Мистерия - Вероника Мелан

А он потянулся.

И она с ужасом и почти воочию созерцала эти длинные, ищущие Стива нити. Они хотели дотянуться до него, обнять, вплестись, закутать его всего, согреться лаской и теплом, вжиться в тонкие тела другого человека. Но ужас заключался даже не в этом — наверное, она сумеет обуздать этот новый для себя вид жажды, — но в другом. Она, Тайра, вдруг всеми фибрами захотела ощутить подобное от Стива — его жажду, его нужду, его объятия. Захотела увидеть, как он проникает в ее тело — во все тела одновременно — и наполняет, даже переполняет их собой, как они начинают жить, дышать в едином ритме.

— Что это, Ким? Что со мной? Подскажи, что?..

И она вновь и вновь кружила по темной спальне, смотрела на постель и никак не могла заставить себя лечь в нее. Боялась, что если закроет глаза и погрузится в дрему, то окончательно утратит контроль, и тогда бутон — тот самый, что сосредоточен внизу живота — в месте женского начала — распустится окончательно и потянется сквозь пространство к доктору.

— Что со мной, Учитель? Зачем я тянусь к мужчине? Почему не могу усмирить саму себя?

В окно ласково и снисходительно заглядывала дымчатая луна; плыли по бархатному небу тучи. Спустя сорок минут Тайра, наконец, перестала трогать губы, поднялась с пола и забралась в кровать. Пошевелила пальцами ног, закутала их в мягкую ткань-домик, натянула одеяло до подбородка и пообещала самой себе:

— Я справлюсь. Это временно. Завтра уже уйдет… Это всего лишь что-то новое, подумаешь?

Так ведь?

Так.

Уже утром все будет в порядке. Стивену, конечно, не следовало так делать, но зато она узнала о себе много нового, осталось только обрести над этим контроль. Она сможет, делов-то.

По крайней мере, когда смыкались веки, ей казалось именно так.

* * *

— В жизни каждой женщины должен появиться мужчина, Тайра. Так будет и в твоей.

— Зачем ты говоришь мне об этом? Ведь я еще… маленькая.

— Но ты не всегда будешь маленькой. Однажды ты вырастешь и созреешь для этого.

— Но я не хочу созревать, Ким, не хочу. Посмотри вокруг — почти в каждой семье одно и то же: мужчина главенствует, а женщина терпит. Я не хочу терпеть. Никого. Ты — единственный мужчина, которого я… люблю.

Тайра сидела на полу рядом с книгой и в негодовании сжимала кулаки; поднятая учителем тема ей не нравилась.

— Я тоже тебя люблю, маленькая Тайра, и я согласен с тобой. То, что происходит вокруг нас, искажено — в союзе из двух любящих людей ни один не должен терпеть, и так было не всегда, поверь мне. Раньше, в самом начале времен, было иначе: мужчина и женщина — два первородных начала — сходились вместе не только для того, чтобы продолжить род, но и для того, чтобы дополнить друг друга. И до сих пор существуют места, где…

— Но чем дополнить? Что есть такого в мужчине, что нужно женщине?

— Его энергия. У мужчин она одного типа, у женщин совсем иного. Если женщина проживет одинокую жизнь и не встретит того, кто предназначен ей от рождения и по праву, она проживет несчастную жизнь.

— Необязательно.

Ей не хотелось спорить, но просто так принять слова Кима Тайра не могла. А учитель, в свою очередь, сидя в кресле, ласково и терпеливо улыбался, продолжал пояснять.

— Обязательно.

— Но почему?! Можно просто родить ребенка для себя, работать самостоятельно и получать деньги, можно заниматься любимыми вещами: читать, готовить еду, убираться во дворе. Не когда тебе прикажут, а когда самой захочется.

— Потому что еще в самом начале времен мужчину и женщину разделили. Они — половины одного целого, но разные половины. Представь, что у мужчины энергия красная — активная, яркая, постоянно бурлящая, а у женщины синяя — мягкая, плавная, спокойная, тягучая. Если жить, постоянно имея в своем теле лишь один тип энергии, оно начнет хворать, а если совместить с недостающим элементом, появится нужная и правильная гармония.

— И для этого нужны мужчины? Но какая гармония появилась, например, у Лейлы и Хариба? Они ведь постоянно ссорятся? А у Дирбы и Аджаба? Каждый вечер крики. А у…

— Не путай, моя девочка — не каждый мужчина подходит женщине. Только «свой». А Лейла и Хариб — не две половины одного целого, поэтому они никогда не смогут ужиться. То же самое происходит с Дирбой и Аджабом.

Через пыльное окно в комнату лился яркий солнечный свет, но углы комнаты почему-то всегда укрывали мягкие пушистые тени. Иногда Тайре хотелось зажечь в них свечи.

— Но как же узнать «своего»?

— Ты поймешь это, когда увидишь его. Почувствуешь.

— Чем почувствую?

— Женской энергией. Она расцветет, станет активной и потянется в сторону твоего избранника.

— А если она потянется в сторону не того человека?

— Такого не случится, Тайра. Не с тобой. Но когда случится, не препятствуй происходящему, даже если твои мысли будут иными, дабы спираль первородной энергии, что скручена в твоем животе, наполнится жизнью и желанием лишь тогда, когда рядом появится правильный человек. А когда он появится, не лишай себя возможности прожить счастливую жизнь с ним вместе.

— Нет, Ким, я не верю…

— Поверишь, девочка. А пока просто запомни, что я сказал…

* * *

(Mars Lasar — Sapphire Dreams)

Этот диалог за последние два дня Тайра прокручивала в голове так часто, что едва могла думать о чем-то ином, и это несмотря на то, что жизнь ее купалась в новых впечатлениях и эмоциях, тонула в них.

— А все эти люди, Стив, — они не помнят, что проспали много дней кряду?

Нежно плескали об озерную воду весла; скатывались по лакированной поверхности капельки. Лодка покачивалась из стороны в сторону, усыпляла, умиротворяла движениями — Тайра млела. Как здорово, когда есть вода — много воды, бесконечно много воды, и когда она вот так, как сейчас, находится под тобой.

— Не помнят. Насколько я знаю, Дрейк с помощью каких-то систем, сумел запомнить некую исходную точку в реальности — точку «до» начала критических изменений. А потом с ее помощью, когда опасность миновала и когда был установлен щит, он начал воссоздавать реальность именно такой, какой она запомнилась этим людям. То есть восстановил то, что повредила непогода или агрессивные инородные поля.

— Получается, что если у кого-то была машина, и она, скажем, прогнулась, он восстановил ее форму? Или упало дерево — он поставит его назад? Заставит расти снова?