Любимцы фортуны - Тилли Бэгшоу

— В порядке? У меня? — Губы Сиены задрожали, глаза скользнули от лица Хантера к окну, словно она пыталась не разреветься.

Хантер наклонился и протянул к ней руки, чтобы утешить, и обнял, осторожно, опасаясь причинить боль. Девушка с готовностью потянулась навстречу, ища укрытия на его груди, но боль душевная не отступала, усиливаясь с каждой секундой. Как бы сильно Сиена ни любила Хантера, его братской поддержки было недостаточно.

Ей нужна была поддержка Макса. Его объятия.

— А ты?.. — Сиена напряженно смотрела на Хантера. — Ты говорил с Максом? Говорил? — Она с волнением и надеждой вглядывалась в его черты. — Он сказал, что это ложь?

Теперь пришла очередь Хантера отвести глаза к окну. Он буквально физически ощущал горе племянницы и не хотел добавлять к ее мучениям новую порцию.

— Э-э-э… думаю, с ним должна поговорить ты, а не я.

— Да? Тогда где же он? Ты приехал сразу, как только узнал. А он?! — гневно крикнула Сиена и отвернула лицо к стене. Шейные позвонки отдались болью, но ей было плевать.

Это был отголосок прежней Сиены, и Хантер обеспокоился еще сильнее. Гнев всегда был самым первым защитным механизмом юной Сиены Макмаон.

— Так что, Хантер? — Девушка вновь смотрела на него, глаза были сухими. — Ты уже говорил с ним? — Хантеру пришлось кивнуть. — И что он говорит?

— Сиена, дорогая, я не знаю, что тут сказать. — Он с отчаянием смотрел на племянницу. Ему не хотелось быть разносчиком дурных вестей. Впрочем, дурные вести всегда находят адресата. — Хочешь знать, правдива ли та статья? Да, Макс ничего не отрицал. Он ненавидит себя за минутную слабость, и ему очень плохо. Говорит, совершил глупую, непоправимую ошибку.

— Постой… — Сиена прищурилась. В глазах появилось подозрение. — Ты знал об этом? И давно?

Хантер вздохнул. Он знал, что этот вопрос будет задан. К счастью, он был чист перед Сиеной.

— Я узнал только этим утром. Мне позвонили из полиции, потому что машина зарегистрирована на мое имя. Парни рассказали об аварии и журнале, который ты читала. В общем, я позвонил Максу и…

Сиена подняла руку, призывая Хантера к тишине. Ей не хотелось слышать, что сказал Макс.

— Он ничего не знал об аварии, — продолжал Хантер упрямо. — Девчонка пошла в газету, чтобы прославиться за чужой счет, но измена имела место. Сиена, я тоже злюсь на друга, но у него был такой несчастный тон. Макс не просто расстроен, он был в шоке, когда узнал о статье. А после сообщения об аварии буквально обезумел, я думал, у него будет истерика. Макс хотел приехать в больницу, чтобы проведать и объясниться.

— Как мило с его стороны, — горько сказала Сиена.

— Я отговорил его, понимая, что момент неподходящий, — добавил Хантер. — Повсюду пресса, журналисты так и шныряют вокруг здания. Я прорвался с большим трудом.

Сиена молчала, пытаясь собраться с мыслями.

Значит, в статье написали правду.

Макс, первый и единственный любимый мужчина в ее жизни, подло предал и обманул. Скорее всего грудастая Камилл — только вершина айсберга, единственная неудача, история, проскользнувшая на страницы прессы. Наверняка есть и другие. И как долго, интересно знать, он врал?

Сиена стыдилась себя самой, своей доверчивости и наивности. Как она могла быть такой глупой, такой слепой?

На протяжении всей ее жизни самым страшным кошмаром ей представлялась судьба бабушки Минни, лишенной уважения, обманутой и слабой, неспособной уйти от мужчины, который относился к ней как к вещи. Так же страшна и судьба матери Сиены, которой, возможно, не изменял муж, но которая была лишена его поддержки и нежности. Жизнь женщины, которая заменила любовь преданностью тому, кто это не ценит. Способная предать себя и собственное дитя ради бесчувственного ублюдка.

Сиена открыла Максу свое сердце, позволила себе стать беспечной и ранимой, подарила себя без остатка. И ради чего?

Ради того, чтобы ее предали, растоптали, унизили.

Публично!

Сиена не знала, кого ненавидит больше — изменника Макса или саму себя.

Она осторожно коснулась пальцами опухшего глаза. Должно быть, выглядит она отвратительно. А впереди три недели съемок, для которых нужна идеальная кожа. Едва ли солидные фирмы станут иметь с ней дело, разорвав контракт.

Проклятый Макс!

Значит, он чувствует себя виноватым? Ах, скажите, какой ранимый тип! Она пыталась измениться ради него, стать более мягкой и доброй, более женственной, менее скандальной и капризной. А выходит, в то же самое время Макс самоутверждался в чужих теплых постельках.

Что ж, подлец сделал свой выбор. Пусть катится к черту!

— Позови медсестру, пожалуйста, — сказала Сиена Хантеру после нескольких минут молчания.

Хантер нажал на кнопку звонка, и почти сразу же вошла Джойс.

— Вам что-то нужно? — спросила она.

— Да, нужно, — ответила Сиена. — Принесите телефон. И больничную карту. Через пару часов я выписываюсь.

Медсестра мягко рассмеялась.

— Вы этого не сделаете, мисс. Доктор Делейни сказал, что вы должны находиться под наблюдением врачей не меньше двух суток.

— Что ж, боюсь, что придется разочаровать мистера Делейни, — произнесла Сиена таким голосом, что Джойс тотчас перестала улыбаться.

— Не делай этого, детка, — умоляюще попросил Хантер. — Сегодня ты едва не погибла. Да еще эта история с Максом. Ты слишком расстроена, чтобы покидать больницу. Небось устроишь ему страшный скандал. Зачем? Полежи, отдохни, приди в себя. Уверен, вы помиритесь…

— Я не собираюсь с ним мириться. И скандалить тоже, — усмехнулась Сиена зло. — И здесь я тоже не останусь. Осада папарацци мне не по душе. Так и жди, что кто-нибудь из них прорвется в палату.

— Сиена, прошу тебя! Ты немного не в себе сейчас, и это понятно. Останься в больнице хоть пару дней. А затем мы с Инес приедем и заберем тебя отсюда домой.

— Домой? — недоверчиво переспросила девушка. — Куда это? Ты ведь говоришь не про свой дом? Тот самый, где торчит проклятый Макс? Неужели ты предлагаешь мне вернуться и общаться с ним после его немыслимого предательства? Нет, Хантер, нет и нет!

Сиена почти кричала. Каждый вопль отдавался в грудной клетке, ныли сломанные ребра, но остановиться она не могла. Если не выкричаться сразу, горе затаится и будет разъедать ее изнутри, словно червь.

«Господи, — думала Сиена, — как со мной могло произойти такое?»

— Прости за вспышку, Хантер, — сказала она уже тише. — Но с меня хватит. Мне нужно убраться подальше отсюда. Я собираюсь уехать из Лос-Анджелеса, от Макса, ото всех. Ссадины и синяки прекрасно могут зажить в отеле, а не только в больнице. Мне нужно место, где я смогу быть одна, в полной изоляции от остального мира. Неужели так трудно это понять?