Письма - Исидор Пелусиот

Это общий, кажется, недуг — быть не только слепым для собственных своих грехопадений и зорким для проступков ближнего, себе самим отыскивать принужденные оправдания, для других же быть строгими и неумолимыми судиями, те, кто действительно освободился от самолюбия и держится той мысли, что брать верх должна справедливость, греша, произносят и себе самим тот же приговор, какой произнесли бы и ближним. Лучше же сказать, они исправляют себя покаянием, зная, что неисправимый достоин гибели. Сему–то строгому испытанию подвергая нас, Христос сказал: что же видиши сучец, иже во оце брата твоего, бревна же, иже есть во оце твоем, не чуеши? Не надлежит быть строгим судиею других тому, кто невнимателен к собственным своим недостаткам.

529. Пресвитеру Исидору.

На сказанное об Исаве: покаяния места не обрете, аще и со слезами поискал его (Евр.12:17).

Удивляешься, говоришь, почему Павел утверждал, что покаяние, которое сам он проповедал и которое Бог увенчал, не имело никакой силы для Исава, ибо говорит: покаяния места не обрете, аще и со слезами поискал его. А я дивлюсь, почему непонятно сие для тебя. Апостол сказал это не потому, будто бы Судия не уважил покаяния, но потому, что награды, то есть благословения, принадлежащего более добродетели, нежели старшинству, не дал продавшему оное.

Да и несправедливо было бы согласиться нам с тем, что награда принадлежала Исаву по старшинству. Если бы первородство отнято было у него насильно, то следовало бы его возвратить ему; если же продано им и находилось во владении купившего, то несправедливо было отнять его у последнего. Потому, хотя и горько плакал о старшинстве не только сам Исав, но и родитель его, но превозмогла справедливость. А что сие действительно так, следует из сказанного о нем: да не кто блудодей или сквернитель, якоже Исав, иже за ядь едину отдал есть первородство свое (16). Ибо известно, что и после сего, желая наследовать благословение, он был отринут.

Видишь (не буду пока говорить о том, что проданы права старшинства), Исав не подвизался в добродетели, но, опираясь на проданные им права старшинства, хотел наследовать благословение, принадлежавшее, как сказал я, добродетели, что было невозможно. И Исав, хотя при родительском благословении и имел бы на своей стороне и права старшинства, не улучил бы Божиих благословений, потому что Богом увенчивается добродетель. А поскольку он законно продал права первородства, то победа Иакова была несомненна. Ибо если кто, продав поле, взяв за него цену и купившего введя во владение имением, в последствии, не возвращая, скажу так, взятой цены (хотя законы не позволяют и возвратившему ее отнимать имение без согласия купившего, но пусть будет сказано: не возвращая цены), начнет спор об имении, то какой закон или какой судья присудит ему победу, хотя прольет он много слез и произнесет тысячи жалоб? Конечно, никто не присудит.

Посему и Исав не получил награды справедливо, во–первых, потому, что, не подвизавшись в добродетели, но пожелав наследовать благословение, оказался недостойным оного; во–вторых, потому, что продал награду; в–третьих, потому, что справедливо отринут по продолжительности времени. Ибо если бы действительно покаялся и загладил все понесенные поражения, то не был бы презрен Богом, потому что Бог богат и, преизобилуя другими венцами, мог украсить его. И если Исав не мог возвратить себе проданных благословений, то был бы украшен другими венцами, и во–первых, тем, что умилостивил бы Бога. Но поскольку он не позаботился о добродетели, но вожделевал благословений, принадлежащих добродетели, то по справедливости не имел успеха.

530. Олимпиодору.

О том, что язычники тем самым ниспровергают собственные учения, чем думают унизить учения христиан.

Дивлюсь тому, что язычники, не только не получившие образования, но и приписывающие себе мудрость и хвалящиеся даром слова, гордящиеся диалектикой, опирающиеся на умозаключения, примечая противоречия в мыслях, но не примечая их в самых вещах, не чувствуют, что чем поражают они Божественную проповедь, тем самым более постыжают себя самих. Ибо одолеваемым приносит некоторую честь превосходство одолевших их.

Они же называют Иисуса мертвецом, чтобы толпа чтимых ими богов оказалась немощнее Сего Мертвеца. Смеются над Крестом, чтобы тем сильнее осмеяны были их боги, поруганные и препобежденные позорным Крестом. Издеваются над неученостью Апостолов, чтобы пресловутые их мудрецы тем явственнее преданы были позору, будучи преодолены учением ничему не учившихся. Насмехаются над достопокланяемым Христовым гробом, чтобы подверглись большему осмеянию знаменитейшие их храмы, уступившие место осмеянному ими гробу. Вообще, нападают на проповедь, говоря, что она маловажна, чтобы еще более смешными оказались их прославленные учения, смирившиеся пред тем, что маловажно.

531. Софисту Асклипию.

Язычники, сами того не примечая, собственными своими словами ниспровергают сами себя. Ибо они унижают Божественное Писание, потому что написано оно на языке варварском, составлено при помощи иностранного словопроизводства, нет в нем необходимых союзов, есть лишние вставки, затрудняющие понимание смысла сказанного. Но из сего–то пусть и узнают силу истины. Ибо почему, говоря языком грубым, убедило оно красноречивых? Пусть скажут сии мудрецы. Почему, будучи исполнено варваризмов и солецизмов*, препобедило оно заблуждение, выраженное на аттическом наречии? Почему Платон, глава языческих философов, не победил ни одного властителя, а Писание привело в движение сушу и море?

* Солецизм — неправильный языковой оборот, не нарушающий смысла высказывания (напр., «Сколько время»).

532. Комиту Ермину.

Крест, осмеиваемый идолослужителями, наилучший, распял многобожную прелесть. Страдание предало позору губительных демонов. Смерть умертвила смерть; мертвенность плоти соделала мертвыми надежды распинавших. Гроб погреб в себе диавола, на всех же одождил источник жизни. Посему и божественный проповедник взывает: не стыжуся бо благовествованием (Рим.1:16), потому что благовествует превосходящее наши желания.

533. Комиту Домитию о том же.

То самое, наилучший, что почитаешь доказательством, будто бы проповедь не Божественна, доказывает ее Божественность и сверхъестественность. О Платоне, который сказал не доступное твоему слуху, а именно представил своего учителя говорящим, что красноречие недостойно философов и служит предметом соревнования для игривых отроков, не стану и упоминать, ибо мне в таком моем возрасте и неприлично, как отроку, являться пред вами, мужи, слагателем вычурных слов. Но представлю в свидетели Гомера, который всегда у тебя на языке, и говорит: «Я самоучка; Бог же всегда влагал мне в мысли всякие песни, то есть внушал речи».

Итак, если боготворимый тобою поэт, став свидетелем, вернее же сказать, в подлинном смысле порукою того, о чем говорим мы ныне, подтвердил, что возвещающие Божественное не бывают учениками смертных людей, да нет им и необходимости быть сведущими в таких уроках, то почему же не веруешь, если слово Божественной проповеди возвещено мужами простыми и неучеными, но наставленными неизреченною Премудростью? Напротив того, думаю, что не останешься более неверующим. Ибо что почитал ты недостатком, то нашел преимуществом.

534. Софисту Асклипию.

Достойное того, чтобы выслушать, возражение язычнику о воскресении Спасителя.

Помню, однажды беседовавшему со мною ученому язычнику, который у многих был в весьма великой славе сильный как в слове, немногими словами заградил я уста. Когда выставлял он на вид страдания и Крест и заливался громким смехом, кротко отвечал я ему: «Как же можешь доказать, что Христос распят?» все слышавшие это изумились и раздумывали, что намеревался я устроить, сказав это. А он, готовый без труда восхитить победу, отвечал: «В Евангелиях это сказано».

И я немедленно возразил ему: «Но в них же написано, что Христос и воскрес, и вошел на небеса. Посему, если веришь Евангелиям, то верь, когда они говорят то и другое. В противном случае весьма нелепо поступаешь, принимая одно и отбрасывая другое. Ибо неужели ваш слух для поруганий раскрыт и весьма тонок, а для славного и Божественного загражден, и особенно потому, что ваши так называемые боги побеждены Распятым? Итак, если Он распят, то явно, что и взошел на небеса. Если же отметаешь прославляющее, то не выставляй на вид и укоризненного, потому что они зависят друг от друга и не могут быть разлучаемы».

Когда было это сказано, раздалось такое рукоплескание, что покраснели и я, и он; я — потому, что похвала была выше моего достоинства, а он — потому, что стал связан собственными своими словами. Указав на сие, думаю, ясно ответил я и на послание твоего благоразумия.