Любимцы фортуны - Тилли Бэгшоу

Может, у него было время подумать и правильно расставить приоритеты?

Что бы ни было причиной разительной перемены. Сиена чувствовала себя счастливой и еще более влюбленной, чем раньше. Она буквально летала на крыльях, непрестанно улыбалась и почти ни к кому не цеплялась.

Итак, поведение Макса стало идеальным, к Сиене приехала любимая подруга, да еще и Тиффани задерживалась в Ванкувере, так что Хантер принадлежал только Сиене, и никому другому. Жизнь в его доме стала напоминать сказку, сон, настолько прекрасный, что происходящее казалось нереальным.

Расплатившись за пачку журналов и газет, Сиена вернулась к своей машине, когда зазвонил сотовый. Девушка глянула на дисплей в надежде увидеть надпись «Макс» или «Инес», но звонок был от Марши.

Это могло означать только одно: работа. Но Сиене совсем не хотелось думать о делах, даже мысль о настойчивом грубоватом голосе Марши, с ее неизменным английским акцентом и раздраженными нотками, наводила на уныние.

Сиена отключила мобильный. Надоедливый агент может и подождать.

Забравшись в новенький «навигатор» Хантера (собственная машина Сиены была в сервисе, поскольку неделю назад девушка въехала в оливковое дерево возле дома Дирка Мюллера), Сиена выехала с парковки и направилась в Санта-Монику. По радио гоняли какую-то неназойливую музыку в стиле кантри — любимая волна Хантера. Сейчас как раз поставили «Лучше быть ковбоем» Тоби Кейта, песню, которая стала популярной много лет назад благодаря вестерну с Дьюком Макмаоном в главной роли. Подпевая, Сиена постукивала ладонями по рулю. Она открыла все окна, и горячий летний воздух метался по джипу, словно живое непоседливое существо. Сиена сделала музыку громче, не обращая внимания на прохожих, которые удивленно смотрели вслед ее машине. Сиена любила кантри, хотя этот стиль воспевал то, в чем она совершенно не разбиралась: костры, охоту, деревенские танцы. Кантри всегда напоминало ей о Дьюке. Перед глазами вновь и вновь возникал старый постер с ковбоем и горячим жеребцом, висевший когда-то в ее детской. Интересно, подумала Сиена, понравился бы ее фильм деду? Разумеется, для Дьюка «Блудная дочь» стала бы всего лишь «очередным арт-хаусным кино», которое он недолюбливал. Но дед наверняка гордился бы своей внучкой и ее ролью. Она добилась всего сама, без посторонней помощи, стала звездой, как и предсказывал Дьюк, обскакав даже Пита, собственного отца.

Воспоминание о Пите расстроило девушку. Ей очень хотелось не зависеть от мнения родителей, но это было невозможно. Сиене хотелось вычеркнуть Пита и Клэр из своей жизни точно так же, как они вычеркнули ее из своей. Почему она вспоминала о них в самые счастливые моменты своей жизни, неизменно расстраиваясь и мрачнея?

В попытке избавиться от неприятных мыслей Сиена свернула на обочину и заглушила мотор. С пассажирского сиденья она схватила журнал, лежавший в стопке первым. Это был «Нэшнл инкуайрер», сборник свежих сплетен со всего мира, любимое чтиво Сиены. Номер только сегодня поступил в продажу.

Поначалу Сиене показалось, что она как-то неверно прочла заголовок. Строка помещалась над бледным, каким-то невнятным снимком, на котором, почти неузнаваемая, была изображена она сама.

Вглядевшись в фотографию внимательнее, Сиена схватилась за сердце. На снимке действительно была она, и в каком виде! Полуголая, пьяная, она кривовато сидела на ветке дерева, рядом пританцовывал фотограф с камерой. Судя по качеству снимка, он был сделан каким-то папарацци с очень большим приближением, издалека. В углу фотографии маячил Макс, руки разведены в стороны, рот разверзся, словно страшная пещера. И Сиена, и Макс были обведены красными кружками.

Заголовок был такой: «Сиена Макмаон и ее взбешенный любовник, который напропалую ей изменяет».

Онемев от ужаса, Сиена принялась торопливо искать нужную страницу, намереваясь прочесть статью, посвященную себе.

Статья оказалась не крохотной колонкой, а целым обзором, занимавшим сразу две страницы. В левом верхнем углу статьи помешалось фото какой-то грудастой блондинки в купальнике, рядом было фото Макса, сделанное на вручении наград «Эмми» пару лет назад, где он сопровождал Хантера.

Сиена принялась читать, но строчки прыгали перед глазами.

«Он сказал, что он продюсер, — заявила Камилл Эндрюс, начинающая актриса из Техаса, которая сейчас работает официанткой в баре одного престижного отеля. — Но после того как мы трахнулись, этот наглец признался, что у него есть девушка. Он просто использовал меня!»

Сиене хотелось смять и выбросить гадкий журнал, но глаза торопливо читали дальше.

«Макс оказался паршивым любовником, — отметила Камилл. — Впрочем, недостаток умений он компенсировал энтузиазмом».

Сучка, непоследовательно подумала Сиена. Уж Макс-то трахается словно бог. Неудивительно, что сисястая дура его не возбудила!

Она уставилась на фото Макса, на его добрые, искристые глаза, взлохмаченные светлые волосы, кривой, когда-то сломанный нос. Ей хотелось, чтобы снимок ожил и принялся ее убеждать, что Камилл Эндрюс не существует в природе, что она — досужая выдумка журналистов.

Макс не мог ей изменить.

Только не Макс! Не честный, преданный Макс, ее защитник, ее самый близкий человек!

Он не мог обмануть. Не мог предать так по-скотски, гадко, омерзительно!

Сзади раздался продолжительный гудок, Сиена вздрогнула и обернулась. Какой-то «форд» едва не въехал в зад ее «навигатору».

Чувствуя, как шумит в ушах и колотится сердце, Сиена завела мотор и тронулась. Журнал по-прежнему был зажат в одной руке, словно навеки прилип к ладони и пальцам.

Сама того не сознавая, Сиена выжала больше сотни. Последнее, что она увидела, был огромный грузовик с оранжевым кузовом.

Когда она пришла в себя, ей ненадолго показалось, что она снова вернулась в школу Святого Хавьера. Белые стены, на окнах скучные полузадвинутые шторы, запах дезинфектора сразу напомнили о печальных годах детства.

— Сестра Марк? — позвала Сиена, замечая светлое расплывчатое пятно на грани зрения.

— А, привет, — сказала фигура, приближая к девушке лицо, на котором с трудом удавалось различить черты.

Поморгав, Сиена прищурилась, и лицо стало отчетливее. Похоже, перед ней была азиатка с миловидной внешностью и темными волосами, забранными под белую шапочку.

Значит, она не в школе.

Поводив глазами по женщине, Сиена заметила бейджик с надписью «Джойс Чан».

— Вы знаете, где находитесь, Сиена?

Девушка попыталась кивнуть, но попытка отдалась такой адской болью в шее и висках, что на глаза набежали слезы.