Песнь Люмена - M. Nemo

…и не словом сказать, ни морозом на стекле выписать. А случилось в ту ночь великое и страшное действо. Узнав о коварстве и подлости замёрзших, Император вызвал Своих самых верных легионеров и наказал им лететь на край света и покарать злобных изгоев.

Три дня и три ночи прошло, как оказались воины Императора в чёрных горах. Вышел один из них и обратился, не таясь, к отверженным. Говорил им выйти на честный бой, но не ответили те, попрятались в своих норах и носу не выказывали.

Двинулись вперёд легионеры, долго блуждали по ледяным коридором и слушали дыхание мороза. Но вот увидели свет впереди и пошли на него. Поняли тогда замёрзшие, что нет им спасения и разъярились, в гордыне своей не пожелали отвечать, так и остались стоять.

И сказали им легионеры.

— Император всемилостив, просите пощады и будете прощены.

Но не отвечали те.

— Одумайтесь, — говорили легионеры, — против воли Его и закона пошли, пока не поздно вернитесь к порядку.

Всё так же безмолвствовали замёрзшие и в последний раз обратились к ним легионеры:

— Таков выбор ваш, в гордыне и злобе своей не можете прозреть свет праведный…

Проверив останки отверженного, легионер отошёл и в последний раз выпустил залп огня, разметая пепел по гладкому льду. Позади другой всё ещё стрелял, столбы огня окружили фигуры в костюмах, разрезая свет грота.

… охватило пламя замёрзших и вмиг поглотило. Не осталось от них и следа. Так непослушание было покарано, а легионеры вернулись в Небесный Чертог и мир жил в покое.

— Сколько им?

— Младшему год, старшей четыре, вер Она.

Женщина в коричневых одеждах стояла на внутреннем балконе, наблюдая за тем, как другие женщины возятся с детьми внизу. Волосы её были заплетены в тонкие косы, руки в перчатках лежали на перилах. Рядом стоял мужчина, прятавший лицо под капюшоном отороченным белым мехом, молодая девушка устремила взгляд туда же, куда и госпожа.

— Да, — Она говорила не спеша, не боясь, что её слова оставят без внимания, — интересный приказ.

— Матушка? — девушка смутилась, переводя взгляд на наследную дочь ушада.

— Тебе известно, Эдда, сколько нужно времени, чтобы человек слился с окружающей обстановкой?

— Вы говорите о влиянии культуры, вер Она?

Та кивнула. Сестра главы династии. Наследная дочь.

— Ах, Эдда.

Мужчина поднял голову, и свет упал на тонкие губы.

— Именно о культуре. Таково было послание того, кто отдаёт приказы. Не смущайся снова, смущение свидетельство непосвящённости — поскорей избавься от него. Вер Вельзеор, вы ведь со мной согласны.

Мужчина снова опустил голову и тогда Она вернулась к созерцанию ещё неуклюжих детей.

— Ваш брат был более разговорчив.

— И чем он кончил?

— Чомта был интересен… — Она провела ногтем по граниту. — Разве близнецы не должны быть хотя бы похожими? Да не стоит отвечать. Вы ведь не механик, вам посчастливилось жить, так сказать, узаконенным. Этих детей. — Голос её изменился. — Забрали, так же как и вашего брата. Мы воспитаем их… достойно. Как и было приказано.

— Как приказал он? — решилась спросить девушка.

— Он, она, не так важно.

— И много их уже? — проговорил приглушённо Вельзеор.

— Только у нас или вообще? Достаточно, уверяю вас. Весь вопрос состоит в том, как скоро человек сливается со своим окружением. И изменяется, формируясь в зависимости от него. Ещё тысячу лет назад еретики прибегали к метафоре вырванного растения, которое меняет форму в зависимости от почвы, если его пересадить. Еретики вообще любили абстракции. Видно тот, кто отдаёт приказы, прекрасно знаком с их творчеством.

— Творчество, — девушка повторила слышанное и сразу запнулась, а потом резко выпрямилась и проговорила уже властно. — Вы ведь знаете, уже ходят легенды.

— Да.

— Чертог не может не заметить.

— Но мы забираем детей оттуда, где их никто не станет искать. Легенды всего лишь отголоски.

— Дальновидные планы, — сказал Вельзеор уходя.

— Зачем он вам, госпожа?

— Затем, что он лучший стратег из всех, что у нас есть. К тому же, испытывающий пожизненную вину, — вер Она улыбнулась, — за судьбу своего брата. Которого никогда не видел. — И так же ненавидит кристалл, как и то, что он олицетворяет. Этот миропорядок обрёк одного на подобную участь. Этот миропорядок поможет свергнуть другой. И того, кто его установил.

— Стой!

Шайло успел схватить Люмена за поясь и затащить внутрь. А тот теперь смотрел на него так, как будто увидел впервые.

— Зачем ты это сделал?

— Я ничего не сделал.

— Люмен…

— Мне казалось, я могу летать.

В тишине было слышно как завывает ветер за окном. Выпустив Люмена, Шайло поднялся и задвинул толстое стекло. После чего обернулся.

— Здесь всегда темно.

— Мы думали, тебе не захочется видеть свет.

— Вы ошибались, — грубо возразил Люмен и поднялся.

И пока тот не ушёл в себя, Шайло осторожна произнёс:

— Как было там?

Тот остановился и на миг Шайло подумал, что сам спровоцировал это погружение, но вместо того Люмен заговорил путаясь в словах и мыслях.

— Мне нужно было что-то и я искал это, но не находил… всё время… даже сей…

— Оно уже прошло, забудь обо всём.

Ответом ему было бессмысленное молчание. А потом Люмен вдруг заговорил, уже не видя ничего перед собой и Шайло понял, что тот снова в плену тёмных видений.

— Время — это название тем изменениям, которые происходят в мире. Я начинаю с точки отсчёта — её можно назвать «сейчас» — и двигаюсь вглубь. И иногда мне кажется, что конца не будет.

— Ты заблудился в своём сознании. Это эффект от употребления кристалла. Ты никогда не сдавался, Люмен, не сдашься и на этот раз. Нужно только помнить о самом важном.

— Там нет самого важного.

Шайло говорил всего лишь с оболочкой. Его друга здесь не было и потому он не стал отвечать. Да это и не имело значения, что бы он ни сказал, на следующий день Люмен уже ничего не будет помнить.

И тогда пришла тишина. Не было больше ветра за окном, не было тяжёлых слов.

— Он не невинен.

— Что?

— Если Ему известно всё, в нём нет невинности.

Тогда Шайло сел на подоконник. Упёрся ногами в одну стенку, облокотился о другую и пока Люмен так и стоял молча на одном месте, сам он смотрел за окно, видя далеко впереди Великую Гору, уходящую острой вершиной в чёрное небо. Прошло очень много времени, когда Шайло ощутил как Люмен подходит сзади, его взгляд тоже устремляется к горе, ещё одна запретная территория.

Там было много света.

А здесь темно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});