Анафем - Нил Стивенсон

Одной из помощниц Малфы хватило присутствия духа засунуть градусник в отверстие между ног геометрисы.

— Температура тела примерно как у нас, — сказала она. — Смерть наступила минуты назад.

И тут обрушилось небо. Во всяком случае, так казалось в первые мгновения. Кто-то обрезал стропы, и парашют упал. Неожиданно до жути, но без всякого вреда. Все выбрались из-под него и принялись хватать, тянуть и комкать ткань. Общего плана не было, но довольно скоро посреди площади образовалась толпа инаков, катящая перед собой парашютный ком. Они загнали его на ступени храма, чтоб не мешал. Увидев, что с парашютом справятся без меня, я вернулся к аппарату с намерением сообщить последние новости. Мне хотелось припустить бегом, но по дороге уже спускались солдаты в спецкостюмах, и я поостерёгся будить в них инстинкт погони.

Самманн и Ороло рассматривали предмет, извлечённый из капсулы — ящик, который Корд увидела на коленях у геометрисы. Он был из какого-то волокнистого материала и содержал четыре трубочки с красной жидкостью — образцы крови, решили мы. На трубочках были наклейки с единственным словом на языке Геометров (у каждой трубочки своим) и круглым значком: изображением планеты — не Арба — из космоса.

Солдаты вырвали ящик у нас из рук. В одно мгновение они оказались повсюду. У каждого был патронташ с чем-то похожим на великанские браслеты. Увидев инака, солдат выхватывал одну такую штуку и защелкивал у него на шее, после чего «браслет» оживал и принимался часто мигать. На каждом была спереди своя последовательность цифр, так что когда ты попадал в поле зрения спилекаптора, он запоминал твоё лицо и номер. Не требовалось большого ума, чтобы сообразить: ошейники нужны для слежки. Несмотря на свой жуткий вид и унизительность, ничего плохого они не делали, по крайней мере сейчас — видимо, военные просто хотели знать, кто где.

Фраа Ландашер держался молодцом, спрашивал — твёрдо, но спокойно, — кто здесь главный, по какому праву военные вторглись в матик («И кстати, в каком законе говорится об инопланетных спускаемых аппаратах?») и так далее. Однако солдаты были в костюмах, предназначенных для химической и бактериологической войны, что не облегчало диалог, а Ландашер плохо знал местные правовые нормы. Он мог бы выстроить блистательную юридическую оборону шесть тысяч четыреста лет назад, но не сейчас.

Четверо военных с особыми знаками различия, наспех приклеенными липкой лентой, подошли к аппарату и начали распаковывать оборудование. Двое взобрались налеса, выгнали из капсулы осматривавшего её фраа и принялись сами брать образцы и снимать фототипии.

В том, что военные первым делом направились к аппарату, не было ничего странного. Между собой они говорили свободно, потому что в спецкостюмах была беспроводная связь, но нас почти не слышали. Если солдаты и обращались к нам, то лишь с приказаниями, а если слушали, то даже не скептически, а так, будто офицеры всех предупредили заранее, что инаки попытаются их околдовать. Те, что залезли в капсулу, могли бы заметить красную жидкость, но в полумраке, на тёмной обивке амортизационного кресла, занимавшего почти всю кабину, она была не так видна, как, возможно, кажется из моего прежнего описания. Лицевые щитки шлемов постоянно запотевали, руки в перчатках не чувствовали липкую влагу, воздушные фильтры не пропускали запахи. Я стоял рядом с аппаратом, постепенно привыкая к тому, что на мне ошейник, и внезапно подумал: военным невдомёк, что в кузовиле ста футами дальше лежит мёртвая геометриса. Миллиард жителей Арба видели передачу с Самманновой жужулы по авосети. Военные в своей надёжной, изолированной сетке — нет. Мы с Ороло, Самманном и Корд поняли это одновременно и весело переглянулись.

На некоторое время всех отвлёк Юл. Он отпихнул солдата, хотевшего надеть на него ошейник, а когда тот поднял автомат, настоял, что наденет ошейник сам. Однако, едва солдат отошёл, Юл стащил ошейник через голову — шея у него была мощная, а голова — маленькая. Правда, Юл порезал себе уши и поцарапал кожу на затылке, но справился. Получив моральное удовлетворение, он надел ошейник обратно.

Наконец офицер увидел небольшую толпу неокольцованных инаков возле Гнелева кузовиля и отправил туда взвод. Судя по всему, мы могли перемещаться свободно, если не мешаем военным и не пытаемся сбежать, поэтому я двинулся за солдатами на удалении, которое, я надеялся, они сочтут почтительным.

Инаков в ошейниках сгоняли к ступеням храма. Шеренга солдат прочёсывала площадь теглона, подбирая битые плитки и всё остальное, что могло разлететься и кого-нибудь изувечить при посадке воздухолётов. Большой аппарат вертикальной посадки висел над нами, ожидая, когда расчистят площадь. Я решил, что нас хотят затолкать в воздухолёты и увезти в какое-то место содержания под стражей, и сказал себе, что постараюсь как можно дольше не попадать на борт.

Командир взвода не выказал ни малейшего интереса к тому, чем полдюжины инаков заняты у кузовиля, просто велел всем отойти от машины и построиться в шеренгу, чтобы надеть на них ошейники. Инаки растерянно подчинились. Солдат обошёл кузовиль, проверяя, не остался ли там кто-нибудь. Он увидел тело, сорвал с плеча автомат — его товарищи разом повернули головы, — затем успокоился и снова закинул автомат за спину. Он медленно подошёл к машине (по его движениям как-то угадывалось, что он говорит со своими по беспроводной связи). Командир взвода обратился к сууре Малфе — очевидно, врачу, поскольку она была вся заляпана кровью:

— У вас есть пострадавший?

— Да.

— Требуется ли вам?..

— Она мертва, — отвечала суура Малфа. — Врач нам не нужен.

Она говорила резко, чуть иронично. До неё, как раньше до меня, дошло, что солдаты ничего не знают. Спроси они нас, мы бы ответили: мы бы рассказали столько, что они бы устали слушать. Однако они не спросили. Их не интересовали наши знания, наше мнение. И мы — инаки — дружно решили: «Ах так? Ну и катитесь вы все!..»

Солдаты принялись надевать ошейники на Малфу и её помощниц, но вдруг разом замерли. Некоторые поднесли перчатки к шлемам. Я обернулся и увидел, что все военные на площади и вокруг аппарата ведут себя так же. Моя первая догадка была, что игры закончились: какой-то генерал, смотрящий гражданскую авосеть в кабинете за тысячу миль отсюда, орёт по связи, что в кузовиле — мёртвый инопланетянин. Сейчас все солдаты ринутся к нам.

Вместо этого они разом посмотрели на небо.

Что-то происходило.

Зависший над нами воздухолёт тоже получил сообщение: рёв двигателей изменился, машина пошла вбок, одновременно набирая высоту.

Солдаты у кузовиля переглядывались, не забывая посматривать наверх.

— Эй! — крикнул я. — Эй! Посмотри на меня!

Командир взвода наконец повернулся ко мне лицевым щитком.

— Мы ничего не слышим! — заорал я. — Что происходит?

— ...бу-бу-бу-бу... ЭВАКУАЦИЯ! — сказал он.

Ганелиалу Крейду не нужно было повторять дважды. Он запрыгнул в кабину и завёл двигатель. Суура Малфа и одна из её помощниц забрались в кузов к «пострадавшей». Я решил сперва сбегать к аппарату и убедиться, что мои друзья тоже в курсе — и надавить на Ороло, если тот начнёт упираться. По всей площади солдаты размахивали руками, направляя инаков к дороге. Гнелев кузовиль ехал со скоростью неторопливого пешехода, то и дело останавливаясь и подбирая тех инаков, которые не могли бежать. То же самое делал Юл на своём фургоне: я обрадовался, увидев на переднем сиденье Корд. Однако дорога была уже запружена людьми, и машины не могли двигаться быстрее идущих.

Или бегущих. «ЖИВЕЕ! ЖИВЕЕ!» — кричал кто-то. Офицер сорвал шлем — плевать на инопланетную инфекцию! — и принялся орать в мегафон:

— Если можете бежать, бегите! Если не можете, садитесь в машины!

Мы с Ороло и Самманном оказались в самом хвосте толпы. Пока мы бежали к дороге, я вопросительно глянул на ита. Тот передёрнул плечами.

— Авоську они заглушили, а их передачи я не ловлю.

Я посмотрел на Ороло, который не сводил глаз с западного края неба.

— Думаешь, будет что-то ещё? — спросил я.

— С посадки капсулы прошёл примерно один орбитальный период, — заметил он. — Если Геометры хотят при следующей возможности что-нибудь на нас сбросить, это произойдёт сейчас.

— Сбросить? — переспросил я.

— Ты видел, что сделали с бедной девушкой! — воскликнул Ороло. — На икосаэдре бунт. Возможно, гражданская война. Одна партия хочет делиться с нами информацией, другая готова убивать, чтобы этого не случилось.

— Убивать... и нас тоже?

Ороло пожал плечами. Мы добежали до начала подъёма и оказались в пробке. Я оглядел дорогу, вьющуюся по бортам котлована. Наверху инаки и солдаты бежали, но, по таинственным законам транспортных заторов, мы внизу не двигались совсем. Оставалось ждать, пока пробка рассосётся. Мы были последними инаками в очереди; за нами два взвода солдат, сгибаясь под тяжестью снаряжения, терпеливо ждали, демонстрируя флегматичную покорность извечной солдатской доле. Орифена за их спинами была совершенно пуста, если не считать инопланетного аппарата.