Письма - Исидор Пелусиот

Христос с намерением не дать места никакому предлогу к оправданию, повелел обращать внимание не на жизнь учителей, когда видящим ее представляется повод к укоризне, не на их частные поступки, если они не согласны с небесными сказаниями, но на одно учение, преподаваемое в церквах. Потому упомянул и о седалище Моисея Законодателя, ибо в сем случае они говорят не свое, а заимствованное из Писаний, сами же они не в праве произносить и сие, как показывающее все их лукавство. Напротив того, им следовало бы стараться по возможности отсечь всякий предлог к укоризне.

Если же и живущие хорошо не приносят иным пользы, то сие ни в коей мере не может быть поставлено им в вину. Как живущие худо не участвуют в награждении венцами, уготовленными благоискусным, так и живущие хорошо не будут иметь части в наказаниях с согрешающими. А ты благоустрой касающееся тебя, разумею жизнь и слово. Сего от тебя требую и, если принесешь пользу, порадуюсь с тобою, а если не принесешь, не лишу чести, но даже увенчаю; потому что каждый получит мзду свою по мере труда своего, а не по следствиям труда. Сие содержа в мыслях, наставники и ученики да стремятся к добродетели, не давая места никакой отговорке.

522. Дорофею.

Пошел ты отсюда с намерением как можно скорее возвратиться, но не знаю, почему остаешься там долее обещанного, может быть, на пользу тамошним, уловляя их и приводя ко Христу. Посему, если предположение наше справедливо, объяви это, чтобы скорбь о твоем отсутствии могли мы отразить ожиданием преуспеяния. Ибо она легко уступит тебя живущим за пределами нашего отечества, без труда уступив и самые пределы сии Владычней славе.

523. Пресвитеру Дидиму.

Явно погрешающие в том, что всеми признано, не могут заслуживать доверие, когда произносят суд о том, что кажется подлежащим сомнению. Ибо если возлюбившим порок не позволительно вести речь о Божественных оправданиях (грешнику рече Бог: вскую ты поведаеши оправдания Моя? (Пс.49:16)), то позволительно ли беседовать о догматах тем, кто своими делами оскорбляет сии оправдания? Посему, если добродетель ручается за благочестие, то должно стараться иметь именно ту добродетель, по которой благочестие соделается достоверным. Ибо живущему нехорошо никто не поверит, потому что порочность оскорбляет и правые догматы и не дозволяет принять их. Посему должно держаться и добродетели, и благочестия, так как одна служит основанием, а другое — венцом и украшением.

524. Феону о том же.

Ты сам себя обманываешь и не имеешь правильного суждения о делах, или я обманываюсь в том, что имею здравое суждение. Посему, если ты себя обманываешь, то прибегни к сильному Учителю, а такого найдешь, если поищешь; поищешь же, если будешь о себе думать, что ничего не знаешь. Ибо самомнение, я знаю, служит причиною того, что не находишь учителя. А если обманываюсь я, то докажи свое суждение делами. Докажешь же, если жизнь твоя сойдется со словом.

525. Зинону.

На сказанное в послании к Филиппийцам: друг друга честию больша себе творяще (Флп.2:3). И что значат слова: сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе (5)?

Замечательна и ясна апостольская мысль. Но если она тебе кажется глубокою и неудобопонятною, то попытаюсь объяснить ее вкратце. Апостол, побуждая к смиренномудрию и сказав: друг друга честию больша себе творяще, присовокупил: сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе, Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил, зрак раба приим (6–7).

Посему, если Он не был равен Отцу, если только, оттого, что был послушливым повелению Большего, сделал Он то, что Им соделано, то излишен пример. Если же равен, как и действительно равен, то сказанное совершенно соответствует и прямо относится к смиренномудрию. Если бы быть равным почитал Он для Себя неожиданным приобретением, то не смирил бы Себя, чтобы унижение не сделалось предосудительным, не задело достоинство.

Но поскольку равен был по естеству, и высокое рождение Ему принадлежало по существу, а не было даровано по благости, то не отказался смирить Себя. Ибо раб, даже получивший свободу и удостоенный всыновления, почитая достоинство сие похищенным или нечаянным обретением, не согласится исполнить дело служителя. Настоящий же сын, у которого благородство и достоинство прирожденные, не откажется исполнить что–либо подобное, так как вовсе не может быть места никакому подозрению. Для первого прежнее рабство порождает подозрение о низости его; по отношение же к другому прирожденное благородство не допускает и родившегося подозрения; первый может лишиться всыновления, а другой никогда не утратит прирожденного благородства и достоинства.

526. Схоластику Феону.

Почему Ахаав, и предузнав о своей смерти, не мог спасти жизни?

Крайне удивляешься, как сам говоришь, почему Ахаав, предузнав о своей смерти, не мог избежать ее. Но я не дивлюсь сему, потому что невозможно убежать от правосудия. Похищая ум у покушающихся скрыть правду, оно делает так, что намеревающиеся уклониться от него, впадают в те сети, какие ими самими приготовлены.

527. Диакону Евтонию.

На молитву Господню: Отче наш.

Дивишься ты, кажется, краткости этой молитвы, а меня всегда изумляло и изумляет это в кратких словах высокое любомудрие. Ибо если нетрудно произношение слов, то нельзя так сказать о познании силы слов. Потребен не слышатель слов только, но и исполнитель дел. Посему полагаю, что всякий предел дерзости преступает тот, кто не исполняя того, что подобает благоискусному сыну, осмеливается Владыку называть Отцем; кто, делая то, чем бесславится имя Божие, решается произносить: да святится имя Твое; кто, служа одним из первых оруженосцев у мучителя, отваживается выговорить: да приидет царствие Твое, то есть к угнетенным под властью мучителя да приидет победоносный Царь, подающий неодолимую помощь в борьбе со грехом.

И не исполняя на деле ничего, угодного Богу, принимает еще на себя лицемерный вид добродетели и говорит: да будет воля Твоя, якоже на небеси и на земли. Предавшись роскоши и расточительности, отложив многое в запас, не только на пропитание, но и для чревоугодия, смеет молиться: хлеб наш насущный (то есть или подобающий душе, или достаточный для плоти) даждь нам днесь, — тогда как словом днесь указывает Господь на попечение об едином дне, потому что, мыслительную силу души возводя к высшему любомудрию, определяет и самое время прошения. Потом, хотя сам недоступен и жесток, но говорит: остави нам долги наша; сам злопамятен и безмерно мстителен, но говорит: якоже и мы оставляем должником нашим; сам себя ввергает в искушение и пролагает всякие пути, ведущие к опасностям, но говорит: не введи нас во искушение, — что представляется смешным, лучше же сказать, достойным всякого негодования. А охотно следовать за врагом (потому что не насилием, не мучительством препобеждается, но обольщением) и сказать: но избави нас от лукаваго, — выше всякой насмешки. И на словах выражать: яко Твое есть царство, и сила, и слава, а на деле пренебрегать Тем, Кто источает всякую силу и славу, — это уже вовсе непростительно.

Посему, сказать: Отче наш, — имеют право одни те, которые по чудном рождении в Божественном Крещении, по новому и необычайному закону чревоношения, показывают в себе, что они истинные сыны. И сказать: да святится имя Твое, — те, которые не делают ничего, достойного осуждения. И сие: да приидет царствие Твое, — те, которые избегают всего, что доставляет удовольствие мучителю. И сие: да будет воля Твоя, — те, которые показывают это своими поступками. И сие: хлеб наш насущный даждь нам днесь, — те, которые отказываются от роскоши и от расточительности. И сие: остави нам долги наша, — те, которые прощают прегрешившим пред ними. И сие: не введи нас во искушение, — те, которые ни себя самих, ни других не ввергают в оное. И сие: избави нас от лукаваго, — те, которые ведут непримиримую брань с сатаною. И сие: яко Твое есть царство, и сила, и слава, — те, которые трепещут словес Божиих и показывают их в самых делах. Ибо познание молитвы в такой же мере бывает успешно, в какой преуспевают нрав и жизнь молящегося.

528. Пресвитеру Афанасию.На слова: чтоже видиши сучец, иже во оце брата твоего, бревна же, иже есть во оце твоем, не чуеши (Мф.7:3)?

Это общий, кажется, недуг — быть не только слепым для собственных своих грехопадений и зорким для проступков ближнего, себе самим отыскивать принужденные оправдания, для других же быть строгими и неумолимыми судиями, те, кто действительно освободился от самолюбия и держится той мысли, что брать верх должна справедливость, греша, произносят и себе самим тот же приговор, какой произнесли бы и ближним. Лучше же сказать, они исправляют себя покаянием, зная, что неисправимый достоин гибели. Сему–то строгому испытанию подвергая нас, Христос сказал: что же видиши сучец, иже во оце брата твоего, бревна же, иже есть во оце твоем, не чуеши? Не надлежит быть строгим судиею других тому, кто невнимателен к собственным своим недостаткам.