почему он до сих пор не сказал, что любит ее? Почему так дьявольски трудно произнести эти слова? Потому что все это ему в новинку. Потому что он не знает, какие чувства испытывает к нему Девон. И, честно говоря, боится узнать. Особенно после того, что произошло между ними.

Их пальцы переплелись, и это немного успокоило Джонатана.

— Я тоже соскучилась.

Поскольку черный шерстяной костюм Девон теперь был бы абсолютно не к месту, Джонатан велел Генри остановиться у ее дома. Девон поднялась за слаксами и вязаным свитером, а потом они поехали дальше. Когда девушка пошла переодеваться в ванную, Алекс подогнал кресло к стоявшему в гостиной Джонатану.

— Папа, если все о'кей, можно мне пока пойти порисовать? — На коленях у него лежал альбом.

— Хорошая мысль, сын. А когда закончишь, Девон подскажет тебе, что нужно исправить.

— Ага, папа. Вот будет здорово!

Когда Алекс уехал к себе, Джонатан отправился разыскивать Марию, чтобы предупредить ее, что ужин надо накрывать на троих.

Вернувшись в гостиную, он увидел, что Девон стоит у окна и любуется городскими фонарями, рассеивающими вечернюю мглу. В небе замигали крошечные красные огоньки, а вслед за ними донесся приглушенный гул самолета. Джонатан подошел к ней сзади, обвил руками талию и прижался грудью к ее спине. От Девон пахло апельсиновым цветом, шелковистые пряди касались его щеки.

— Господи, как я рад, что ты здесь… — Он поцеловал Девон в шею, а затем повернул девушку лицом к себе. В ее глазах стояли страх и неуверенность.

— Правда?

— Да.

— Даже после всего случившегося?

— Теперь это не имеет значения.

— В самом деле? Между нами пропасть, Джонатан. Ты знал это с самого начала. У меня моя работа и то, во что я верю, а у тебя семья и куча обязанностей. Это поссорило нас однажды и может поссорить снова.

— Меня это не волнует. Впрочем, когда ты закончишь свою книгу, все будет позади.

— Я не работала над ней с тех самых пор. Может, и вовсе не буду.

— Я не прошу тебя бросить ее.

— А если случится что-нибудь еще?

— Ничего не должно случиться. Алекс знает о твоем замысле. Газеты тоже знают. Что еще может произойти?

— Не знаю, но все возможно. Нельзя отрицать такую возможность.

— Черт побери, мне все равно! — Он обхватил ее плечи. — Все это неважно, неужели не понимаешь? Важно только одно — то, что мы чувствуем друг к другу.

Зеленые глаза пытливо заглянули в глаза серо-голубые.

— А что это, Джонатан? Что мы чувствуем?

Любовь, подумал он. Я люблю тебя. Но он никогда не говорил этих слов. Даже Ребекке. Даже тогда, когда любил по-настоящему. И теперь, как ни пытался, тоже не мог произнести их.

— Вот что, — вместо этого сказал Стаффорд, обнимая девушку и приникая к ее губам. Это должно было показать ей, заставить ее понять, что он чувствует. Девон обвила руками его шею и вернула поцелуй, едва не теряя сознание, раскрывая губы, чтобы позволить его языку скользнуть внутрь. Тут он поднял ее на руки и шагнул к спальне.

— Джонатан, подожди! Это невозможно. При Алексе…

Он остановился на полпути, увидел ее горящее от смущения лицо, ощутил, как бешено бьется его сердце и неистово напрягается тело.

— Проклятие… — Он тяжело вздохнул и медленно выдохнул. — Я совсем забыл, где нахожусь. Господи помилуй, у меня только одно на уме: я ужасно хочу тебя…

Она снова поцеловала Джонатана, не снимая рук с его шеи.

— Я тоже хочу тебя. И что бы ни случилось, мне кажется, это навсегда.

Джонатан опустил ее на пол. Вставая на ноги, Девон ненароком коснулась его напряженного тела. Они целовались долго и жадно, и когда все закончилось, оба дрожали от страсти.

Девон отстранилась первой.

— Я тоже хочу тебя, Джонатан, но… Может быть, оставим все как есть… А самое лучшее для нас обоих — подождать денек-другой и как следует подумать.

— Нет. Тут не над чем думать. Ты моя и сама знаешь это.

— Есть и другие причины, известные нам обоим. Позволь мне уехать домой и хорошенько поразмыслить.

— Хочешь домой? Ладно. Как только закончим с обедом, я уложу Алекса и сам отвезу тебя. Но я поднимусь наверх, отнесу тебя в кровать и буду любить до тех пор, пока от твоих криков не рухнут стены.

Сначала у Девон расширились глаза, но затем она улыбнулась.

— Какая девушка устоит перед таким соблазном?

Джонатан улыбнулся тоже. Мужская рука нежно прикоснулась к ее щеке.

— Я очень виноват перед тобой. Я ругал тебя за то, в чем не было твоей вины, за то, что ты делала свое дело, которое должна была закончить. А обязан был защищать тебя. Я хочу, чтобы ты знала: этого больше не повторится. Никогда.

Она только покачала головой.

— Ты не можешь этого знать.

— Не могу?

Девон отвернулась и прижалась лбом к стеклу.

— Я боюсь, Джонатан.

Он отвел с ее щеки прядь волос.

— Не бойся… — Стаффорд наклонил голову и поцеловал ее в шею, но Девон отстранилась.

— Знаешь, как я мучилась, когда ты ушел из книжной лавки? Никогда мне не было так горько, никогда. Хотелось умереть. Я больше не вынесу этой боли. Просто не переживу.

— И не надо. Такого больше не будет. Я обещаю.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});