Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014 - Гривадий Горпожакс

– Двести грамм «Юбилейной», натуральную селедочку, грибы есть?

– Маринованные.

– Не нужно…

– Огурцы, помидоры? – предложил официант.

– Натуральные.

– Заливную осетринку?

– Вареную с хреном. И карпа в сметане.

– Целого?

– Если он небольшой… И бутылку холодного боржоми…

Официант поправил на столе бокал, рюмочку, передвинул с места на место прибор, помахал белоснежной салфеткой по крахмальной скатерти и удалился.

Высокий плечистый человек с бритым черепом, в безукоризненно сшитом серо-голубом «тропикале» подошел к столу и в полупоклоне, наклонив вперед голову, по-немецки спросил:

– Не побеспокою?

– Пожалуйста, – сказал он.

Бритоголовый сел, положил ногу на ногу и на чудовищном русском языке непринужденно сделал заказ – коньяк, лимон, кофе.

После этого он с приветливым любопытством посмотрел на своего соседа. Сосед, видимо, пришелся ему по душе: молодой сероглазый парень с медицинским значком на лацкане пиджака.

– О, доктор?! – уважительно сказал бритоголовый.

– Да.

– Вундербар! – воскликнул бритоголовый. – А куда пропал кельнер?

Официант принес водку и коньяк, наполнил рюмки.

– Мир-дружба, – осклабился бритоголовый.

– Фриден-фройндшафт, – отозвался сосед.

– О, вы говорить немецки? – обрадовался бритоголовый.

– Зер вениг.

– Вундербар! Я немножко русский, вы немножко немецкий. Мы будем поискать общий язык.

– Меня зовут Марк Рубинчик. А вы кто?

– Их бин Франк Рунке. Швейцария. Я есть очень богатый человек. Капиталист, – бритоголовый захохотал. – Прогрессивный капиталист. Вы богатый человек, герр Рубинчик?

– Нет. У нас нет богатых в вашем понимании.

– О, я! – сочувственно воскликнул Рунке и закручинился. – О, я, я, я… – Потом он вдруг встрепенулся и посмотрел своему соседу прямо в глаза. – Вы счастливый человек, герр Рубинчик.

– Почему вы так решили?

– Ваши дела идут зер гут.

– А ваши?

– О, мои дела – прима! Колоссаль! – Бритоголовый помахал рукой.

Он опорожнил рюмку, встал, поклонился «герру Рубинчику», мимикой и жестами сказал ему примерно следующее: «Не нужно быть таким мрачным, выше голову, выше, хох, хох!» – и зашагал к выходу.

«Герр Рубинчик» исподлобья посмотрел ему вслед.

– А вот и карпик наш, – пропел официант, – пальчики оближете, молодой человек.

Проносясь взад-вперед по залу, официант огорченно замечал, что клиент, сделавший такой толковый заказ, ест быстро, как у стойки автомата, не замечая вкуса божественного карпа. Впрочем, настроение его улучшилось, когда клиент, быстро разделавшись с обедом, встал и на ходу расплатился.

«Герр Рубинчик» вышел из ресторана, прошел метров двести вниз по Пушечной, завернул за угол большого универмага «Детский мир» и на стоянке такси увидел высоченную фигуру бритоголового.

Они вместе сели в свободную машину.

Когда они, расплатившись с шофером, вышли у Крымского моста, бритоголовый вынул из кармана маленький транзисторный приемник в кожаном футляре.

Внешне он ничем не отличался от других транзисторов типа «Хитачи» или «Сони», но на самом деле у него было совершенно другое назначение.

Бритоголовый включил его, поерзал по шкале рычажком настройки, прошел несколько шагов и выключил.

– Все в порядке, – сказал он. – Теперь можно разговаривать. Здравствуй, Джин.

– Здравствуй, Лот! И пошел ты к черту!

– Страшно рад тебя видеть, малыш.

Джин промолчал.

– А ты, я вижу, мне не очень-то рад. – Лот зорко взглянул на Джина.

– Что дома? – спросил Джин.

– О'кэй! Я сказал твоим, что увижу тебя в Европе. Приказали тебя поцеловать. Считай, что я это сделал.

– Спасибо.

– Неделю назад на приеме я, видел Ширли, представь себе, после вашей последней встречи в Гонолулу у нее уже год нет любовников.

– Ты даже о нашей встрече в Гонолулу знаешь, – мрачно сказал Джин.

– Дело в том, малыш, что один субчик из «Нью-Йорк дейли мейл» пронюхал о вашем свидании и решил ославить вас на весь свет. Пришлось наложить на него тяжелую лапу.

– Выходит, ты опять меня выручил, Ланселот! – усмехнулся Джин.

– Что с тобой? – резко спросил Лот. – Что это за тон? Ширли…

– Хватит о Ширли! – перебил его Джин.

– Опять влюбился? – усмехнулся Лот.

– Довольно об этом, перейдем к делу.

– Серьезно влюбился? – не унимался Лот. Джин остановился, закурил. Лот расхохотался.

– Влюбился в Москве! Вот потеха! Ты неисправим! Любовь по всем законам греческой трагедии с кульминацией и «катарсисом»?

– Какое тебе дело до этого, Лот?

– Очень большое, – жестко проговорил Лот. – Вспомни Транни.

Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. Потом двинулись дальше.

– Что ж, давай о делах, – сухо сказал Лот.

– Где сейчас танкер «Тамбов»? – спросил Джин.

– В центре Атлантики. Идет на Кубу.

– Итак, я – Марк Рубинчик, судовой врач танкера «Тамбов». Нахожусь в Москве в отпуску.

– Версия для кого?

– Для семейства академика Николаева, его дочери, ее подруги Тони и их друзей.

– Где ты с ними познакомился?

– На пляже.

– В кого ты влюблен – в Тоню или в Ингу?

– В Тоню, конечно, – машинально ответил Джин. Лот снова расхохотался.

– Жаль, что не в Ингу.

– «Фирма» хочет, чтобы в Ингу? – мрачно спросил Джин.

– Нет, нет, ни в коем случае. Наоборот, Инга – табу. А кто она, эта Тоня?

– Не имеет значения.

– А все же?

– Важно другое: я свой человек в доме Николаева.

– О Тоне потом. Ты видел самого?

– Да. Он недавно вернулся из командировки на Алтай. Очень любит дочь.

– Каков он?

– Обаятелен, неразговорчив. Как говорят русские, «с небольшим приветом».

– Что это значит?

– Немного спятил на своей науке, но когда «отключается» – вполне нормален.

– Я вижу, он тебе нравится.

Лот снова включил транзистор.

– Если говорить правду – в какой-то мере да.

– А ты ему?

– И он мне симпатизирует.

– У него есть хобби?

– Камешки. Он коллекционирует камешки, в основном коктебельские – это курортный город в Крыму. Собирает сердолики, агаты.

– Достань у ювелиров несколько редких камней, поговори с ними. – Лот с огорчением вздохнул. – Как бы нам сейчас пригодились японские суисеки! Я в прошлом году был на выставке камней из ручьев и рек Японии. Представляла их фирма «Мицукоен» в Токио…

Они вошли в ворота Парка культуры и некоторое время продолжали двигаться молча.

– Ты, по-моему, всерьез чем-то озабочен, – первым нарушил молчание Лот. – Может быть, у тебя нервы сдают или ты слишком прижился на родине предков?

– Не понимаю, к чему этот разговор, – в голосе Джина Лот опять почувствовал холод. – Мы здесь на работе. Здесь нет «Клуба рэйнджеров» и отеля «Уиллард».

– Молодец, малыш, – одобрительно сказал Лот. – Я вижу, ты понимаешь, что мы вышли на финишную прямую и наши майки одного цвета. Это главное.

– Зашибу! – где-то высоко в небе раздался крик. Джин и Лот невольно подняли головы – это забавлялись мальчишки, катающиеся на воздушных лодках. Лодки крепились на стальных тросах и, раскачиваясь, угрожающе скрипели на несмазанных крюках верхней планки.

Мальчишки, взлетая в небо так высоко, что захватывало дух, кричали все, что вертелось на языке, лишь бы выдохнуть из себя восторг или вызов.

– Хорошо им, – сказал Джин.

– Пойдем выпьем, – сказал Лот. – Нам нужно тщательно продумать послезавтрашнее воскресенье. Я хочу быть гостем академика Николаева на воскресном обеде в узком кругу.

В квартире на Малом Гнездниковском зазвонил телефон.

– Вам кого?

– Будьте любезны Тоню, скажите – Рубинчик.

– Одну минуту.

– Здравствуй, Тоня. Я тут встретил приятеля из ГДР. Нас пригласили на воскресный обед к Николаевым.

– Мне Инга говорила.

– Хотелось бы, мисс, чтобы вы снизошли…

– Да я по уши в грязи, у меня уборка.

– Провинциал, обездоленный судовой врач, вдвоем со своим иностранным гостем – защитником мира просят…

– Хватит трепаться, Марк!

– Кстати, посоветуй, что принести к воскресному обеду в дом академика.

– Ингина слабость – тюльпаны.

– Их продают на всех перекрестках?

– В основном на Центральном рынке.

– Вас понял. Какие будут указания?

– В два у Центрального телеграфа.

Джин повесил трубку и мысленно исписал телефонную будку набором самых страшных проклятий. Он был отвратителен самому себе. Тянет девушку на этот страшноватый обед, будет знакомить ее с Лотом, опять выдавать себя за другого…

В дверях метро он заметил чей-то знакомый профиль.