Сын графа Монте-Кристо - Александр Лермин

Баритон остановил его.

— Можно обойтись без анонса,— сказал он горячо.— Вашу руку, сударыня!

Баритон и певица вышли на сцену.

Увидев вместо своей любимицы незнакомую артистку, зрители изумились, но из уважения к знаменитому певцу не выразили никакого протеста.

Начался дуэт. Баритон, бывший особенно в ударе, превзошел самого себя, но незнакомка оставила его далеко позади.

Она показала себя более чем первоклассной певицей, а зал театра едва не обрушился от рукоплесканий восторженных зрителей. О колоссальном успехе певицы заговорил весь Париж. Да к тому же здесь подозревали какую-то тайну: после спектакля незнакомка исчезла, как метеор.

Репортеры забегали как угорелые, и лишь через сутки одному из них удалось напасть на ее след.

Певица жила на одной из улиц вблизи Елисейских Полей. В домовой книге она значилась под именем Дженни Зильд, приехавшей из Америки со своим управляющим или камердинером, которого звали Масленом. На основании этих сведений репортер сочинил целую историю с романтической подкладкой, и эта легенда, украшенная различными вариантами, в течение двух недель не сходила со страниц бульварных газет.

Самоубийство одного из выдающихся общественных деятелей отвлекло наконец внимание публики, которая забыла о певице. Но не забыл о ней репортер, доставивший первые сведения о незнакомке.

За два дня до бала у Гонтрана художник получил от Дженни Зильд записку, в которой она просила у него позволения приехать к нему на вечер и, по желанию гостей, исполнить несколько песен.

Де Собранн с радостью согласился и любезным письмом поблагодарил артистку.

Итак, в зал вошла Дженни Зильд, а за ней следовал виконт де Монте-Кристо. Случайно Сперо приехал одновременно с певицей, помог ей выйти из кареты и, входя в зал, был уже наполовину ее кавалером… При появлении Дженни Зильд взоры всех обратились к ней.

Красота певицы, окруженной такой таинственностью и наделавшей столько шума, не имела в себе ничего обыденного. Нежно сложенная, Дженни казалась нервной натурой: ее бледное лицо, черные мрачно сверкавшие глаза дышали какой-то холодной энергией.

Все поспешили ей навстречу.

Дженни коротко отвечала на расточаемые ей любезности и сразу же села за рояль.

Против нее встал виконт Монте-Кристо, не спускавший с певицы глаз.

Он, повинуясь своему отцу, который сказал ему: «Живи!», отрешился от своей замкнутости и поехал на этот бал.

Наступила глубокая тишина, и Дженни взяла несколько аккордов и запела:

«Когда бы мог, души моей властитель,Меня ты снова к жизни воскресить,То для тебя, мой дивный повелитель,Лишь одного я снова буду жить.

Скажу тебе и повторю я смело,Святой огонь в душе моей храня:Люблю тебя… невольно, неумело…О, полюби!… Не любишь ты меня!

Когда б ты мог меня своей любовьюХотя на миг случайно одарить,То я клянусь тебе моею кровью,Что лишь тебя я стала бы любить.

В тебе одном одна моя отрада,Тобой одним хочу гордиться я,Ты божество, ты жизни всей награда…О полюби!… Не любишь ты меня!

Дженни умолкла. Было тихо. Никто не решился сразу грубыми аплодисментами нарушить чудное впечатление, произведенное артисткой, и лишь только когда она встала и с легким поклоном отошла от рояля, зал взорвался бурными рукоплесканиями.

Впрочем, один из гостей не двинулся с места, но на его глазах блестели слезы. Этим человеком был… виконт де Монте-Кристо.

Между тем, в одной из гостиных оживленно беседовали Гонтран и Кармен. К ним подошел Сперо.

— Вы видите,— сказал он с тихой грустью,— что я не забыл вашего приглашения, милый Гонтран.

— И хорошо сделали,— ответил де Собранн и затем продолжал: — Позвольте мне, мадемуазель, представить вам виконта де Монте-Кристо.

Сперо поклонился.

— Я в первый раз имею удовольствие встретиться с виконтом в обществе, — сказала Кармен.

— Виконт — человек кабинетный и пренебрегает нашими светскими развлечениями,— заметил Гонтран.

Сперо запротестовал, сказав несколько общих фраз.

— И на вас, мадемуазель,— продолжал художник,— и на ваших очаровательных подруг я также рассчитываю… обратите на путь истинный этого отшельника.

Кармен, недовольная тем, что виконт не оказал ей должного внимания, кивнула ему головой и отошла в сторону. Гонтран последовал за ней.

— Как он вам понравился?

— Так себе. Я хотела спросить вас об одном: этот виконт — сын графа Монте-Кристо, который имел самые невероятные приключения, всюду являлся романтическим героем и когда-то назывался Эдмоном Дантесом?

— Да.

— Скажите, мой отец был прежде с ним в каких-либо сношениях?

— Право, не знаю, но если вам угодно, то я наведу справки.

— Нет, не надо,— быстро, перебила его Кармен,— пойдемте на террасу — там не так жарко.

Была чудная лунная ночь. Издалека доносился гул никогда не умолкающего города.

— Ах, как здесь хорошо! — невольно вырвалось у Кармен.

Гонтран наклонился к ней, и среди безмолвной ночи раздался звук первого поцелуя.

Вдруг внизу в саду раздался голос:

— Берегитесь, господин де Ларсанжи, вы скоро узнаете, кто я такой.

Молодые люди вздрогнули.

Кармен наклонилась над балюстрадой террасы, но в саду было уже все тихо… Она быстро отворила дверь и сказала Гонтрану:

— Вернемся в зал!

Они вошли в бальный зал. К Гонтрану подошел Сперо и произнес поспешно:

— Мне необходимо немедленно с вами переговорить с глазу на глаз!

5. Предостережение

Тревожный тон виконта поразил художника. Гонтран, взволнованный сценой, происшедшей на балконе и чувствуя в себе какое-то необъяснимое беспокойство, проводил Кармен в концертный зал и вернулся к Сперо.

— Простите меня за то, что я покинул вас,— сказал он,— но теперь я весь к вашим услугам. Говорите — в чем дело?

Виконт был бледен и молчал.

— Что с вами? — переспросил художник.

— Мой милый Гонтран,— серьезно произнес Сперо,— я никогда в жизни не лгал, и поэтому прошу вас и теперь не сомневаться в истинности моих слов.

— Говорите — я слушаю вас.

— Четверть часа тому назад я стоял здесь, на этом самом месте, слушал дивный голос девушки и замечтался. Вы прошли мимо меня, заговорили со мной… Я ничего не слышал… Вдруг за этой вот драпировкой кто-то явственно произнес: «Виконт де Монте-Кристо… Берегитесь! Вы добровольно идете в приготовленную для вас ловушку, и потому еще раз — берегитесь!»