Тяжелые звезды - Анатолий Куликов

Из полка передают, — рассказывает Рохлин, — что противник превосходит их в шесть раз. Я к ним не успеваю. Была ночь. Принимаю решение: развернуть артиллерию. Что значит развернуть ночью артиллерию, может оценить только тот, кто этим занимался. Артиллерия привязывается к позициям. Ждем. Из полка кричат: «Помогите, началась атака!» «Как помочь?» — спрашиваю. «Пришлите танковую и мотострелковую роту на БМП». Послать ночью танки и БМП значит заведомо обречь их на уничтожение. Они слепые как котята… Выходит на связь Куликов: «Лев Яковлевич, помоги…» Я говорю: «Дайте мне координаты противника, помогу артиллерией». Дают координаты. Начинаю разбираться по карте — это центр полка. Спрашиваю Куликова: «Туда бить?» Он просит: «Разберись сам». Выхожу на связь с полком. Беру отступление на километр… Артиллерия дает предупредительный выстрел. От радости 81-й полк зашелестел: «Туда, и побольше, и побыстрее!» Атакующие разбежались. Спасение полка окончилось. Нас встречали как героев…»

Полемизировать с оценками генерала Рохлина, особенно когда сам он лишен возможности что-либо возразить — я не стану. В конце концов любая война каждому из военачальников видится по-своему и как любое коллективное дело не может обойтись без противоречий и субъективных точек зрения на те или иные ее эпизоды. Иначе бы жанр полководческих мемуаров попросту вымер, не оставив потомкам ничего, кроме сухих планов военных кампаний, груды штабных карт и списков безвозвратных потерь. Поэтому мои комментарии к страницам книги «Лев Рохлин. Жизнь и смерть генерала» не следует рассматривать как попытку переиначить жизнь Льва Рохлина, а только как аккуратные поправки на полях этой книги, особенно там, где не чувствуется редакторский карандаш самого генерала…

Авторская версия А. Антипова противоречит одному очень важному факту: через дагестанский город Хасавюрт никто в Чечню входить не собирался. В первоначальных планах это направление движения войск еще присутствовало, но позднее мы от него отказались: еще хорошо помнились стычки с проживающими в этих местах чеченцами-аккинцами еще в 1990 и 1991 годах. Еще тогда, блокированные населением Герзель-аула войска, уходящие из Грозного, практически не смогли пройти в сторону Новолакского района Дагестана. Я сам отказался от идеи, предполагавшей ввод войск со стороны Хасавюрта, а значит, не мог на ней настаивать, как это утверждает А. Антипов. Впрочем, об этом подробно я рассказал ранее, в той части своей книги, где повествование идет о планах войны и ее первых днях.

Там же следует искать причины, побудившие Рохлина «исчезнуть с оперативных карт Генштаба»: заместитель командующего Северо-Кавказским округом внутренних войск МВД России генерал Михаил Лабунец уже разведал маршрут через буруны, провел по нему 63-й полк оперативного назначения и следом за ним пошли войска Льва Рохлина. Я просто обязан расставить все по своим местам, чтобы не отнимать у того же Лабунца принадлежащие ему заслуги. Именно он, находясь на марше, запросил у меня разрешение изменить маршрут, и это является таким же фактом, как и действия Рохлина, проникнутые ответственностью за выполнение поставленной задачи и жизнь подчиненных ему солдат и офицеров. И внутренние войска, и армия прошли через буруны без потерь!

Но абсолютной правдой является то, что в районе станицы Червленной авангард нашего 63-го полка (А не 81-го пона, как это описывается. — Авт.), встретив сопротивление чеченских боевиков, попросил огня у артиллеристов Рохлина. И ничего необычного в этом нет: у ВВ нет иной артиллерии, кроме минометов и станковых гранатометов. В этих обстоятельствах поддержка наших частей и подразделений артиллерийским огнем является прямой профессиональной обязанностью армии, и было бы странно, если бы Лев не откликнулся на мою просьбу. Корректировка огня шла действительно несколько необычно: Лабунец докладывал мне, я передавал данные в центр боевого управления Объединенной группировки начальнику штаба СКВО генералу Владимиру Потапову, а ЦБУ — непосредственно группировке Рохлина. Никакой паники не было, и после нескольких артналетов бандиты были рассеяны. Полк ВВ частично овладел Червленной, выдвинул на берег Терека боевое охранение и взял под свой контроль место будущей переправы через реку. Вскоре инженерными подразделениями Рохлина через Терек был наведен понтонный мост.

Книга А. Антипова в этой ее части создает ложное представление о принципах взаимодействия армии и внутренних войск и пытается исподволь убедить читателя в том, что победы генерал-лейтенанта Рохлина состоялись вопреки проискам «некоторых представителей МВД», а упоминание моего имени призвано только персонифицировать этот собирательный образ.

Отвечу так: поход «кизлярской» группировки под командованием генерал-лейтенанта Л.Я. Рохлина, включавшей в себя приданные силы внутренних войск, явился примером настоящего боевого сотрудничества и взаимопонимания. Если бы строилось это сотрудничество ВВ и армии на истериках, на крике или недоверии — разве удалось бы группировке Рохлина действовать столь успешно? И если уж быть до конца откровенным, его успех на северном направлении был обусловлен грамотными действиями полков ВВ, которые не тянули на себя одеяло славы, но помогали своим армейским товарищам на совесть. И тем, что удерживали мост у Червленной, обеспечивая беспрепятственный приток сил на северную окраину Грозного (63-й полк оперативного назначения ВВ МВД РФ). И тем, что захватили плацдарм на высотах у станицы Петропавловской, открывший перед Рохлиным возможность с ходу взять часть города и укрепиться в районе консервного завода (81-й полк оперативного назначения ВВ МВД РФ).

Умаляет ли это заслуги самого Рохлина? Конечно, нет! Ибо не может уменьшить заслуг военачальника его умение действовать прагматично — используя результаты всех сил, что сконцентрированы на его оперативном направлении. Сжатый кулак — более грозное оружие, нежели растопыренная ладонь. В сжатом кулаке пальцы теряют свои «указательные», «безымянные» и прочие имена и действуют сообща, многократно умножая силу удара. В таких случаях и речи не может быть о каких-то корпоративных интересах: все должно быть подчинено единой цели и командирской воле.

* * *

Видимо, следует напомнить, что с Львом Рохлиным, как и с Иваном Бабичевым, товарищеские и даже дружеские отношения сложились только в Грозном. Заметил, что между этими генералами шла вполне здоровая конкуренция, и в их лице увидел подготовленных, толковых профессионалов, которые требовали от командования четкой разграничительной линии и всех деталей взаимодействия. После этих встреч осталось чувство уважения к каждому из них и ощущение боевого братства, хотя мы, конечно, не бросались друг другу в объятья и не клялись в вечной дружбе. Это была наша работа, мы разговаривали на одном языке — и этого было достаточно, чтобы пронести взаимное уважение через годы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});