Дюна: Дом Харконненов - Брайан Герберт

На Раббане было надето блестящее кожаное обмундирование, под плечи, чтобы подчеркнуть мощное телосложение, были подложены подушки. Слева на груди красовался синий грифон Харконненов. Черные сапоги были начищены до немыслимого блеска, а поясной ремень украшали шляпки медных гвоздей. Широкое лицо Раббана было таким красным, словно он много времени проводил на жарком солнце. Голову наследника украшал черный металлический шлем, блестевший в лучах тусклого солнца. На поясе висела кобура с пистолетом, заряженным отравленными стрелками, и с запасной обоймой.

Кроме того, на поясе висел еще отвратительный бич из чернильной лозы; не было никаких сомнений, что Раббан с удовольствием пустит его в ход при первой же возможности. Темно-красная жидкость внутри побегов лозы, напоминавшая кровь, текла по ним и при ударе заставляла хлыст, покрытый острыми шипами, прихотливо изгибаться и сворачиваться кольцами. Сок, который использовали для изготовления красок, был ядовит и, проникая в раны, причинял мучительную боль.

Раббан не стал произносить перед узниками прочувствованных речей, это была не его ипостась. Он прибыл сюда только за тем, чтобы запугать надзирателей и заставить их выжать из рабов максимум того, что те были в состоянии дать. Ему уже приходилось бывать на рабских производствах, и сейчас Раббан прохаживался перед выстроенными рабами, не собираясь никого ободрять.

Рядом с Раббаном семенил управляющий и торопливо, заискивающим тоном давал пояснения высокому гостю. Голос управляющего был гнусавым из-за зажимов и фильтров, вставленных в ноздри.

— Мы делаем все возможное для увеличения производительности, лорд Раббан. Мы обеспечиваем рабочих минимумом продовольствия — даем ровно столько, чтобы они могли эффективно работать. Мы одеваем их в дешевую, но прочную одежду. Она служит годами, и мы снова используем ее, когда заключенный умирает.

Каменное лицо Раббана оставалось неподвижным. Слова управляющего не произвели на него должного впечатления.

— Мы можем внедрить механизацию, — предложил управляющий. — Закупить машины для выполнения какой-то части опасных работ. Это повысит производительность…

Раббан вспыхнул, как сухая солома.

— Наша цель — не только повышение производительности труда. Не менее важная задача — истребление этих людей. — Он презрительно и злобно посмотрел на строй, оказавшись в этот момент рядом с Гурни и похожим на паука стариком.

Близко посаженные глаза Раббана уставились на жалкого узника.

Неуловимым движением он выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в старика. Узник едва успел приподнять руку в защитном жесте, но череда серебристых стрелок пронзила запястье и поразила заключенного в сердце. Он упал замертво, не успев даже охнуть.

— Такой хлам — пустая трата ресурсов. — С этими словами Раббан сделал шаг в сторону.

У Гурни не было времени ни на обдумывание своих действий, ни на составление плана; в это короткое мгновение он понял, что можно сделать, чтобы ударить Раббана. Молниеносным движением он подложил под наручник кусок прочной рубашки старика, чтобы шига не порезала ему руку, и, издав нечленораздельный рев, изо всех сил рванулся вперед. Проволока врезалась в импровизированную подушку и почти оторвала кисть мертвого старика от предплечья.

Используя руку мертвого старика как рукоятку, Халлек бросился на изумленного Раббана, стараясь острой как бритва проволокой ударить ненавистного противника по шее, вскрыть ему артерию и убить на месте. Однако Раббан с удивительной быстротой увернулся от удара. Гурни едва не потерял равновесие, и единственное, что ему удалось, — это выбить пистолет из руки Раббана.

Надсмотрщик съежился и резво отступил назад. Раббан, поняв, что его обезоружили, взмахнул хлыстом и ударил Гурни по лицу. Удар пришелся по щеке и нижней челюсти, острый шип едва не выбил Халлеку глаз.

Гурни не представлял, что удар бича может быть таким болезненным, но когда нервы начали регистрировать ощущения, он понял, что еще больнее действует кислота сока, разъедающая рану. Мозг взорвался болью, как сверхновая звезда, казалось, что череп вот-вот лопнет, не выдержав напряжения. Халлек едва не лишился сознания. Рука его разжалась, и все еще кровоточащая кисть мертвого старика повисла на предплечье Гурни, болтаясь на петле шиги.

Гурни отпрянул назад. Стоявшие поблизости охранники бросились к нему; перепуганные узники отпрянули, оставив Гурни одного посреди очищенного круга. Охранники собрались убить Гурни, но Раббан остановил их движением руки.

Извиваясь от острой боли в шее и щеке, Гурни видел перед собой только красную рожу Раббана. Они сейчас убьют его, но по крайней мере он умрет, с ненавистью глядя в глаза своему мучителю… этому Харконнену.

— Кто этот человек? Почему он здесь и почему напал на меня? — Раббан горящим взглядом посмотрел на надсмотрщика, который, собираясь отвечать, нервно кашлял, пытаясь обрести дар речи.

— Я… мне надо просмотреть записи в регистрационном журнале, милорд.

— Так просмотрите свои записи. Найдите, откуда он взялся. — Кривая улыбка заиграла на полных губах Раббана. — Узнайте, есть ли у него живые члены семьи.

Гурни снова вспомнил скучные слова своей саркастической песенки: Раббан, Раббан, гнойный прыщ…

Но сейчас, глядя в широкое отвратительное лицо племянника барона, Халлек вдруг с мучительной ясностью осознал, что ненавистный Глоссу Раббан и на этот раз будет смеяться последним.

~ ~ ~

Что есть человек, как не память, оставленная в наследство другим?

Герцог Лето Атрейдес

Однажды вечером герцог Лето и его наложница, поссорившись, больше часа выкрикивали друг другу взаимные упреки и обвинения, что немало встревожило Туфира Гавата. Ментат стоял в холле герцогского крыла, примыкавшем к спальне Лето, дверь которой была сейчас плотно закрыта. Если бы кто-нибудь из них сейчас вышел бы из спальни, Туфир успел бы скрыться в одном из боковых проходов, которых в замке было великое множество. Никто не знал расположение помещений лучше Гавата.

В спальне раздался грохот; что-то швырнули на пол. Послышался визгливый голос Кайлеи, покрывший не менее яростный рык Лето. Гават не слышал того, что именно они говорили… да это и не было ему нужно. Начальник охраны герцога, он отвечал только за личную безопасность августейшего правителя. Ментат не хотел вмешиваться в ссору, но был озабочен тем, чтобы ругань не переросла в физическое насилие.

Герцог в отчаянии крикнул:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});