Перемены - Джим Батчер

Даже стоя на другом конце стадиона, я услышал, как моя крестная издала жуткий вопль, полный возбуждения и торжества.

Я смотрел, как корчится Арианна, пытаясь выдернуть ледяные копья. В нескольких местах ее проткнуло насквозь. Самую серьезную рану нанесла сосулька толщиной с мою руку, пронзившая живот и вышедшая из спины — судя по всему, она разорвала крупный сосуд твари, прятавшейся под плотской оболочкой Арианны. Сквозь кристально-чистый лед как сквозь увеличительную призму виднелись ее внутренности.

Она выдохнула слово, которого я не знал. Она повторяла его снова и снова. Не знаю, на каком языке она его произносила, но я понял, что оно значило: «нет, нет, нет, нет».

Несколько секунд я молча стоял над ней. Она пыталась накопить хоть какую-то магию, чтобы швырнуть в меня, но жуткая боль от моих ледяных копий превосходила все, что ей доводилось испытывать прежде, и вампирша не могла справиться с ней. Я смотрел сверху вниз на тварь, что похитила мою дочь, и ощущал…

Ничего я не ощущал, кроме холодного удовлетворения, клубившегося в урагане моего гнева.

Она тоже смотрела на меня не верящими глазами; изо рта ее лилась черная кровь.

— Скот. Т-ты ведь с-скот…

— Мууу, — произнес я. И поднял правую руку.

Краем глаза я увидел, как встает со своего далекого трона Красный Король.

Я накачал в руку весь оставшийся у меня гнев.

— Никто не смеет трогать мою девочку! — рявкнул я.

Разряд огня и энергии, вырвавшийся из моей руки, вырыл в земле воронку диаметром в семь и глубиной в три или четыре фута.

На краю ее неподвижно лежал изуродованный, обезглавленный труп Арианны.

В древнем городе воцарилась тишина.

Я повернулся к Красному Королю и двинулся в его сторону. Я остановился в том месте, где у стадиона находится одиннадцатиметровая отметка и запрокинул лицо к трону.

— А теперь вы вернете мне дочь, — сказал я.

Он смотрел на меня, неподвижный и бесстрастный как далекая гора. А потом улыбнулся.

— Думаю, нет, — произнес он на безукоризненном английском.

Я скрипнул зубами.

— У нас уговор.

Он беззаботно посмотрел на меня.

— Я не говорил тебе ни слова, — заявил он. — Бог не разговаривает, тем более не торгуется со скотом. Он пользуется им, расходует его по своему разумению. Ты исполнил свое предназначение, так что мне теперь не нужно твое мяукающее отродье.

— Ты обещал, что не причинишь ей вреда!

— До завершения дуэли, — уточнил он, и окружающие нас вампиры захихикали. — Дуэль завершилась. — Он повернул голову к одному из обратившихся воинов-ягуаров. — Ступай. Убей девчонку.

Я почти попал в Красного Короля, пока голова его оставалась отвернута от меня, но какой-то инстинкт все-таки предупредил его в последнее мгновение, и он пригнулся. Огненный разряд, который я метнул в него, оторвал воину-вампиру нижнюю часть лица и воспламенил его. Тот опрокинулся на спину, визжа и дергаясь; его черное тело рвало на себе плотскую оболочку-маску.

Красный Король в ярости повернулся ко мне, и взгляд его черных глаз навалился на меня чудовищным, накопленным за столетия весом. Меня швырнуло на колени, и все тело захлестнуло болью — не столько тело, сколько все нервные окончания. Мне нечего было противопоставить этому.

— Гарри! — услышал я чей-то выкрик, а потом увидел, как фигуры в масках, стоявшие вокруг Красного Короля, шагнули вперед. Громыхнул выстрел, кто-то вскрикнул. Я услышал рев и, подняв взгляд, увидел своих друзей и крестную, стоявших лицом к лицу с Повелителями Ночи. Саня стоял, но не двигался, обеими руками он упрямо сжимал «Эспераккиус». Мёрфи припала на колено. Свой полуавтомат она уронила, но одна рука ее медленно, словно одолевая сопротивление тянулась к висевшему за спиной мечу. Мартин лежал на земле.

Других я не видел: не мог повернуть голову. Но биться никто, кажется, не бился. Никто из нас не смог устоять перед чудовищным натиском воли Красного Короля и его Повелителей Ночи.

— Наглая тварь! — прошипел Красный Король. — Умри в муках! — Он ухватил за ягуаровую шкуру другого воина и рывком, как ребенка, придвинул его к себе. — Мне надо повторять дважды? — рявкнул он и сунул в руку воину свой окровавленный ритуальный нож. — Положи эту девку на алтарь и убей ее!

Глава сорок шестая

Типы вроде Красного Короля не знают, когда лучше заткнуться.

Я попытался поднять руку, и это потребовало от меня больших усилий, чем все, что я делал этой ночью. Моя рука задрожала, задрожала еще сильнее и в конце концов сдвинулась на шесть дюймов и коснулась черепа, висевшего в мешке у меня на поясе.

Боб! — заорал я — мысленно, примерно так, как я разговаривал с Эбинизером посредством говорильных камней.

Блин-тарарам, ворчливо отозвался он. Орать совершенно не обязательно. Я здесь.

Мне нужен щит. Что-нибудь, чтобы оградиться от его воли. Похоже, это атака духовного характера — значит, дух в состоянии ее отразить.

Еще бы. Но я не могу сделать это отсюда, босс, заявил Боб.

Даю тебе разрешение выйти из черепа для этого! — в отчаянии подумал я.

Глазницы черепа вспыхнули ярко-оранжевым светом, потом из них вытекло облачко светящейся энергии, сгустилось у меня над головой и окутало меня всего теплой светящейся завесой.

Секунду спустя я услышал, как Боб промыслил, а ну получи, коротышка!

И вдруг воли Красного Короля перестало хватать, чтобы удерживать меня. Боль убавилась, смягчилась и притупилась ледяным ознобом, от которого мои нервы натянулись как струны. Я стиснул зубы и добавил к сопротивлению собственную волю. Конечно, по части силы я был все равно что младенец, пытающийся бороться с тяжелоатлетом — и все же его последняя реплика дала мне дополнительный импульс, и я вдруг сумел подняться на ноги.

Красный Король снова повернулся ко мне лицом, протянул вперед обе руки, и лицо его исказилось от злобы и презрения. Жуткое давление всколыхнулось и удвоилось.

— На колени. Живо. Смертный, — ясно услышал я его голос.

Я сделал неверный шаг в направлении моих друзей. Потом другой. И еще один. И еще, с каждым шагом все увереннее.

— Поцелуй. Меня. В задницу, — процедил я сквозь зубы.

И положил руку на плечо Мёрфи.

Рука ее уже одолела половину расстояния до меча. Стоило мне коснуться ее, стоило нашим аурам соединиться, как ее воля тоже включилась в борьбу с навалившимся на нас гнетом древнего, извращенного рассудка. Рука ее метнулась к рукояти «Фиделаккиуса», и она выхватила катану из деревянных ножен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});