Поколение одиночек - Владимир Бондаренко

Мне повезло родиться в уникальном месте. Маленькая деревенька Алейка на юге Томской области – необыкновенный кусочек земли, на котором люди жили всегда, во все времена. Когда мой отец строил дом и стал копать подпол, оказалось, что культурный слой почвы вместил практически всю историю человечества! Если смотреть по слоям, то сначала шел чистый, нетронутый песок, потом угли и каменные топоры, далее – костяные наконечники, иглы и далее уже медные изделия, монеты… А заканчивается все колючей проволокой, которая осталась здесь от лагерей 30-х годов. Весь верхний слой земли был насыщен барашками от нее: сама проволока сгнила, а барашки не гниют, они со временем только острее становятся. Мы, когда по двору босиком ходили, постоянно о нее ноги кололи. Наше время, к сожалению, оставило такой вот символичный след.

Лагеря и места ссылки были в наших окрестностях не один десяток лет. Сначала сюда ссылали кулаков, потом – «врагов народа», еще позже пленные немцы лес валили. Я и родился в лагерном бараке – когда мои родители в Алейку приехали, там, кроме бараков, никакого жилья не было, отец отрезал три комнаты, в них и жили. Это уже позже дом построили.

Кого туда только не ссылали: молдаван, литовцев, латышей, поволжских немцев, поляков, западных украинцев… В результате в детстве вокруг я слышал столько разных языков и наречий! Помню, меня это еще года в три удивляло – почему люди все одинаковые, а говорят по-разному? Наверное, отсюда и моя страсть к языку, к его исследованию.

– Ваше толкование происхождения русских слов сильно отличается от общепринятых. Откуда вы их берете?

– Да все оттуда же – из детства. Еще дошкольником мне ужасно нравилось разбирать слова. Например, что такое «пора» или «рано». Я знал, что «ра» – это свет, солнце. И соображал, что эти слова означают это простое определение времени, «пора» – то есть «по солнцу», а «рано» – значит, «до восхода», когда солнца еще нет. Хотя взрослые, когда я делился с ними своими открытиями, говорили: что за глупости болтаешь!

– Как вы могли знать значение «ра» в дошкольном-то возрасте?

– А мне бабушка рассказывала. Она очень много читала, а Евангелие – так даже на церковнославянском, и это притом что была совершенно необразованной, ни она, ни дед не закончили ни одного класса. У меня сохранилась красноармейская книжка деда, там в графе «образование» написано: негр. То есть сокращенно от «неграмотный».

– Ну а потом вы сверяли свои исследования с уже имевшимися данными?

– Конечно, сверял, все этимологические словари скупил – и нигде не нашел подтверждения моей теории, хотя все лежит-то на поверхности! Думаю: как же так? А потом нашел подтверждение своей правоты, и знаете у кого? У Михал Васильича Ломоносова! Он еще в XVIII веке писал, что немцы у нас делают морфологию и фонетику русского языка. От них у нас и суффиксы появились, и окончания. В то время ведь наукой в России только немцы и занимались, и они разбирали русские слова по принципу немецкого языка! Ломоносов боролся с этим, потому что славянская речь – она совершенно иная…

– В книге «Сокровища Валькирии» вы не раз упоминаете неких гоев – то ли старообрядцев, то ли просто людей, живущих в лесу и владеющих многими тайнами природы. Так кто же это такие и откуда взялось само слово – «гой»?

– Это слово я впервые услышал опять же от деда. А вообще вспомните народные сказки – «ой ты, гой еси, добрый молодец!» Другими словами: гой ты есть, добрый молодец, или так, ни то ни се? Или слово «изгой» – оно означает того, кто когда-то был гоем, да весь вышел…

Гой – это благородные, посвященные люди, причастные к высшему знанию, в какой-то степени даже вещие. Несколько раз в жизни мне доводилось их встречать, и в самый первый раз – в 57-м году, в возрасте пяти лет, когда я тяжело заболел и фактически умирал. Местная фельдшерица посмотрела меня и предложила сразу свидетельство о смерти выписать, чтоб потом лишний раз в такую даль не ходить… Хорошо помню, как в наш дом пришел странник – чужой, незнакомый старик – и сказал бабке и матери: хотите, чтоб он выздоровел, ищите красного быка, но чтоб без единого пятнышка. Они по всем соседним селам искали, но так и не нашли. Тогда старик ушел и назавтра привел такого быка. С него сняли шкуру и завернули в нее меня. Я проспал в этой шкуре всю ночь, а утром проснулся здоровым. Она за ночь высохла, стала фанерной, мне казалось, что ее сдирают вместе с моей кожей!

Старик в тот же день ушел, и больше его никто не видел. Кто такой, откуда – никто так и не узнал. Вот его-то мой дед и называл гоем.

– Таинственный незнакомец… Мистика какая-то!

– Нет, гои – реальные люди, хотя и являются некой загадкой. А во всякую мистику – поля там какие-то, летающие тарелки – я не верю. Эти летающие тарелки я сам делал, когда жил в Томске – лазером из окошка. Народ валил на улицы, фотографировал, а я ухохатывался!

Кстати, гои вовсе не обязательно обитают в лесу, среди природы. Они могут жить (и живут!) в крупных городах, и в Москве в том числе. Они есть, например, среди ученых – как гуманитариев, так и технарей. А вот среди политиков точно нет!

Гои – это немного чудо. А чуда нам, не имеющим веры, сейчас очень не хватает. Не знаю, как обходятся люди без романтики…

– Каково приходится вам, романтику, в наше неромантичное время?

– Все мои 55 лет мне было безумно интересно жить, познавать мир. В любое время. Жизнь может быть тяжелой, безденежной, одинокой, но неинтересной – никогда.

Когда я работал в геологической экспедиции на Таймыре, вскрывая верхние слои породы, мы нашли мамонта – он лежал в мерзлоте и прекрасно сохранился! Начальник экспедиции отправился на радиостанцию – отправлять срочные радиограммы в Красноярск и Академию наук СССР, вызывать ученых, а я остался сторожить тушу. Мамонт быстро оттаивал, на запах сбегались сотни песцов, приходилось отгонять их выстрелами. Но хуже песцов оказались люди. Прослышав о находке, они приходили к мамонту и норовили оторвать клок шерсти, вырезать кусок мяса… Я караулил мамонта целую неделю, без сна. Аученыетак и не приехали – оказалось, все были в отпусках. В конце концов его все-таки съели. Песцы рвали сырое мясо, люди варили его в котелке…

Когда экспедицию закрыли, приехал в Томск, устроился работать в милицию – ради прописки. Тогда же первый свой рассказ написал, только сразу же разорвал. Думаю, не дай бог кто из ребят увидит, ведь засмеют, подумают, крыша съехала! В нашей милицейской среде это выглядело бы, мягко говоря, странно…

Но остановиться уже не мог. Уволился из милиции, несколько лет проработал журналистом в областной газете, а с 77-го года занимаюсь только литературой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});